Битва под Каррами
Шрифт:
– Ты куда их везёшь, Лаций? – довольно резко и нагло бросил Лабиен, останавливая лошадь. Узкий прищур глаз, плотно сжатые губы и вздрагивающие ноздри – было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не броситься на него.
– Назад, в город, – стараясь оставаться спокойным, ответил он.
– Это мои рабыни. Я купил их у Публия Красса! Вот свидетель, – Лабиен махнул в сторону центуриона.
– Публий не мог их продать. Это не его рабыни, – тем же тоном произнёс Лаций.
– Отдай их мне, иначе…
– Не надо кричать, Лабиен. Я тебя хорошо слышу. Сколько ты заплатил Публию? – спросил он.
– Триста сестерциев, – не моргнув глазом, ответил тот.
– Я верну тебе эти деньги перед вечерним караулом, если ты
– Ха, ты хочешь просто вернуть деньги? Но я не продаю этих рабынь. Поэтому мне деньги не нужны.
– Хорошо, сколько ты хочешь? – опустив подбородок на грудь, угрожающим голосом спросил Лаций.
– Я не продаю их! Ты, что, не слышал? Или безродные легаты теперь имеют право на произвол в римской армии? – дерзко спросил Лабиен. Его лицо скривилось в презрительной гримасе, и он ждал ответного оскорбления. Он был уверен, что Лаций не станет спорить с двумя вооружёнными всадниками, и для уверенности положил руку на меч, чтобы припугнуть его. Лаций повернул голову и оценил расстояние до легата и его лошади. Центурион Геренний тоже взялся за меч и приблизился к повозке. Лацию хорошо был виден шрам у него на шее. Он проходил от уха до противоположной ключицы, как будто кто-то хотел отрубить ему голову вместе с рукой, но лишь поцарапал кожу. Рваная линия шрама резко выделялась своей белизной на тёмной коже центуриона, и за это его прозвали «молнией».
Девушки, тем временем, замерев от страха, жались друг к другу в повозке.
– Он купил нас, – донёсся оттуда девичий голос. Видимо, кто-то из них понимал, о чём они говорят. Лаций даже не пошевелился. Он продолжал внимательно следить за движениями центуриона Геренния, которого считал более опытным и опасным противником, чем Лабиена.
– Скажи свою цену, или тебе придётся второй раз искупаться в море вместе с лошадью, – с угрозой в голосе сказал он. – Только теперь это будет море из твоей крови, – короткий нож медленно вскользнул из-за пояса и лёг в руку. Постукивая рукояткой о колено, Лаций ждал, прикидывая, стоит ли кидать его в лошадь или сразу в ногу Гереннию, если тот сделает шаг в его сторону. Но перед этим стоило напомнить зарвавшемуся легату о его прошлой ссоре с Варгонтом. Видимо, тот не понял, о чём идёт речь, но потом его лицо вспыхнуло, он натянул на себя удила, конь дёрнулся и чуть не встал на дыбы. – Ну? – поднял вверх брови Лаций. – Ты, кажется, всё понял? Говори! Нож летит быстрее, чем ты думаешь.
Центурион сдал назад свою лошадь, подъехал к Лабиену и стал что-то быстро говорить ему тихим голосом. Было видно, как у него на шее напряглись жилы и быстро задвигалась обычно неподвижная нижняя челюсть. Потом он нахмурился и покачал головой. Его новый друг остался недоволен услышанным. Лицо Лабиена пылало от гнева, но Геренний что-то тихо добавил и отъехал в сторону. Через какое-то время легат принял решение.
– Шестьсот сестерциев. И прямо сейчас, – дрогнувшим голосом произнёс он. Было видно, что эти слова дались ему с трудом, потому что он не собирался уступать, но, видимо, центурион успел объяснить ему, почему Лаций держит нож за лезвие и что будет дальше, если он бросится на него с мечом. Лабиену ничего не оставалось, как согласиться.
