Битва в пустыне
Шрифт:
Первое – снять эмбарго на поставки нефти Соединенным Штатам.
Второе – в целях обеспечения внутреннего согласия и ускорения процесса интеграции Лобинии в мировое сообщество генерал Али Амин послал королю Адрасу приглашение участвовать в формировании нового правительства; таким образом, в Лобинии устанавливается смешанная форма правления: монархия вкупе со свободным волеизъявлением народа.
Да здравствует генерал Али Амин!
Да здравствует король Адрас!"
Чиун слушал и улыбался: Римо сделал это ради своего наставника. Римо – по-настоящему добрый мальчик.
Чиун был счастлив, что он сам,
Глава девятнадцатая
В двухстах ярдах от гигантского нефтехранилища Чиун велел таксисту остановиться, сказал ему, что плату он получит на небесах, и ступил на обжигающий лобинийский песок.
Как он и думал, склад был заброшен. Ни людей, ни признаков какой-либо деятельности. Нуич явно не хотел, чтобы ему помешали.
Чиун медленно двинулся к цистернам. Ноги его шагали по раскаленному песку, не чувствуя жара. Сердце старого корейца было преисполнено печали и гнева: родной сын его брата, член Дома Синанджу пытался осрамить его, Чиуна, убив Бараку. Смерть была бы слишком легким наказанием для ослушника, к тому же смерть – единственный вид наказания, на который Чиун не имеет права. В течение многих столетий действует непреложное правило, согласно которому правящий Мастер Синанджу не может лишить жизни ни одного жителя их деревни. Правило это было установлено для того, чтобы оградить жителей от тирании благодетеля, буде он пожелал бы сделаться их тираном. У Чиуна связаны руки, и Нуич, что было хуже всего, знал это.
Кроме того, Нуич более чем вдвое моложе Чиуна. Он имел доступ к секретам Синанджу с малых лет, когда был избран и предназначен в преемники нынешнему Мастеру Синанджу. Сегодня ему предстоит испытание.
Чиун остановился у громадной цистерны, выкрашенной в красно-белую полосу, и прислушался. Он слышал, как за много миль отсюда легкий бриз ласкал прибрежные пески. Он слышал шорохи, производимые мелкими зверьками, спрятавшимися в свои норки. Он слышал, как движется нефть, тяжело переливаясь по широкой – в четыре фута шириной – трубе, змеящейся среди песков и оканчивающейся здесь, в небольшом бетонном хранилище, откуда эта драгоценная жидкость перекачивается по более мелким трубам в цистерны.
А больше ничего не было слышно.
Позади длинного ряда цистерн виднелись вышки, сооруженные над действующими скважинами, но и они сейчас бездействовали. Чиун осторожно зашагал по песку к гигантским стальным сооружениям, напоминавшим башни.
Не дойдя до них совсем немного, он остановился и осмотрелся. С трех сторон его окружали цистерны, с четвертой стояли вышки. Получался своего рода амфитеатр с ареной посредине. Лучшего места для схватки было не придумать.
Чиун сложил руки на груди и заговорил. Его голос отчетливо раздавался в мертвой тиши лобинийской пустыни:
– Я, Мастер Синанджу, пришел сразиться лицом к лицу с тем, кто узурпировал мои права. Где тот человек? Видно, он прячется в песках, как струсившая полудохлая ящерица? Пусть он выйдет ко мне!
В ответ прозвучал голос, эхом отразившийся от цистерн:
– Уходи, старик! Я бросил вызов не тебе, а белому человеку, которому ты выдал наши секреты. Ступай прочь!
– Ты опозорил меня, а не белого человека, – ответил Чиун. – Ты опозорил меня и всех моих предшественников. Выходи!
– Как тебе будет угодно, – раздался голос Нуича, и вслед за тем появился он сам. Он стоял на нефтяной цистерне, в шестидесяти ярдах от Чиуна. На нем тоже был черный костюм для каратэ.
Он простер обтянутые черной тканью руки к пышащему зноем небу и воскликнул:
– Ты глуп, старик! Сейчас ты умрешь!
Нуич бросил презрительный взгляд на своего дядю и спрыгнул вниз. Очень плавно и легко он приземлился на песок у основания цистерны, снова посмотрел на Чиуна и медленно направился к пожилому тщедушному Мастеру Синанджу.
– Ты уже слишком стар! Пора уступить свое место другому.
Чиун не пошевелился и ничего не сказал.
– А когда тебя не станет, я разделаюсь с твоим учеником, с этим бледным лоскутом свиного уха.
Чиун молчал.
– Твои лишенные мяса кости растащат стервятники, – продолжал Нуич. Между ними теперь оставалось не более двадцати ярдов, а Чиун все еще продолжал хранить молчание и не двигался с места.
И только когда расстояние сократилось до десяти ярдов, старый азиат торжественно поднял руку.
– Стой! – вскричал он. Голос его прогремел как гром за сценой, когда по ходу действия должна разразиться гроза.
Нуич остановился, будто пригвожденный к месту. Чиун вперил в племянника свой непреклонный взор.
– Молись нашим предкам, чтобы они простили тебя, – негромко произнес он. – И особенно моему брату, а твоему отцу, которого ты опозорил. Сейчас отправишься к нему, в иной мир.
Нуич улыбнулся:
– Разве ты забыл, старик, что не имеешь права убить жителя нашей деревни? Я защищен.
– Я так и знал, что ты спрячешься, как женщина, за наши традиции, – сказал Чиун. – Но я не собираюсь их нарушать. Я тебя не убью. – Он сделал паузу. Его узкие глаза сузились еще больше, превратившись в узкие темные полоски на лице, которое теперь казалось маской, олицетворяющей ненависть и неотвратимое наказание. Нуич почувствовал облегчение, услыхав его слова, однако Чиун продолжал: – Я не стану тебя убивать. Я разорву тебя на части и брошу в песках, чтобы солнце довершило то дело, на которое я не имею права.
И Чиун сделал шаг в его сторону. Потом еще один… И еще…
Нуич попятился назад.
– Ты не имеешь права! – вскричал он.
– Грязная свинья! Ты смеешь указывать Мастеру Синанджу, что он может делать, а что нет?
Он подпрыгнул и бросился на Нуича. Тот повернулся и побежал, рассчитывая спрятаться между цистернами, а потом – затеряться в бескрайних песках.
Однако Чиун преградил ему путь. Нуич снова повернул. Он ощутил смерть и слегка наклонил голову. Желтая рука мелькнула над его длинными волосами, ударившись о бок цистерны. Из образовавшейся в ней дыры полилась темная маслянистая жидкость.
Нуич перевел дух и в поисках прохода между цистернами бросился вправо. Но Чиун, в своем черном костюме, снова встал перед ним, как дух смерти и разрушения.
Нуич в отчаянии остановился и прыгнул в сторону Чиуна, поджав под себя ноги и готовясь ударить ими противника. Чиун оставался неподвижным и ждал. Когда правая нога Нуича пошла вперед, метя старцу в лицо, тот просто-напросто поднял свою правую руку, и Нуичу показалось, будто его ступня ударилась о скалу. Он тяжело упал на песок, но в ту же секунду его отбросило в сторону.