Битва при Наци-Туци
Шрифт:
Именно так и вышло с трипервыми подданными. Им запрещали слушать тридевятую музыку, читать тридевятые книги, носить тридевятую одежду — говорили, что все это вредно, грязно и некультурно. И, хоть во многом это так и было, трипервая молодежь бредила и тем, и другим, и третьим (кто тайком, а кто и нет.)
Ком подавленных желаний рос, рос, набухал — и так набух, что однажды лопнул, забрызгав все царство. Оно распалось, как конструктор, на кубики, — а молодежь, вырвавшись на свободу, принялась обжираться запретной культурой. А с ней — наркотиками,
Тридевятая культура всем этим давно переболела, как дети из нормальных семей, которые разок попробуют запретное, убедятся, что ничего хорошего, мерзость одна — и больше не тянет.
Но для трипервых детей вся тридевятая мерзость была не мерзостью, а волнующим Запретным Плодом (с привкусом Свободы и Крутизны). И у них, в отличие от тридевятых, не было иммунитета…
Кончилось это так, как обычно кончаются все Праздники Непослушания: царство окунулось в такую помойку, в какой не бывало, пожалуй, еще никогда.
Представляете, как обидно? Еще совсем недавно — Лучшее В Мире Царство, которому всякие тридевятые в подметки не годились; а теперь — пародия на Тридевятое, больная всеми его детскими болезнями, да еще и без иммунитета.
А кто виноват?
Этот вопрос обычно задают, подразумевая, что виноват не я, а кто-то другой. (А по-правде-то — кого еще винить? Только себя, да родителей, которые «хотели, как лучше».)
И — всегда найдется кто-нибудь услужливый, который шепнет: вот эти натворили. Ты ни в чем не виноват, это все они.
Так и получилось, что во всем оказалось виновато… Тридевятое царство. Это оно специально подослало шпионов, чтобы соблазнить меня своей грязью; это оно специально растлевало меня изнутри… (а что это за я, которого можно специально растлить?)
Почему? Потому что у нас было Лучшее В Мире Царство, а подлому врагу зависть покоя не давала. Вот не мог он спать, зная, что не у него Лучшее В Мире, а у нас.
(Нет-нет, очень может быть, что кто-нибудь из тридевятых специально так делал. Но только это ничего не меняет — ни в том, кто виноват, ни в том, как относиться к Тридевятому царству в целом.)
Кинули манипуляторы эту наживку — и трипервый народ приободрился: хоть еще и сидим в помойке, но уже знаем, что виноваты не мы, а Враг.
А с народом, который верит во Врага, можно делать что угодно. (Да потом и списать все на этого Врага.)
Так у трипервых появился Враг — тот самый, на которого они были готовы молиться каких-нибудь …надцать лет назад. Обида за Великое Прошлое была так сильна, что трипервые подданные уже и забыли, как хозяева Великого Прошлого кутали их в июле и дезинфицировали им рот после каждой ложки. Прежнее поколение стыдилось своих подвигов и тосковало по детству…
— Когда лучше было: сейчас или при царе Горохе?
— При царе Горохе лучше было! Тогда женщины были моложе, и у меня все зубы свои были…
…а новое поколение
И очень, понимаете ли, захотелось трипервым гражданам, чтобы их царство снова казалось Лучшим В Мире. (Такая себе третья молодость.) Вот только для этого уже не было у них того чувства сопричастности своей культуре и истории, какое вдохновляло их пра-пра-пра на великие шедевры. Пропили-промотали они и это чувство, и саму культуру с историей.
Ничего у них не осталось, кроме позапрошлогодних лозунгов, да еще Врага. А одним Врагом Лучшими В Мире не станешь. Тем более, если Враг этот — виртуальный.
Нет-нет, в Тридевятом тоже отнюдь не одни ангелы прописались. На бедах Трипервого они были вовсе не прочь поднажиться — как, впрочем, и наоборот (если бы у Трипервого были бы силы). Такие уж они, царства эти — что Тридевятое, что Трипервое, что Тривторое: есть силы — грызем соседей, нет — они нас грызут. Просто одно дело — обычный хищник, и совсем другое — Враг, который так не любит нас, что спать не может.
Вот так и получилось, что Трипервому царству было прямо-таки жизненно важно доказать свою Лучшесть В Мире. А раз никаких осязаемых поводов для этого, кроме Врага, не было — все это вело… куда?
Правильно: к войне.
Только война эта получилась совсем чудная. На Врага напасть Трипервому царству все-таки стремно было: как-никак — и пушки у него, и денежки. В том числе и наши, трипервые. (Хоть и ругали Врага трипервые придворные, а денежки все равно у него держали. Там они быстрей размножались.)
Совсем другое дело — Тривторое царство. Раз оно такое вредное — значит, без Врага не обошлось. Это ведь всегда Его рук дело, когда в мире какая-нибудь пакость происходит.
Шарахнем-ка мы по Тривторому царству! — и, зажмурясь, представим, что шарахнули по Врагу…
Патриотические архетипы у трипервых граждан как были, так остались большими и чувствительными, потому что архетипы живут долго, гораздо дольше, чем одно или даже несколько поколений.
Только раньше в этом была их сила (любовь к Родине вдохновляла их на творчество), а сейчас — слабость. Стали тыкать туда шприцами кто ни попадя: архетип большой, куда не ткни — все больно будет. Что ни привяжи к Родине, к Отечеству, к Патриотизму — трипервые граждане всё за чистую монету принимают. (Не все, конечно. Но многие.)
А тигры-манипуляторы, видя такую картину, вконец обнаглели. Вбросят какое-нибудь вранье, которое ни в тын ни в ворота не лезет — и присобачат его к тому же патриотизму. Мол, вот чего враги творят! Люби Родину — напади первым!
И трипервые верят, потому что архетип уж очень большой. Чего не придумай — все туда влезет.
Вот и оказалось, что Родина и Патриотизм — это такая прорва всякой мерзости, что и мусорная куча позавидует. Тут вам не тапочки с квасом, а убийство, ложь, подлог, предательство, раболепие… тьфу!