Шрифт:
1
Багровое вечернее солнце медленно, словно бы нехотя, опускалось за горизонт. Этот август выдался не просто жарким: уже вторую неделю палило, как из доменной печи, и ни одного дождичка. Жара съела легкие утренние перистые облака, придала небу блеклый белесый оттенок. Над стартовыми столами дрожало и переливалось знойное марево, в котором пусковые установки, ажурные конструкции направляющих мачт, подсобные строения космодрома – все казалось зыбким и нереальным, словно приснившимся наяву.
Но здесь, в одном из подземных бункеров Центра управления полетами Космических ВС РФ космодрома Плесецк, жары не чувствовалось. Мягкое, чуть слышное гудение кондиционеров, тихие голоса, мурлыканье компьютерных
Кто-то не шибко умный пустил еще в самом начале так называемой перестройки хлесткий оборотец, мол, Россия – это Верхняя Вольта с ракетами. Ну, тогда время весьма специфическое было: Россию только ленивый не хаял и не унижал. Но вот относительно Верхней Вольты – так это натуральная собачья чушь. Что-что, а военно-промышленный комплекс у нас до сей поры способен удивить любого и некоторые направления аэрокосмических исследований в нашей стране на десяток лет опережают соответствующие разработки что янкесов, что объединенных европейцев. При необходимости, а пуще того при наличии политической воли, Россия еще очень может оскалить зубы, причем в глобальном масштабе. Ясное дело, для наших бывших заклятых врагов, а с недавнего времени еще более заклятых друзей, никакой это не секрет. Шпионят помаленьку… Равно как и мы за ними. А попутно, что поделаешь, коли такие времена настали, пытаемся чуток заработать на новейших уникальных космических технологиях. Так, на поддержку штанов.
Как раз об этом переговаривались сейчас два молодых парня, операторы слежения ЦУПа космодрома Плесецк.
– Так чего же они гонят спешку с запуском, если носитель, считай, вхолостую пойдет? – Высокий широкоплечий блондин с пшеничного цвета усиками недоуменно покачал головой. – Хотели на орбиту семь спутников выводить, обычный классический пакет, и деньги неплохие светили – шесть из них по контракту с иностранцами. А теперь… Ничего не понимаю! Оставили только один, шесть контрактных сняли к чертовой матери, но пуск не отменили. Почему?
– А!.. Начальству виднее, – отозвался сидящий за соседним пультом. – Я слышал, что неполадки у носителя некритические. Должно вроде бы все нормально пройти. Почему, говоришь, шесть сняли, а один оставили? А ты сам подумай…
– Чего тут думать, – усмехнулся блондин. – Если контрактные спутники по нашей вине при запуске медным тазом накроются, то придется такую неустойку клиентам платить, что мало не покажется. А оставили наш, причем наверняка военный. Страна у нас богатая, денег не жалко, особенно если они казенные. Выйдет на расчетную орбиту – хорошо, а нет, так мы новый сделаем. Ох, не нравится мне это! Пуск через минуту, а вот поверишь ли – не на месте душа, и все! Какое-то предчувствие хреновое.
– Да будет тебе паниковать! Каркаешь, как ворона старая. Велика беда – некритические отклонения двух-трех параметров носителя. Вот увидишь, все будет тип-топ!
На экранах громадных мониторов во всей своей жутковатой красоте отсверкивала металлом стройная игла межконтинентальной баллистической ракеты-носителя. Натовцы прозвали этот могучий военно-космический аппарат Сатаной, и недаром. Поднимая при необходимости до двух дюжин разделяющихся мегатонных боеголовок индивидуального наведения, ракета была способна натворить такого, что и подумать-то страшно. У американцев не было носителей такой мощности и точности, что вызывало у наших недавно обретенных «друзей» острую зависть и неистребимое желание любым способом выведать некоторые детали тактических и технических характеристик ракеты. Вот вам и «Верхняя Вольта»! Все же, как ни говори, а умели работать российские инженеры и ученые в закрытых КБ.
