Битва двух империй. 1805–1812
Шрифт:
Убежденная в непрочности власти Наполеона, Мария Фёдоровна повторяет в письме все штампы английских пасквилей: «Кумир шатается… война… необходима Бонапарту, чтобы отвлечь внимание французов в другую сторону» [13] . Ну а что касается лично императора французов, то под пером императрицы он просто разбойник с большой дороги. В отношении свидания с Наполеоном Мария Фёдоровна категорична — оно «чернит Вашу репутацию и кладёт на неё неизгладимое пятно, за которое когда-нибудь даже грядущие поколения будут упрекать Вас… Вы ошибаетесь, даже преступным образом (!): то, что Вы делаете, для того чтобы предотвратить бедствия, то самое щедрой рукой, обрушит их на наши головы… Александр, что будет с нашим государством, с Вашей семьёй? Вы отец и того и другой, выслушайте наши просьбы… ради Бога, Александр, уклонитесь от этого свидания…» [14]
[13]
Там же, с. 12–13.
[14]
Там же, с. 22–23.
В общем, весь этот бред даже не стоило бы и переписывать, если бы, во-первых, это не отражало настроения немалой части консервативной знати, а во-вторых, если бы нам не был известен ответ молодого царя, который явно обрисовывает его политику и видение общей ситуации в эти годы.
Для начала Александр категорически отбрасывает все почерпнутые в памфлетах сказки о Франции как о нестабильном, готовом в любую секунду рухнуть государстве, вертепе разбойников, похожем на пиратскую республику XVII века на Мадагаскаре, управляемую бандитом с большой дороги, вся сила которого заключается лишь в жестокости, коварстве и вероломстве. «На чём основываются предположения о столь близком падении столь могущественной империи, как Франция настоящего времени? — спрашивает молодой царь. — Разве забыли, что она оказала сопротивление всей ополчившейся против неё Европы в такое время, когда её самое раздирали всевозможные партии, междоусобная война в Вандее, когда вместо армии она имела лишь национальную гвардию, а во главе себя правительство слабое, колеблющееся… А в настоящее время оно управляется необыкновенным человеком, таланты, гений которого не могут быть оспариваемы… и при наличии армии закалённой, испытанной 15-ю годами походов; хотят, чтобы это-та империя рухнула вследствии того, что два французских корпуса (отряд Дюпона и див. Веделя) неблагоразумно предводимые, потерпели поражение от превосходившего силами неприятеля!»
Александр и ранее знал то, что теперь, после встречи в Тильзите, понимал прекрасно: он имеет дело не с мелким хулиганом, а с великим человеком. На смотрах в Тильзите он наблюдал блеск и могущество его армии, видел весёлый задор её молодых генералов, познакомился за недолгий год мира с произведениями талантливых учёных, ремесленников и художников Франции. Его письма ко всем коронованным особам Европы в 1802–1806 гг. о спасении мира от кровожадного чудовища были, так сказать, для внешнего употребления. А перед своей матерью он предельно откровенен: да, Наполеон велик, да, он «не желает войны с Австрией (а уж с Россией и подавно!). Последняя же может начать войну, лишь совершенно заблуждаясь относительно своих истинных интересов…». Да, всё это так. Но это не мешает ему, Александру, готовить погибель Наполеону: «Но мы должны работать над этим среди глубочайшей тишины, а не разглашать на площадях о наших вооружениях, наших приготовлениях, и не гремя публично против того, к кому мы питаем недоверие» [15] .
[15]
Там же, с. 20.
Обстоятельства дали возможность Александру получить в Эрфурте прекрасную возможность поработать в «глубочайшей тишине» закулисных интриг.
Император французов приехал в маленький немецкий городок, переполненный войсками, сановниками, дипломатами и просто любопытными, 27 сентября, на несколько часов раньше своего царственного «друга». Наполеон категорически отказался от всех почестей к себе лично, в его задачу входило окружить знаками внимания и почтения Александра I. Маленькие старинные домики уютного городка подновили, почистили, а княжеский дворец наполнили новомодной роскошной мебелью в стиле ампир. Портреты князей в напудренных париках убрали, а на место их повесили яркие, помпезные шпалеры, украшенные символами империи, вышитыми золотом орлами и пчёлами. Повсюду расставили драгоценные вазы и сверкающую позолотой бронзу.
