Битва за Фолкленды
Шрифт:
Как ни печально, несообразно слабый ответ мостил дорогу не к решению, а от него. В теории он должен был послужить прикрытием в целях снижения накала страстей, дав возможность выдвинуть в регион сдерживающее оборонительное средство без провоцирования каких-то превентивных акций со стороны противника. Данный момент совершенно очевидно требует очень тщательного взаимодействия дипломатов и военных, когда до неприятеля доходят только «чистые» сигналы, а дома поддерживается режим абсолютной секретности. В действительности ключевые решения по поводу Южной Георгии и принимались миссис Тэтчер на двусторонних совещаниях с отдельными министрами, а не коллегиально — на форуме комитета по ВиО. Они встретили почти казарменный прием со стороны парламентариев с передних и задних скамей палаты общин.
Теперь, благодаря данным, появившимся в печати и исходившим из близких хунте источников, хватает свидетельств того, что, отправив «Эндьюранс» в поход из Порт-Стэнли 20 марта, миссис Тэтчер и лорд Каррингтон нажали на один из спусковых крючков, побудивших хунту перенести оригинальный план вторжения. Вместо удаления опасного повода для провокации шаг с «Эндьюрансом» привел к усилению нажима на хунту, ставившего ее перед выбором: предпринять что-то немедленно или же пережить унижение. И все-таки, в то же самое время, другой «орган тела» стратегии несообразно слабого ответа — тайная отправка оперативного соединения как сдерживающего средства — задержался с вводом в дело на целую неделю. На Даунинг-стрит попросили Министерства иностранных дел и обороны не более чем о подаче докладных записок с предложениями для рассмотрения на будущем
Как считается, аргентинская хунта приняла решение о переносе сроков вторжения на совещании, посвященном кризису вокруг Южной Георгии, в пятницу, 26 марта. Остается лишь строить предположения о том, какие соображения сыграли основные роли. Так или иначе, среди них не могло не присутствовать момента осознания факта невозможности избежать конфронтации в Лите за счет одних лишь усилий дипломатии. Усиление Британией гарнизона Порт-Стэнли в той или иной форме являлось несомненным шагом. Вдобавок к этому напряженность на домашнем фронте для хунты стала видимо возрастать, по мере того как реформы Алемана начали все размашистее бить по кошелькам многих, и возникала угроза уличных демонстраций на следующей неделе. Отвлечение на войну из желательного хода превращалось в насущную необходимость. Тем временем Коста Мендес продолжал твердо держаться мнения об ограниченном характере дипломатических последствий и малой вероятности попытки Британией отбить территорию военными средствами. В защиту его надо сказать, что для такой позиции наличествовали здравые эмпирические основания (в том числе докладная мистера Нотта о предполагаемых действиях в чрезвычайных обстоятельствах).
В субботу разведка доносила о двух аргентинских ракетных корветах с совершенно английскими названиями, «Друммонд» и «Гранвилль» [68] , которые вышли из участия в уругвайских маневрах и взяли курс на юг с целью усиления транспортного судна «Байя Параисо». В этом явно просматривался прямой вызов Лондону. Кто бы ни принял решение, вся хунта целиком или только командование ВМС, — тут данные расходятся, — он, несомненно, бросил кости. В те выходные были отменены отпуска у личного состава военно-морских сил, всевозможные припасы и военное снаряжение потоками хлынули в сторону крупнейшей военно-морской базы Пуэрто-Бельграно и на ближайший к Фолклендским островам аэродром Комодоро-Ривадавии. Пролеты над Порт-Стэнли военно-транспортных самолетов «Геркулес», не являвшиеся сами по себе чем-то неожиданным, заметно участились. На совещании с высокопоставленными дипломатами в Министерстве иностранных дел Коста Мендес сообщил коллегам о принятом решении осуществить вторжение. В ночь на воскресенье Министерство официально поставило в известность посла Уильямса о том, что «двери к дальнейшим переговорам по Южной Георгии закрыты». В то же самое время аргентинским посольствам за границей велели отменить пасхальные каникулы и ждать дальнейшего развития событий.
