Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
Граф ничего не понял. Он удивился. Мало того, он был поражен. Если бы роза укусила его, он испытал бы примерно то же самое. Словно во сне, услышал он голос Биджа и переспросил:
– Что-что?
– Я ухожу, милорд.
– Что?
– Я предупреждаю об уходе. За месяц, милорд.
Граф рассердился. Ему так плохо, а Бидж что-то лепечет.
– Прекрасно, прекрасно, – сказал он. – Так, так. Превосходно.
– Очень рад, милорд.
Оставшись один, лорд посмотрел в лицо фактам. Он все понял. По какой-то причине последний ход не удался, подкупить
Увидев, что среди кустов возникла какая-то особа, он вздрогнул с особенной силой, а потом задышал, как пес. Но то была не Констанс. То была Джейн, и очень веселая.
– Привет, дядя Кларенс! – воскликнула она. – На розы смотрите? Это хорошо. Письмо я послала, с кухонным мальчиком. Очень милый, его Сирил зовут.
– Джейн, – сказал граф, – случилось самое страшное. Бакстер сидел под окном и все слышал.
– Ой! Быть не может.
– Слышал каждое слово и передаст твоей тете.
– Откуда вы знаете?
– Читай.
Джейн взяла записку.
– Да-а… – проговорила она. – Остается одно: стоять насмерть.
– Насмерть?
– Ну, не сдаваться. Она кинется на вас, а вы уприте руки в боки и цедите уголком рта…
– Что мне цедить?
– Господи, да что угодно! «Дэ-э?», «Во-от как?», «Нет, минуточку!», «Послушай, моя милая», или просто «Брысь!».
– Брысь?
– Убирайся отсюда.
– Я не могу это ей сказать!
– Почему? Вы здесь хозяин.
– Нет, – отвечал граф.
Джейн подумала.
– Тогда вот что: всё отрицайте.
– А я смогу?
– Конечно. Она спросит меня, я тоже буду отрицать. Оба как один. Категорически. Придется поверить. Нас двое, в конце концов. Не беспокойтесь, дядя Кларенс, всё обойдется.
Беззаботность юности как будто бы утешила графа. Уходя, Джейн напевала; но дядя не подхватил мелодии. Будущее казалось ему довольно темным. Оставалось одно средство – вернуться к книге о свиньях.
Однако всему есть предел. Книга была хороша, тут не поспоришь, но сам он был плоховат для таких занятий. Тревога придавила его. В конце концов, никакое чтение не поможет человеку на дыбе.
Последняя попытка сосредоточиться на дивной прозе окончилась тогда, когда в дверях возникла леди Констанс.
– А, вот ты где! – сказала она.
– Да, – отвечал граф тихим, сдавленным голосом.
Внимательный наблюдатель подметил бы, что леди нервна, почти испугана; но граф внимательным не был. Он смотрел на нее, как на адскую машину, гадая, о каком из злодеяний она поведет речь. Узнала от Джейн о письме? Выслушала Бакстера? Видимо, или то, или это. Однако, к его удивлению, заговорила она о другом, и очень мягко, чуть ли не кротко. Впечатление было такое, что в комнату вошел лев и заблеял, словно агнец.
– Ты один, Кларенс?
– Да.
– Читаешь?
– Читаю.
– Я тебе не помешала?
Удивление достигло предела, но он ответил:
– Нет.
Леди подошла к окну.
– Какой вечер!
– Да…
– Почему ты не гуляешь?
– Я только что гулял.
– Да, я видела тебя в саду. Ты разговаривал с Биджем.
Она замолчала. Брат чуть не спросил ее, как она себя чувствует, но тут она заговорила совсем уж нервно, чертя при этом узор на подоконнике.
– Что-то важное? – спросила она.
– В каком смысле?
– Он чего-то хочет?
– Кто?
– Бидж.
– Бидж?
– Да. Я все думаю, о чем вы говорили.
Тут злосчастный граф внезапно вспомнил, что дворецкий не только вручил ему записку. Он – да, да, конечно! – предупредил об уходе. Нет, до чего же надо дойти, чтобы этого не заметить… Еще вчера такая новость была бы истинной бедой. Основы мира, и те поколебались бы. А он почти не расслышал. «Так, так, – сказал он, – прекрасно» или что-то в этом роде.
Граф был потрясен. Почти всегда этот сверхдворецкий буквально держал замок, а теперь исчезает, словно снег по весне, точнее – словно снеговик шестнадцати стоунов [45] весом. Какой ужас! Нет, какой кошмар! Без Биджа он не выживет.
И лорд проговорил напряженным, скорбным голосом:
– Конни, ты знаешь, что случилось? Бидж подал в отставку.
– Быть не может!
– Может. Предупредил за месяц. Ничего не объяснил. Никаких причин, ну, ника…
Граф не закончил слова. Лицо его окаменело. Он понял. Дело в сестре. Опять она сыграла grand dame [46] и обидела Биджа.
45
Стоун = 14 фунтам, т. е. 6,35 кг. Перемножив, получаем около 100 кг.
46
Вероятно, по-русски будет точно также, «гранд-дам».
Да, именно так, и не иначе. Вполне в ее духе. Сколько раз он видел, как она изображает истинную аристократку! Подожмет губы, поднимет брови, в общем, сделает мину дочери бесчисленных лордов. Какой дворецкий это выдержит?
– Конни, – воскликнул он, ловя в полете пенсне, – что ты ему сделала?
С уст ее сорвалось что-то вроде рыдания. Прекрасное лицо побелело, стать куда-то исчезла.
– Я его подстрелила, – прошептала леди.
– Что-что?
– Подстрелила…
– Подстрелила?
– Да.
– Под-стре-лила?
– Да, да, да! Из этой штуки.
Граф со свистом вздохнул. Книга плясала перед ним. Мало сказать, что он обмяк; он еще и обрадовался. Сколько раз за последние четверть часа он думал, что только чудо может его спасти от последствий греха – вот оно, просим! Кто-кто, а он знал бесстыдство женщин, но даже у Конни хватит стыда, чтобы больше его не мучить.
– Подстрелила? – спросил он для верности.
Тень былой надменности коснулась леди Констанс.