– Получишь вечером, – похлопав рукояткой по ладони, ответил Лаций и потянул лошадь влево. Старый мерин дёрнул повозку и поехал следом за ним. Снова заскрипели колёса, и позади повисла напряжённая тишина. Лабиен остался справа, и Лаций какое-то время следил за ним краем глаза, но потом расстояние увеличилось и его лошадь пропала из виду. Повернуться – означало показать свою неуверенность. Этого Лаций позволить себе не мог. Он опустил голову на грудь и некоторое время ехал молча, внимательно прислушиваясь к звукам за спиной. Но ничего, кроме скрипа повозки, слышно не было.
– Они уехали, – раздался вдруг чей-то тонкий голос. Он резко повернул голову и увидел большие чёрные глаза, смотрящие на него
– Ты – хорошая девушка. Как тебя зовут?
– Эриния.
– Хорошо, Эриния, поехали. Там твой отец ждёт.
Увидев своих дочерей, несчастный Аарон расплакался, как ребёнок. Старое лицо, как высохший финик, вытянулось вниз, и по изборождённым морщинами щекам потекли крупные слёзы. Он долго всех обнимал и целовал в лоб. Мать вела себя более сдержанно, но, обняв детей после отца, уже никуда от себя не отпускала, и они жались к ней, как маленькие гусята к гусыне.
– Я не забуду тебя, благородный человек! – сквозь слёзы произнёс отец. – И дочь моя не забудет.
Лаций не стал ждать, пока чувства отца успокоятся и, пожелав удачи, направил своего коня в сторону городских ворот. Какое-то время он ещё слышал обрывочные слова благодарности, которые тот с трудом выговаривал, стараясь облагодетельствовать всех будущих детей и потомков своего спасителя, но потом и они смолкли.
Вечером надо было пойти и отдать деньги Лабиену, но он попросил сделать это Варгонта, который согласился с огромной радостью. Однако через какое-то время тот вернулся, сказав, что храбрый легат, увидев его, спрятался в свою палатку, и ему пришлось разговаривать с его брадобреем, который, не в пример своему хозяину, оказался более вежлив и спокоен. Хотя, по правде говоря, он давно уже засматривался на Варгонта, но раньше у него просто не было повода поговорить о более близких отношениях. Не получилось и на этот раз. Варгонт быстро объяснил смазливому властелину острого ножа и скользкого масла, что тот скорее договорится о нежных отношениях с лошадью своего хозяина, чем с ним. После этого субтильный слуга перестал приставать к нему с глупыми просьбами и выслушал сообщение для легата Лабиена. Варгонт схитрил и не стал передавать деньги через брадобрея. Он попросил того передать Лабиену, что если он хочет получить свои монеты, то может в любое время подойти к легату Лацию и взять их сам. Там же Варгонт заметил хмурого центуриона Геренния, который почему-то даже не поприветствовал его, хотя у них были хорошие отношения.
– Ты заставил меня нарушить слово. Я же обещал… – нахмурился Лаций.
– Ты ничего не нарушал! – перебил его Варгонт. – Ты же не отказался заплатить? Нет! Захочет взять, сам придёт. Ты же не против? Но, если честно, я уже всё узнал. Ничего он Публию не платил и просто решил тебя обмануть.
– Ну, ты и хитрец! – покачал Лаций головой, чувствуя, что благодарен другу за то, что тот спас его честь и деньги. В том, что Лабиен не придёт за ними, Лаций теперь был уверен. Этот легат был дерзким только когда чувствовал за спиной силу или покровительство. Но он никогда не решался выяснять отношения один на один.
Вскоре Лаций забыл об этой встрече, но богини Парки, вьющие нить его судьбы, завязали в этом месте узелок, чтобы через какое-то время снова свести его с высокомерным легатом и его другом центурионом.
Глава 3
Через месяц в этих местах начинались песчаные бури, поэтому войскам надо было возвращаться на север, в Антиохию. Но Марк Красс не спешил. Он хотел показать своему сыну несколько храмов в Иерусалиме, где, по его сведениям, статуи богов были сделаны из чистого золота и щедро украшены драгоценными камнями. Лаций насчитал пять больших храмов. Легионерам пришлось строить большие повозки, чтобы вывезти тяжёлые скульптуры богов. Гастаты Варгонта и ветераны Мария сопровождали их потом в портовые города, где грузили на корабли и отправляли в Рим.