Битва самцов
Шрифт:
Хмыкнув, Нола полезла в свой телефон. Корбин хотел было проскользнуть мимо и исчезнуть, но был остановлен громким «Стоять!». Мадам Нола изъявила желание связаться с дочерью при Корбине. Тот не был этому рад, но с другой стороны, тоже хотел услышать голос сестры.
Пошли гудки. На четвёртый Элора ответила уставшим голосом:
– Да, мама?
– О. – Нола была слегка озадачена. – Ты спишь или Читтапон тебя замучил? Мало того, что на Рождество даже открытки не прислала, так теперь не звонит. Совсем родителей забыла!
Корбин
– У… у меня всё хорошо. Да, мы спали. Как у вас дела? Как папа?
– Ты слышала мою новую песню? Видела видеоклип? Я в восторге! Интересно твоё мнение, дорогая.
– Ты, как всегда, на высоте, мам. Потрясающая песня, слушаю её каждый день.
– Спасибо, любимая, – просияла Нола. – А отец твой в Канаде. Когда вообще он бывает дома, скажи?
– Папа много работает, ты же сама это прекрасно знаешь.
– Нет, ты слишком уставшая. Такое ощущение, что на тебе весь месяц воду возили, и ты говоришь на последнем издыхании.
– Просто я соскучилась, – Элора всхлипнула. – Как братья мои поживают?
– Ой, эти не могут жить дружно! Представляешь, Дэниел вчера разбил машину Корбина, устроили драку, как дети малые!
– Не пугай Элору, мама! – влез Корбин. – Не «разбил», а стукнул. Ему вообще опасно в общество выходить. Привет, сестрёнка! Мама права, ты как-то вяло разговариваешь.
– Говорю же, спала. Корби, не обижай Дэниела. Его всё равно не исправить.
– Вот и я говорю: какой смысл в этих драках? – закивала рыжей головой Нола.
– Мы не дрались, – вздохнул Корбин, – а повздорили, потому что человеку уже двадцать три года, а разрешения просить не научился.
– Мне пора, – тихо сказала Элора. – Люблю вас и целую.
Нола была слегка ошарашена резким завершением разговора. Убрав телефон, она хмыкнула.
– Странная какая-то.
– Просто спала, – сказал Корбин, а сам задумался. Он не верил в то, что Элора плакала лишь из-за того, что скучала. Как и не верил в то, что она только проснулась. Сестра давно ведёт себя не так, как раньше. Она что-то скрывает. Снова.
Механик отменился. Корбин прямиком поехал к Заку.
~~~
Попрощавшись с мамой и Корбином, я почти задохнулась от плача. Нола застигла меня в тот момент, когда я просматривала выступления Читта на ютубе. Глаза были на мокром месте, а услышав родные голоса, совсем раскисла.
Вон помог мне снять маленькую квартирку в центре Нью-Йорка, в престижном районе, с двумя спальнями, отдельным санузлом и студией. Когда он привёл меня сюда впервые, я сразу сказала «да» и даже предложила Вону занять вторую спальню, но он отказался.
Восстанавливая здоровье, я днями напролёт проводила за компьютером: читала или смотрела новости, изредка фильмы, читала книги, а когда становилось совсем тоскливо, открывала галерею с фотографиями Читтапона. Гулять выходила только за покупками или вместе с Воном. В последние две недели он был очень занят работой, поэтому уделял мне минимум времени. Мы могли поужинать вместе, после чего он ехал к себе в отель. Мне нравилось уважение, с которым он относился ко мне. Ни разу Вон не заставил меня нервничать или переживать. Если мы говорили о Читте, то вспоминали самое лучшее. Я очень любила говорить о нём. И Вон широко улыбался, когда я рассказывала забавные истории.
Мне сложно было вспомнить, чего Читт не знал и чего не умел. Он был умным и талантливым. Танцы и пение – это лишь малая часть того, что он умел. Он прекрасно играл в баскетбол, умел вертеть мячик на пальце; он увлекался вейкбордингом и даже пытался научить меня ещё в Тайланде. Я рассказывала Вону, как смешно выглядела, падая в воду. А Читт был прекрасен во всём. Он знал несколько сложных языков, легко решал любые кроссворды. А ещё он очень любил кушать. Он ел много и требовал полноценные завтраки с кимчхи и супом с яйцом и водорослями. Он любил маринованных угрей и лапшу. Он смешивал яйца с рисом и, легко орудуя палочками, просто заглатывал еду, едва прожевав. При этом Читтапон не полнел. Он много двигался и учил движению меня.
Я могла бы многое о нём рассказать и никогда не устану. Только Вону не всегда было приятно слушать о моей любви к Читтапону, поэтому я закрывала тему.
До самого вечера я промаялась, не зная, чем себя занять. То плакала, то просто застывала у окна. Сделала попытку позвонить Марку, но номер был недоступен. Я никогда ему не нравилась, и это понятно, ведь из-за меня Читт изменился. Из-за меня его не стало…
Вон заглянул ко мне почти в одиннадцать вечера, но я ещё не ложилась. Приняла душ, надела пижаму, но собиралась посмотреть фильм.
– Голоден? Или может чаю хочешь?
– Я поужинал, но от чая не откажусь, – ответил он, вешая куртку на крючок.
Обернувшись, я быстро оценила его чёрную рубашку и белые брюки. А потом заметила перемены во внешности. Волосы были подстрижены горшком и покрашены в пшеничный цвет. Он выглядел по-нашему стильно.
– Мне нравится твоя новая причёска, Вон.
– Спасибо. За время карьеры что только со мной ни делали!
– Розовые волосы? Как его? У Тхэ Ёна были розовые волосы.
– Нет, я в розовый волосы не красил. Голубые были, да, в одном из видеоклипов. А Тхэ Ён был и салатовым, и просто белым и каким только не был. По сути, он ребёнок.
– С чего ты взял?
– Доводилось ездить с ним и с другими ребятами за город. Он один спать не может.
– Да ладно? – я хохотнула. – Сколько ему?
– Двадцать пять.
– И он боится спать один? – и я расхохоталась, когда Вон кивнул. – Поверить не могу!
– А ещё он может чистить зубы и уснуть на целых тридцать секунд. А потом резко, как по щелчку, очнуться и продолжить чистить зубы.