68
По аргентинской и британской классификации оба эти боевых корабля французской постройки считаются корветами, а по российской — фрегатами; «Друммонд» (Drummond), принятый в состав ВМС Аргентины в 1978 г., и «Гранвилль» (Granville), включенный туда же в 1981 г., получили свои названия по фамилиям двух морских офицеров британского происхождения, служивших в аргентинском флоте во время Аргентино-бразильской войны 1825–1828 гг., — шотландца Фрэнсиса Драммонда (Франсиско Друммонда), погибшего 8 апреля 1827 г. в бою при Монте-Сантьяго, и англичанина Уильяма Генри Гренвилла (Гильермо Энрико Гранвилля). — Прим. ред.
Все перечисленные шаги должным образом отметила британская разведка. Данные появились в рапортах с оценками, приготовленных для министров на воскресенье, 28 марта. Миссис Тэтчер и лорд Каррингтон обсуждали сведения по телефону тем вечером, а затем более пространно в понедельник утром, пока летели в Брюссель на намеченное на тот день совещание по вопросам организации Общего рынка. ОКРС по-прежнему не считал вторжение неминуемым. Но как премьер, так и министр иностранных дел уже осознавали масштабы положения в Южной Атлантике, в каковом угроза не ограничивалась теперь одним лишь островом Южная Георгия, а распространялась на сами Фолклендские острова. К моменту приземления самолета в аэропорту Брюсселя оба высокопоставленных лица сошлись на необходимости незамедлительно отправить в дальний поход на юг три ядерные субмарины. Соответственно, в их телефонном звонке из аэропорта Джон Нотт в Министерстве обороны получил надлежащие инструкции. Говоря обо всей хуле и поношении, обрушившихся на британских министров и на персон кабинета в преддверии аргентинского вторжения на Фолкленды, стоит отметить, что группа подлодок получила приказ о выходе в море не позднее чем через двое с половиной суток после вероятного момента принятия хунтой решения о вторжении. И все же, как и предсказывали составители всевозможных планов действий в чрезвычайной ситуации, даже и при такой оперативности реакция слишком запоздала.
4
ЧАС АДМИРАЛА
Фолклендские острова даже и во времена мира будут иметь огромное значение для этой страны, а в военную пору — сделают нас хозяевами морей.
Лорд Ансон, 1740 г.
Если смотреть на события заключительной мирной недели перед аргентинским нападением на Фолклендские острова в ретроспективе, в происходившем тогда так и читается ужасная неизбежность. В Аргентине машина вторжения закрутилась со все возрастающей скоростью, хотя в некоторых кругах (в том числе в американской разведке) продолжают утверждать, будто окончательное решение начать захват территории 2 апреля принималось не ранее 31 марта (в среду). Политики и должностные лица в Лондоне очевидно пребывали в состоянии смятения и нерешительности, а тем временем события кружились вокруг них стремительным водоворотом. Похоже, всего один институт отреагировал на оценки обстановки 28 марта целенаправленно — Королевские ВМС. Однако в его случае действовали некие скрытые мотивы.
Когда в понедельник, 29-го, приказ об отправке трех атомных многоцелевых подводных лодок поступил в Министерство обороны, ВМС располагали для немедленной отсылки в поход всего одной субмариной, HMS «Спартан», принимавшей участие в учениях «Спринггрэйн» [69] в составе 1-й флотилии вблизи Гибралтара. Подлодки, по словам одного чиновника, «не появляются сами собой из воздуха», и первая реакция штаба подводного флота в ставке ВМФ в Нортвуде отражала удивление: «У нас есть чем занять наши субмарины кроме отправки Бог знает куда в Южную Атлантику», тем не менее атомную субмарину «Спартан» тотчас же отозвали в доки Гибралтара, где учебные торпеды заменили боевыми, позаимствованными у дизельной торпедной подлодки «Оракл». Не прошло и сорока восьми часов, как субмарина находилась в пути. АПЛ (атомная подводная лодка) «Сплендид» последовала за ней 1 апреля, за день до старта аргентинского вторжения, а «Конкерор» — еще тремя сутками позднее (обе из Фаслейна в Шотландии). Все они шли курсом на юг, держа весьма достойную среднюю скорость в 23 узла [70] . Но даже и при таких условиях подлодка «Спартан» достигла вод в виду Порт-Стэнли не ранее 12 апреля. Транспорт снабжения Королевского вспомогательного флота, «Форт Остин», вышел из Гибралтара 29-го с целью оказания поддержки субмаринам и «Эндьюрансу».
