Битва империй. Англия против России

Порохов Ю.

«Весьма секретные» донесения агентов и совершенно открытые сообщения газет указывали на одно и то же — на усиленную подготовку Англии к дальнейшей экспансии в Азии.

Настораживало и другое. Российское министерство иностранных дел ревниво оберегало азиатские пределы империи «от вторжения географической науки», иностранной, разумеется. Но противостоять английской отлаженной государственной машине порабощения народов, стран и континентов было чрезвычайно сложно.

На заседаниях Русского географического общества отмечалось, что британцы даже в маленькую страну на Памире Бадахшан «ежегодно засылали 4–5 разведчиков, не считая тех неведомых, которые либо погибли, либо не попали на страницы географических журналов». А ведь, кроме того, они внимательно следили за всеми изысканиями русских. Так в 1891 году полковник Ионов с небольшим отрядом двигался по Памиру. В двух переходах за ним следовал лейтенант английской службы Дэвисон, впереди находился капитан Юнгхесбенд. Со стороны Кашгарии за русскими наблюдал Макартней. А в тылу, в Алайской долине при генерал-губернаторе

бароне Вревском находился еще один рекогносцер — третий секретарь британского посольства в Санкт-Петербурге Эллиот, который развлекал доверчивого представителя русской власти и его свиту различными рассказами и оригинальными выходками.

«Небольшой отряд полковника Ионова контролировался четырьмя английскими разведчиками, — констатировал генерального штаба полковник Снесарев, — Нужно ли дополнять для сравнения, что ни в одной английской экспедиции ни на северо-западной, ни на северной границе Индии никогда не было ни одного русского».

Благодаря настойчивому применению принципа широкой осведомленности англичане получали в свое распоряжение огромный материал относительно Средней Азии, который собирали еще и русские географы. В результате по своим знаниям о государствах Туркестана англичане ни в чем не уступали, а то и превосходили русских. В то же время русские, при Александре III сосредоточившиеся на внутренних проблемах, имели смутное представление об Афганистане, да и об Индии. Впоследствии выяснилось, что и относительно Манчжурии русские оценки оказались совершенно несостоятельными, а по глубине анализа уступали английским.

На этот раз целью Британии становились не «бесхозные» просторы еще не ставших колониями стран, а территории, уже находившиеся под сенью двуглавого орла. Англия готовилась к отторжению от России ее Среднеазиатских приобретений. Нужно было предпринимать контрмеры.

На основе анализа складывающейся политической обстановки и информации от агентов в статистическом управлении русского Генерального штаба пришли к выводу, что Англия готова к войне с Россией. План этой войны был также ясен.

«Если рассматривать дислокацию англо-индийской армии, если вникнуть в начертания индийской железнодорожной сети и принять во внимание расположение военных складов, то все это вместе приводит к убеждению, что в стратегическом смысле району Пешавара англичане придают большее значение, чем любому другому из участков северо-западной границы. Вряд ли Кветта в случае столкновения с Россией может играть такую же роль, как Пешавар: количество войск, сосредоточенных около нее, сравнительно невелико, железнодорожная связь между нею и остальной Индией менее совершенна, наконец, склады военных запасов в Кветте не могут сравниться с теми огромными запасами, которые сосредоточены в Пешаваре, Равалпинди и Фирозпуре.

В случае войны с Россией и операционная линия от Пешавара через Кабул к Мазари-Шарифу короче линии Чаман — Герат. На первом из этих направлений условия местности в сравнительно меньшей степени благоприятствуют маневрированию крупных войсковых единиц, но можно предположить, что англичане, рассчитывая на содействие афганцев, надеются под их прикрытием беспрепятственно преодолеть западный Гиндукуш и встретиться с нами уже к северу от этого хребта. Наконец, подтверждением этому являются указания на то, что дороги в Восточном Афганистане разработаны афганцами под давлением англичан хорошо, а путь от Кандагара через Фаррах к Герату находится в плачевном состоянии.

При развязывании боевых действий между Россией и Англией трудно предугадать, на чьей стороне будут симпатии населения Средней Азии и в какую форму эти симпатии выльются. Однако существуют два для нас невыгодных фактора. Первый — это английское золото, щедрой рукой раздаваемое всем влиятельным туземцам, начиная с афганского эмира и кашгарского даотая, кончая всякими беками и хакимами. Другой — это вопрос о том, на чьей стороне будет первый успех. Англичане вполне сознают важность этого обстоятельства. Несомненно, что операцией, с которой начнутся военные действия, будет занятие Бадахшана и появление английских отрядов в восточной Бухаре. Если даже первоначальный успех не будет развит, подобный шаг со стороны англичан, тем не менее, произведет сильное впечатление на туземцев. Вместе с поднятием английского престижа создастся более выгодная обстановка для сосредоточения главных сил у Кабула и движения их к Мазари-Шарифу».

Требовалось быть готовым к открытию англичанами боевых действий в Средней и Центральной Азии

XXVI. Замысел русского царя

В конце девятнадцатого — начале двадцатого века великие державы чувствовали в себе силу кроить карту мира и сферы влияния, как им заблагорассудится. Россия не оставалась в стороне.

