Битва чудовищ
Шрифт:
— Вам не нужен еще один солдат, сэр?
— В чем дело, Дрейпер?
— Я бы хотел записаться добровольцем, сэр.
Корделия удивленно посмотрела на Уилла.
— Уилл? Ты не пойдешь с нами?
Уилл повернулся к ней.
— Я не могу. Это место — каким бы странным оно ни было — мне роднее, чем твой мир. Никаких мобильных телефонов или тренажеров для хомячков. А мы с тобой, если мы действительно друзья, будем иногда видеться.
Корделия отвела глаза. Если бы она не была такой грубой… если бы говорила с ним мягче… он бы вернулся в Сан-Франциско вместе с ними.
— Но Уилл! — воскликнула Элеонора, — Ты должен пойти с нами! Нам будет тебя не хватать!
— Мне тоже будет вас не хватать, — ответил Уилл, его глаза, казалось, вот-вот наполнятся слезами. — Но мое место на войне. Высоко в небе.
— Погоди, погоди, — прервал его Ларамер. — Я тебе еще не ответил! Джон Булль в военно-воздушных войсках Соединенных Штатов Америки? Пилот, летавший на самолетах, которые вот уже двадцать пять лет как устарели? Я ценю вашу отвагу, Дрейпер, но не могу вас принять.
— Я могу управлять вашими самолетами, сэр.
— Правда? Откуда такая уверенность?
— Потому что мы похитили один, — ответила Корделия, выступая вперед. Она хотела помочь Уиллу осуществить свое истинное желание. Даже если им придется расстаться.
— Я все правильно расслышал?
— Когда мы вернулись к Дому Кристоффов, мы с Уиллом похитили самолет, и он управлял им на протяжении всего нашего пути в Рим…
— Вы угнали самолет? Мне следует вас арестовать!
— Он совершил посадку в Колизее, чтобы спасти моего брата, — продолжала Корделия.
— Это правда, — подтвердил Брендан.
— Как вам удалось посадить Мустанг Р-51 в Колизее? — воскликнул лейтенант. — Это невозможно! Вы хотели сказать, разбились в Колизее. Отвечайте, Дрейпер, вы разбили самолет?
— Главное то, что я все еще здесь, сэр, — ответил Уилл. — И я хочу пойти к вам на службу. Я могу присягнуть на верность флагу Соединенных Штатов Америки…
— Перестаньте, в этом нет нужды! — ответил Ларамер. — Если ты действительно разбил один из моих самолетов, значит, вступая в мою эскадрилью, ты понесешь заслуженное наказание. Я не стану с тобой миндальничать, Дрейпер. Я буду заставлять тебя работать. Ты будешь хлебать баланду и драить самолеты, даже если остальные пилоты будут есть на ужин филе-миньон в Шартре. Уяснил?
— Так точно, сэр!
— Ты принят.
Уилл повернулся к Уолкерам.
— Простите… — начал он прощаться с детьми, но они не дали ему договорить и задушили в объятьях. Вместе они пережили многое. Он спасал их, а они спасали его…
— Мне будет тебя не хватать, — признался Брендан. — Ты заменил мне брата, которого у меня никогда не было.
— А ты был мне, как младший брат, который никогда мне не писал.
Они улыбнулись друг другу.
Элеонора крепко прижалась к груди Уилла в последний раз и пробормотала:
— Будь осторожен.
Корделия прощалась с ним последней, раздумывая, не совершила ли она огромную ошибку. Он оказался намного отважнее и взрослее, чем все мальчики из ее школы.
— Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, — со слезами на глазах сказала она ему.
— Я никогда не найду такого друга, как ты, моя милая Корделия.
Она поцеловала его в щеку. Уилл вытер глаза и подошел к Ларамеру, который закончил возиться с парашютом. Рядом с лейтенантом стоял еще один их друг.
— Феликс? — окликнула его Элеонора. — Ты тоже уходишь?
Феликс повернулся к ребятам.
— Я должен. Ведь я боец, простой человек, и не гожусь для той жизни, которой вы живете.
— Но ты больше, чем боец! — настаивала Элеонора, подбегая к Феликсу, с которым они стали лучшими друзьями. — Ты умный. Ты так быстро учишься. Тебе будет удаваться все, за что ты возьмешься. Из тебя вышел бы прекрасный лидер, намного лучше этого ужасного Императора Оципуса.
— Тогда чем плоха служба в армии? — спросил Феликс. — Я смогу многому научиться у американцев, а потом вернусь к своему народу. — Он наклонился к девочке. — Я знаю, что однажды события в Риме станут частью вашей истории. И уж лучше я буду участвовать в этих событий, чем читать о них.
— Не хочу показаться грубым, — заметил Уилл, — но что ты собираешься делать в военно-воздушных силах, Феликс? Ты ведь ничего не смыслишь в самолетах.
— Вы же знаете, как быстро я учусь. Вы сможете меня научить?
— А он прав, — лейтенант задумался, услышав слова Феликса. — Я всегда любил историю… И знаю, что римские гладиаторы были самыми лучшими воинами. Пилот-гладиатор смог бы легко расправиться с этими немецкими киборгами. Что скажешь на это, Дрейпер? Раз ты такой спец, научишь его управлять самолетом?
— Разумеется, сэр, — ответил Уилл.
Уолкерам пришлось снова прощаться. На этот раз с Феликсом. Элеонора плакала, уткнувшись ему в плечо. Им было нелегко раставаться с этим славным гладиатором, да и ему непросто далось прощание с детьми. Корделию он поцеловал в щеку, но умудрился при этом почти коснуться ее губ, отчего та отпрыгнула, залившись краской.
— Феликс!
— Считай это прощальным подарком твоего не-совсем-мужа.
Феликс ушел вместе с лейтенантом Ларамером и Уиллом. Уолкеры смотрели им вслед, пока они не стали еле заметными пятнами на снегу, и вдруг Уилл повернулся и помахал им рукой с такой лучезарной улыбкой на лице, что они увидели ее издалека.
— Итак, — обратился к ним Вангчук, — уже темнеет. Нам пора возвращаться в монастырь. Мы не можем отправиться с вами в пещеру, но желаем вам удачи в поисках Двери Измерений. Мы будем всегда помнить о вас, воины-путешественники. Или лучше сказать, Уолкеры-путешественники?
— Отличное название для группы восьмидесятых, — усмехнулся Брендан.
Вангчук поклонился, и остальные монахи поклонились вслед за ним. Уолкеры ответили тем же. Они чувствовали себя одинокими, оставшись без друзей. Когда солнце спряталось за дальней горой, дети взялись за руки и вошли в пещеру ледяных чудовищ.