69
Springtrain («Весенний караван»). — Прим. пер.
70
Узел — единица измерения скорости судна, равная одной морской миле (1,85 км)
Как бы ни недоумевали вначале иные из младших офицеров, другим фигурам в Королевских ВМС Бог даровал способность смотреть на вещи шире. Встреча начальника главного морского штаба, сэра Генри Лича, со старшим оперативным составом состоялась во второй половине дня в понедельник в Министерстве обороны в Уайтхолле. Военные рассмотрели варианты, представленные в докладной Нотта на прошлой неделе, в свете поступления новых разведданных и решения отправить в поход подлодки. Что если потребуется «более крупное оперативное соединение»? Такое, которому «будет под силу вести действительно результативные действия против аргентинских ВМС»? Аргентина располагала значительным флотом, способным действовать над и под водой, а также наносить удары с воздуха. У нее имелись по крайней мере шесть кораблей, оснащенных установками ракет «Экзосет», предназначенных для поражения вражеских судов и летавших на предельно малой высоте над поверхностью моря [71] . Словом, суда противника несли такое же главное надводное оружие, как и корабли Королевских ВМС. Кроме того, в перечень материальной части флота Аргентины входили четыре субмарины, местонахождение двух из которых почти не поддавалось определению с помощью эхолокаторов, наличествовали также военно-воздушные силы из более чем двух сотен машин, готовых к налетам на британские морские или сухопутные войска. При всем том в ходе операции против таких внушительных сил на дистанции в 8000 миль (15 000 км) от родных берегов предполагались огромные трудности обеспечения тыла и стратегических действий. Простая осмотрительность в плане ведения конвенциональных боевых действий диктовала: при имеющейся в распоряжении Королевских ВМС в 1982 г. материальной части было бы крайне опасно отправляться в дальний поход для противодействия таким силам. Посему на совещании сразу же отбросили любые варианты оперативного соединения для действий в чрезвычайной ситуации, которое бы не включало в себя все доступные ресурсы, в том числе авианосцы, субмарины и формирования морского десанта.
71
В описываемый период существовали три версии противокорабельных ракет «Экзосет» (Exocet, французское обозначение летучей рыбы), производимых во Франции компанией Аэроспасьяль. Одна из них, твердотопливная ракета ММ 38 (класса «море-море»), запускалась с установки контейнерного типа, размещаемой на надводных военных судах, другая, АМ 39 (класса «воздух-море»), тоже использующая твердотопливный двигатель, применялась в качестве оружия военно-морской авиации, тогда как третья, ММ 40, снабженная турбореактивным двигателем, была разработана как для надводных кораблей, так и для береговой обороны. «Экзосет» ММ 38, используемая на флоте с 1975 г., имела длину 5,21 метра, размах крыла 1 метр и стартовый вес 735 кг, АМ 39, поступившая на вооружение в 1979 г., — длину 4,69 метра, размах крыла 1,1 метра и вес 655 кг, а ММ 40, принятая на вооружение в 1981 г., — длину 5,8 метра, размах крыла 1,35 метра и вес 870 кг. У всех трех образцов ракет был один и тот же диаметр (0,348 метра) и одинаковые боеголовки, весившие 165 кг и снаряженные 50 кг гексолита. Все три развивали скорость 0,93 Маха, однако у ММ 38 дальность стрельбы составляла 40 км, у АМ 39–50 км (при пуске с высоты 300 метров) или 70 км (при пуске с высоты 10 км), и у турбореактивной ММ 40–50 км. Ценным преимуществом данных ракет являлась их способность лететь очень низко над водой, не опасаясь, что волны захлестнут воздухозаборник. Маршевая высота полета «Экзосета» достигала 1–2 метров над гребнями волн (меньше, чем у любой сопоставимой ракеты), благодаря чему кораблям противника было очень трудно засечь ее своими радарами и своевременно перехватить средствами ПВО. — Прим. ред.