Однако у русских военных возобладало понимание губительности обретения новых территорий в результате военных действий. Поход на Индию был чреват не только громадными военными опасностями во время боевых действий, но и последующими сложностями в случае победы. Результатом ее могло быть либо образование русско-индийской монархии, либо создание ряда независимых государств под покровительством России, либо сохранение власти англичан в Индии при условии тесного союза России с Великобританией. В первом случае чрезмерное расширение империи потребовало бы громадных затрат. На содержание войск, на подготовку чиновников, знающих обычаи и языки многочисленных народов Индии. Эти затраты

ни в коем случае не компенсировались бы приобретениями, которые получала Россия на юге. В случае же образования независимых стран у границ империи Россия приобрела бы на юге постоянные междоусобия, которые наверняка завершились бы образованием могущественного мусульманского государства в Индии — здесь уже насчитывалось свыше 60 миллионов последователей Магомета. Государство это тяготело бы к Афганистану, мог бы сложиться союз мусульманских государств. А это, в конечном итоге, осложнило бы положение в Среднеазиатской России, где по преимуществу также жили последователи ислама.

Наиболее предпочтительным, считали в Генеральном штабе, было бы учреждение протектората над Афганистаном, с оккупацией этой страны или даже без нее, а также незначительное приобретение там земель, имеющих важное стратегическое значение. Удержав за собою весь Афганистан с обязательным включением в него земель вплоть до Инда, Россия получала бы выход к Аравийскому морю, а также возможность строительства железной дороги от Кушки на Герат, Кандагар и Кветту, чтобы получить выход к железнодорожной сети Индии. Вместе с тем приобретение территории вплоть до Инда давало бы России более удобную исходную позицию для вторжения в Индию.

Таким образом, Россия приобретала бы Дамоклов меч, при помощи которого можно было парализовать всякий вред, который ожидался от Англии в Европе. Присутствие России у Инда заставило бы англичан усилить свои войска в Индии, увеличить налоги, словом, быть в постоянном страхе за свои владения в Индостане. Это могло бы привести к желательному для России исходу — заключению тесного союза с Великобританией, который мог быть выгоден обоим державам. Россия осуществила бы заветную мечту Перта I о самостоятельной торговле с Индией. А с завершением строительства железной дороги из Кушки через Афганистан в Индию стала бы обладательницей самого дешевого и быстрого пути из Индии в Европу.

Такой предполагалась политика России. И этот путь мирного овладения территориями, расширения сфер влияния виделся наиболее перспективным был бы путь укрепления ее позиций в качестве ведущей мировой державы.

Застой в военной географии, начавшийся после воцарения Александра III (тот сосредоточился в основном на внутренней политике), был теперь совершенно недопустим. Отстраненный от дел Милютин в эти годы не мог влиять на внешнюю политику России, как это было при Александре II. Зато подготовленная им школа, его последователи с началом царствования Николая II смогли наконец-то активизироваться. Русские географы, по преимуществу неплохо подготовленные офицеры Генерального штаба, стали постоянно направляться в Среднюю и Центральную Азию. Они исследовали проходимость маршрутов, проводили рекогносцировки, составляли топографические карты, узнавали о военно-политической ситуации в странах, по возможности пытались привлекать союзников.

Цели таких путешествий, как правило, держались в тайне. И даже Николай II в своем дневнике 14 января 1904 года оставил лаконичную запись: «В 3 часа принял двух донских калмыков — офицера Уланова и ламу Ульянова, которые отправлялись в Тибет». [43] И все. Ни слова о том, почему удостоены были чести предстать пред императором эти люди. Но военный министр Куропаткин уже в своем дневнике поясняет, что Уланову было дано специальное поручение «разжечь тибетцев против англичан». Куропаткин раскрывает и большее: «у нашего Государя грандиозные в голове планы: взять для России Манчжурию, идти к присоединению к России Кореи, мечтает под свою державу взять Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы».

43

«Дневник императора Николая II (1890–1906 г. г.)» — М.: «Полистар», 1991, с. 135.

Если пристально рассмотреть все эти ключевые политические узлы, то станет видно, что направления политики были выбраны вполне обоснованно. К примеру, в начале двадцатого века в Тибете высказывались предложения о добровольном присоединении к России. Китай на эту горную страну давил с востока. Англия наседала с юга. И лишь Россия защищала, как могла, этот свободный и гордый народ со своей особенной религией. Прекрасно понимали в Петербурге, что Тибет может стать еще одним плацдармом для угрожающего давления на главную британскую колонию. Понимали это и в Англии. Дело дошло до того, что вице-король Британской Индии лорд Керзон в 1901 году потребовал ввода в Лхасу экспедиционного корпуса. В ответ на это последовало заявление русского правительства о том, что это затрагивает интересы России и она вынуждена будет прибегнуть к оружию, как к аргументу в решении вопроса независимости Тибета. В Петербург прибыла большая тибетская делегация высокопоставленных лам, которая повела речь об открытии в Петербурге и в Лхасе посольств. Договорились о начале строительства в столице России дацана, который вскоре был открыт и поныне действует в Приморском районе Санкт-Петербурга. Николай II был объявлен святым — возрожденным Белой Дкар. До этого такой чести была удостоена в 617 году лишь жена короля Тибета, китаянка по национальности. Однако всем этим планам не суждено было сбыться. Опережая ход событий, замечу, что после поражения России в войне с Японией англичане в августе 1904 года ввели войска в Лхасу и принудили тибетское правительство заключить кабальный договор. И только в 1907 году вняв протестам России и Китая, англичане вернули свои войска из Тибета в Индию.