Начался обратный отсчет секунд перед запуском, направляющие и питающие мачты плавно отошли от могучего тела ракеты.
…Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пуск!
Продувка дюз, малая тяга, половинная и, наконец, полная. Огненный столб с тяжелым победным грохотом поднял ракету над стартовым столом. И она,
И вот тут-то выяснилось, что, вопреки оптимистическому прогнозу одного из операторов слежения, никакого тип-топ не получится, а получится совсем наоборот. Видимо, некритические отклонения оказались достаточно серьезными: ракету-носитель потащило совсем не туда, куда было запланировано. Телеметрия показывала бог весть что, приборы слежения как с ума посходили, и в ЦУПе началась легкая паника. Попытка подкорректировать траекторию направленным модулированным радиолучом прямо отсюда, из центра, оказалась безуспешной. Несмотря на лихорадочные усилия всех операторов смены, траектория носителя все больше отклонялась от расчетной. Ракета перестала подчиняться запустившим ее людям, на краткие мгновения полета она обрела свободу. Уже ничего нельзя было поправить. Паника в ЦУПе набирала силу.
Дверь бункера ЦУП широко распахнулась, и в него вошли двое военных. Все правильно, как же в такой нештатной ситуации да без высокого начальства?
Первый из вошедших носил погоны генерала российских аэрокосмических войск. Еще довольно молодой для своего звания, лет сорока с небольшим, с коротким чуть седеющим ежиком и умными цепкими глазами. Сейчас в его взгляде читалась некоторая растерянность, чуть ли не смущение.
Вторым был высокий седой моряк в форме контр-адмирала. Важнейшей чертой внешнего облика этого человека было ярко выраженное чувство собственного достоинства, но незамутненное самодовольством. Большая редкость по нынешним временам! Ему явно ранее не приходилось бывать в Центре управления полетами, он оглядывался по сторонам с заметным любопытством.
– Так что с моим спутником, Олег Васильевич? – спросил он у генерала, который напряженно считывал с монитора последние данные телеметрии. – Я ведь в вашей епархии полный профан, всю свою жизнь с кораблями дело имел, но не с космическими. Я так понял, что какие-то неполадки?
Вопрос был резонный, потому что единственный спутник, поднятый свихнувшейся ракетой, запускался по заказу российского ВМФ. Очень рассчитывали военные моряки на этот спутник, связывали с его запуском весьма радужные надежды и далекоидущие планы. Так вот надо же было такой пакости случиться!
– Погано с вашим спутником, Петр Николаевич, – с нескрываемой досадой ответил ему генерал. – Сейчас специалистов послушаем, операторов слежения, хотя… И так все, к великому сожалению, ясно как божий день.
Он перевел взгляд потемневших глаз на одного из операторов, того самого оптимиста, который уверял своего приятеля, что все будет тип-топ.
Тот, повинуясь безмолвному приказу генерала, поднялся из-за пульта, виновато развел руками:
– Нам не удается стабилизировать траекторию носителя, так что спутник можно считать потерянным.
– Конкретнее. Что значит «потерянным»? Ракета вышла за пределы атмосферы или нет?
– Нет, товарищ генерал, не вышла. Слишком мал угол восхождения.
– Очень жаль, – мрачно прокомментировал Олег Васильевич. – И здесь не повезло. Закон природы – раз пошла непруха, подставляй карман пошире…
– А почему это так плохо, что носитель не вышел из атмосферы? – поинтересовался моряк.
– Все потому же. Когда спутник выводится на геостационарную орбиту, то носитель идет по восходящей дуге очень крутой параболы. И если, как сейчас, произошла ошибка, если на стабильную орбиту объект не выходит, то на нисходящей ветви той самой параболы он сгорает в атмосфере, – генерал досадливо поморщился. – В нашем же случае ракета пошла опять же по параболе, но значительно менее крутой. Под совсем небольшим углом к горизонту. И ни хрена теперь спутник со всей его начинкой не сгорит, разве что раскалится! И в результате самым распрекрасным образом долбанется, – он вновь перевел взгляд на оператора, – точнее, уже долбанулся, вот куда, кстати?