И вот в умах Лича и сотрудников его штаба стал зарождаться грандиозный проект — применение всего британского боевого флота против вполне заслуживавшего уважения противника. Для большинства офицеров подобная концепция в контексте 1980-х годов выглядела едва ли не совершенно фантастичной. Такая операция оказалась бы и вовсе невозможной уже буквально через считанные годы, поскольку начальство собиралось вот-вот отправить в утиль авианосные и морские десантные ударные группы. Вот и возникла чрезвычайная ситуация, к действиям в условиях которой, как все время и говорил Лич, ВМС необходимо соответствующим образом экипировать, а между тем политика целой цепочки сменявших друг друга министров обороны едва не сделала подобную операцию вообще невозможной технически. Существовали, безусловно, преобладающие стратегические основания для отправки в поход крупного оперативного соединения, которое Лич принялся собирать в тот самый день. Он одним из первых понял необходимость ее не только в военном, но и в политическом плане.
Костяком соединения предстояло послужить 1-й флотилии, примерно двадцати кораблям, которые очень кстати дислоцировались в середине Атлантического океана в рамках учения «Спрингтрейн» под началом своего командующего, контр-адмирала Джона «Сэнди» Вудварда. Его начальник (и непосредственный подчиненный Лича), командующий флотом сэр Джон Филдхауз, вел наблюдение за учениями с борта эскадренного миноносца «Гламорган» (класса «Каунти») [72] . Поздним вечером в понедельник Филдхауз получил из штаб-квартиры флота в северо-западном пригороде Лондона Нортвуд сообщение об ухудшении обстановки в Южной Атлантике и о планах Министерства обороны отправить в заданный район более крупное «сбалансированное» оперативное соединение, помимо уже снаряжаемых в поход субмарин. В свои пятьдесят три года Филдхауз достиг высшего карьерного поста в военно-морском командовании, и ему, как ранее Личу, предстояло получить новый ресурс роста и перейти на службу из штаб-квартиры флота в Уайт-холл. Всегда буквально излучавший вежливость в голосе, манерах и даже во внешности, офицер этот чем-то неуловимо напоминал актера Чарлза Лоутона. Проницательный и талантливый, Филдхауз пользовался огромным уважением у своих высокопоставленных коллег в США и в НАТО. Как и многие морские офицеры в ту неделю, он наверняка чувствовал приближение важного момента в военно-морской истории. Получив сигнал из Лондона, Филдхауз тут же вызвал к себе адмирала Вудварда «со всей документацией», находившегося на борту флагмана, эсминца «Антрим», крейсировавшего на тот момент примерно на удалении в 250 миль (более 460 км). В 4.30 пополуночи во вторник два офицера встретились на час в большой адмиральской каюте на «Гламоргане». Там они обсудили задачи 1-й флотилии в рамках более крупного оперативного соединения и широких действий в Южной Атлантике. Еще до восхода солнца Филдхауз вертолетом убыл в Гибралтар, а откуда улетел прямиком в Лондон. С того момента заработал план действий в условиях чрезвычайных обстоятельств, связанный с отправкой в экспедицию максимально крупного военно-морского контингента Британии со времен войны. А меж тем адмиралу Хорхе Анайя, занимавшему аналогичный должности Лича пост во вражеском стане, только предстояло совершить акцию, которая ускорит плавание. Если уж аргентинец решился на вторжение, он знал, как сознавали и в Лондоне, — все на свете британские корабли не остановят его.
72
Джон Дэйвид Эллиотт Филдхауз (1928–1992) был назначен на пост командующего британским флотом в апреле 1981 г. (еще в звании вице-адмирала), одновременно возглавив силы НАТО в зоне Ла-Манша и ВМС в Восточной Атлантике, и 23 июля того же года получил звание полного адмирала. Командуя в апреле — июне 1982 г. Оперативным соединением 317 (Task Force 317), он руководил из центра управления в Нортвуде операцией «Корпорейт», имевшей целью возвращение Фолклендских островов под контроль Британии. Назначенный 1 декабря 1982 г. первым морским лордом и начальником военно-морского штаба, лорд Филдхауз 2 августа 1985 г. был произведен в адмиралы флота, затем с 1 ноября 1985 г. до 9 декабря 1988 г. занимал должность начальника штаба обороны, после чего вышел в отставку и в 1990 г. удостоился баронского титула. — Прим. ред.