Битва за Берлин. Сборник воспоминаний
Шрифт:
Кребс. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет после капитуляции?
Соколовский. Мы гарантируем членам нового временного правительства право снестись с союзными правительствами совершенно официально. Решения примут три союзных правительства и, повторяю, вам сообщат…
Кребс. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс. Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина.
Соколовский. Выступайте перед тремя союзными державами. Так как Гитлер умер, то у вас все
Кребс. Когда мы получим связь?
Он нервничает. 10 часов 40 минут. Началась наша артиллерийская подготовка… Пролетели самолеты.
Вернулся немецкий переводчик, который уходил с полковником фон Дуфвингом и нашими связистами для установления прямой связи с имперской канцелярией. Он очень взволнован:
– Когда мы шли, я кричал: «Не стрелять, мы парламентеры!» Наши мне не ответили. Русский майор тянул провод для связи. На углу Принц-Альбертштрассе он был обстрелян с немецкой стороны. Его ранило в голову. Я стал кричать, чтобы не стреляли. Сам пошел с кабелем. Полковник фон Дуфвинг снял шинель и оружие и направился с белым флагом вперед. Обстрел продолжался. Ранило несколько русских солдат и офицера – командира роты: они стояли неподалеку, ожидая связи. Но ее нет до сих пор. Со стороны русских она включена, а с нашей стороны – нет. Вероятно, боевая группа не была информирована. Что же теперь делать? Ждать связи или возвращения полковника? Русские сказали, что с их стороны полковнику будет обеспечено беспрепятственное возвращение.
– Вернитесь и обеспечьте переход полковника обратно, – распорядился Кребс. – Кто стрелял?
– Должно быть, снайпер. Русский майор, очевидно, умрет. Жаль…
Отыскали на карте улицу Принц-Альбертштрассе. Смотрим.
– Тут отель «Эксцельсиор», – показывает переводчик. – Тут мы кричали, тут стрелял наш снайпер. Русские не стреляли по всему участку.
Отметили на карте три квартала. Телефонный звонок из нашего батальона: немецкий полковник перешел к немцам, но связи пока нет.
– Идите, – говорю я переводчику. Он просит мегафон и белый флаг.
Получив их, четко повернулся, руку вверх, поклон нам – и ушел.
Командующий артиллерией генерал Пожарский отдает приказ не вести огня на 35-м участке – от озера и до зоологического сада, вплоть до Фридрихштрассе; здесь пройдут парламентеры.
Немного погодя Кребс говорит:
– Первое мая у вас – большой праздник.
– А как же нам не праздновать сегодня – конец войны и русские в Берлине.
– В сорок первом году я был в Москве. Я уже говорил, что имел честь быть заместителем военного атташе. Во время парада стоял на трибуне, возле Мавзолея…
После завтрака дали связь с имперской канцелярией. Генерал Кребс приободрился, просит точно записать все пункты капитуляции, предъявленные советским командованием. Берет в руки трубку и начинает говорить. Подчеркивает пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гиммлера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала Кребса и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие.
Затем Кребс еще раз прочел свою запись наших условий капитуляции:
«1. Капитуляция Берлина.
2. Всем капитулирующим сдать оружие.
3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохраняется жизнь.
4. Раненым обеспечивается помощь.
5. Предоставляется возможность переговоров с союзниками по радио».
Мы разъясняем:
– Вашему правительству будет дана возможность сообщить о том, что Гитлер умер, что Гиммлер – изменник, и заявить трем правительствам – СССР, США и Англии о полной капитуляции. Мы, таким образом, частично удовлетворим и вашу просьбу. Будем ли мы помогать вам в создании правительства? Нет. Но даем вам право сообщить список лиц, которых вы не хотите видеть в качестве военнопленных. Мы даем вам право после капитуляции сделать заявление Союзным Нациям. От них зависит дальнейшая судьба вашего правительства.
– Список лиц, находящихся в Берлине, который мы дадим, не будут рассматривать как список военнопленных?
– Это обеспечено. Офицерам сохраним звания, ордена, холодное оружие. Мы даем право представить список членов правительства, право связи с Деницем и так далее. Но все это после капитуляции.
– С целью образования общего легального правительства Германии?
– Только для заявления и связи с правительствами государств нашей коалиции. Их дело решать, как будет дальше.
– Итак, после капитуляции советское радио даст сообщение о смерти Гитлера, о новом правительстве и о предательстве Гиммлера?
Он заверил, что постарается обо всем быстро договориться.
13 часов 08 минут.
Кребс ушел. Парламентер от руководства третьего рейха не согласился на капитуляцию, не захотел приостановить разрушение Берлина и прекратить напрасные жертвы с той и другой стороны, включая мирных граждан.
Чего он хотел от нас, от советского командования, правительства? Перед тем как уйти Кребс что-то долго собирался и даже два раза возвращался уже с лестницы: сперва он позабыл перчатки, которые положил на подоконнике вместе с фуражкой; однако фуражку-то он надел, а вот перчатки не взял. Второй раз Кребс вернулся под предлогом, что забыл полевую сумку, которой у него вообще не было. Он уверял, что принес в ней документы от Геббельса и Бормана, хотя – я хорошо это помню – доставал бумаги из бокового кармана.
По его глазам и поведению было видно – генерал колебался: идти ему обратно в пекло или первому сдаться на милость победителя? Возможно, ждал, что мы объявим его пленником, с чем он, наверно, охотно согласился бы.
Но зачем нам такой пленный? Целесообразнее было, чтобы он возвратился назад, так как мог повлиять на прекращение кровопролития.
Чего же добивался от нас Кребс? Несомненно, он выполнял волю Геббельса и Бормана, которая была и его волей. Они рассчитывали смягчить противоречия между Советским Союзом и фашистской Германией известием о смерти Гитлера. Дескать, Германия расплатилась за миллионы жертв тем, что главный виновник войны сожжен. Но это не все и не главное.
Главное было то, что гитлеровские главари, как и сам Гитлер, до последних часов своей жизни рассчитывали на усиление противоречий между нашей страной и ее союзниками.
То, что определенные расхождения существовали, не было секретом. Но у народов антигитлеровской коалиции была общая цель, был общий враг, и они стремились быстрее покончить с ним.
Этого не понимали и не учитывали руководители третьего рейха и кое-кто на Западе. Они искали трещину внутри антигитлеровской коалиции. Но такой трещины не нашли.