Наполеон приказал не жалеть ничего, чтобы расположить Александра и показать ему блеск империи. В Эрфурт прибыли отборные части гвардии и лучшие из располагавшихся неподалёку полков. Гарнизоном командовал отважный генерал Удино. Было приказано привезти труппу «Комеди Франсэз» со знаменитым трагиком Тальма и самыми красивыми актрисами. «Каждый день мне нужно зрелище, я хочу удивить Германию блеском» [16] , — якобы сказал император бывшему министру иностранных дел Талейрану, который, несмотря на отставку в августе 1807 г., был приглашён на эрфуртскую встречу в качестве советника. Кроме того, он сохранил свою придворную должность обер-камергера, что давало формальный повод для его присутствия в свите императора.
[16]
Talleyrand Ch.-M. M'emoires du prince de Talleyrand. P., 1891, t. 1, p. 402.
Кстати, Талейран, о роли которого в Эрфуртском свидании мы ещё будем говорить, пытался доказать необходимость пригласить на встречу и австрийского императора. Однако Наполеон видел в Эрфуртском свидании прежде всего возможность пообщаться наедине с молодым царем и совершенно не желал присутствия австрийского монарха, который готовил против него войну. В качестве австрийского представителя прибыл только барон Винцент, который привёз с собой письмо от Франца I, где были лишь общие дипломатически вежливые и ничего не значащие фразы.
Что касается германских королей и князей, их даже не надо было приглашать. Они не хотели пропустить знаменательное событие и сами напросились приехать в Эрфурт. Сюда прибыли короли Баварии, Вюртемберга, Саксонии; герцог Ольденбургский, князья Кобургский, Мекленбург-Шверинский, Мекленбург-Стрелицкий, Турн-и-Таксис… и т. д. и т. п. со всеми своими свитами, камергерами, пажами, лакеями в ливреях, каретами… В общем, в городе было не скучно, и 20 гостиниц брали штурмом, так же как и те дома, где можно было расположиться на постой.
Чтобы продемонстрировать молодому царю свое внимание, Наполеон выехал из города во главе огромной свиты для встречи своего «друга». Когда показался экипаж с Александром, император французов спрыгнул с коня, царь вышел из коляски, и они обнялись, как старые друзья. Затем Александру подвели богато экипированного, красивого коня, и императоры вместе верхом поехали в сторону города.
У Эрфуртских ворот стояли отряды войск в полной парадной форме, гремела торжественная музыка и артиллерийские залпы, склонялись сверкающие бронзовые орлы, и отовсюду раздавался возглас: «Да здравствуют Императоры!» Вечером в ярко иллюминированном городе царило шумное оживление — всюду гуляли офицеры и солдаты в парадной форме и жители в нарядной одежде. Казалось, всё обстоит просто идиллически.
Начиная с 28 сентября расписание каждого дня продолжительного свидания в Эрфурте было примерно одинаковым. С утра императоры занимались каждый своими делами, после полудня они встречались и обсуждали политические вопросы, вечера были посвящены театру, балам и приёмам.
Несмотря на обширную программу светских увеселений, Эрфуртское свидание было одной из самых важных дипломатических битв XIX века. И почти с ходу это сражение пошло не так, как его задумывал Наполеон. Важнейшую роль в этом сыграл человек, о котором необходимо сказать отдельно.
О Талейране, князе Беневентском, написаны сотни толстых томов, и сложно, а то и просто невозможно описать его в нескольких словах. Без сомнения, талантливейший дипломат, один из крупнейших специалистов в области международных отношений своего времени, блестящий, остроумный собеседник, князь Беневентский был, прямо скажем, мало похож на героя. Знаменитый деятель Французской революции Мирабо так охарактеризовал Талейрана: «Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу — и он при этом был бы прав, ибо променял бы дерьмо на золото».