Битва за Кальдерон
Шрифт:
— Ваш паж очень громко хранит.
— Не будь к нему слишком строг, — сказал Гай. — Его растили, чтобы он стал пастухом.
ГЛАВА 1
Тави заглянул за угол спален для мальчиков, расположенных в центральном дворе Академии, и сказал юноше, стоявшему рядом с ним:
— У тебя опять такое же выражение лица.
Эррен Патронус Вилиус, молодой человек всего пяти футов роста, тощий, бледный и темноглазый, принялся теребить край своего развевающегося форменного плаща серого цвета.
— Какое выражение?
Тави
— Знаешь, Эррен, такое выражение появляется на твоем лице всякий раз, когда ты собираешься дать кому-то совет.
— На самом деле такое выражение появляется у меня, когда я собираюсь дать совет, хотя точно знаю, что его проигнорируют. — Эррен тоже выглянул из-за угла и добавил: — Тави, они там все собрались. Лучше нам уйти. К столовой другой дороги нет, и они нас обязательно увидят.
— Там не все, — настаивал на своем Тави. — Близнецов нет.
— Нет. Только Бренсис, Ренцо и Вариен. И любой из них без труда спустит с нас обоих шкуру.
— Мы можем оказаться сильнее, чем они думают, — возразил Тави.
Его товарищ вздохнул.
— Тави, это всего лишь дело времени, они обязательно кого-нибудь обидят. Возможно, очень сильно.
— Они не посмеют, — сказал Тави.
— Они — граждане, Тави. А мы с тобой — нет. Все очень просто.
— Все совсем не так просто.
— Ты что, не слушаешь на уроках истории? — поинтересовался Эррен. — Конечно, все именно так просто. Они скажут, что произошел несчастный случай, и они ужасно сожалеют. Это если дело вообще дойдет до суда. Магистрат заставит их заплатить штраф твоим родным. А ты тем временем лишишься глаз или ног.
Тави сжал зубы и собрался выйти из-за угла.
— Я не желаю пропускать завтрак. Я просидел в цитадели всю ночь, он дюжину раз заставил меня бегать по этой проклятой лестнице, и если я не поем, то сойду с ума.
Эррен схватил его за руку. Шнурок на его форме с тремя бусинами — белой, голубой и зеленой — заскользил по тощей груди. Три бусины означали, что преподаватели Академии пришли к выводу, что Эррен практически не обладает даром мага фурий.
Разумеется, у него было на три бусины больше, чем у Тави.
Эррен встретился глазами с Тави и тихо сказал:
— Если ты пойдешь туда один, это будет настоящим безумием. Прошу тебя, давай подождем еще немного.
Именно в этот момент прозвучал третий колокол, три долгих глухих удара. Тави поморщился, глядя на колокольню.
— Последний колокол. Если мы не пойдем сейчас, у нас не останется времени, чтобы поесть. Нужно правильно рассчитать, и тогда нам удастся пройти мимо них, когда кто-нибудь будет выходить из столовой. Может, они нас не заметят.
— Я не понимаю, куда подевался Макс, — сказал Эррен.
Тави снова огляделся по сторонам.
— Понятия не имею. Я ушел во дворец перед комендантским часом, а утром я обратил внимание на то, что он не ложился спать.
— Значит, снова болтался где-то всю ночь, — пробормотал Эррен. — Не знаю, как он собирается сдавать экзамены, если будет продолжать в том же духе. Даже я не смогу ему помочь.
— Ты же знаешь Макса, — заметил Тави. — Он не думает о будущем. — Желудок Тави сжался от голода и принялся бурно протестовать. — Так, все, — сказал он. — Пора. Ты идешь со мной или нет?
Эррен закусил губу и покачал головой.
— Я не настолько хочу есть. Увидимся на занятиях?
Тави почувствовал разочарование, но хлопнул Эррена по руке. Он понимал его нежелание ввязываться в драку. Эррен вырос в тихом доме своих родителей, среди книг и таблиц, и его выдающиеся способности к математике и память значительно превосходили слабый дар магии. До Академии Эррену не приходилось сталкиваться с холодной, мелочной жестокостью, с которой сильные молодые маги, имевшие собственных фурий, обращались с теми, кого считали ниже себя.
Тави же, в отличие от него, приходилось сталкиваться с этой проблемой всю свою жизнь.
— Увидимся на занятиях, — сказал он Эррену.
Тот принялся теребить шнур на форме перепачканными в чернилах пальцами.
— Уверен?
— Не волнуйся. Со мной все будет хорошо.
С этими словами Тави завернул за угол и зашагал через двор в сторону столовой.
Через пару секунд он услышал торопливые шаги у себя за спиной, и вскоре его догнал запыхавшийся Эррен, на лице которого застыло испуганное и одновременно решительное выражение.
— Мне следует больше есть, — заявил он. — Тогда я вырасту.
Тави ухмыльнулся, и они пошли дальше вместе.
Весеннее солнце, более теплое, чем горный воздух, окружавший столицу Алеры, заливало двор Академии, который представлял собой роскошный сад с дорожками, выложенными гладким белым камнем. Ранние цветы на фоне зеленой травы радовали глаз после зимних холодов, их яркие красные и синие головки расцвечивали двор. Студенты в серой форме, устроившиеся на скамейках, разговаривали, читали, ели завтраки. Птички резвились в лучах солнца, сидели на скатах крыш, словно диковинные украшения, потом бросались вниз, увидев какое-нибудь насекомое, выбравшееся из своего укрытия, чтобы полакомиться крошками, просыпанными не слишком аккуратными академами.
Мирная, простая картина, необыкновенно красивая, несмотря на все, что происходило за пределами могущественной столицы Алеры.
Тави ее ненавидел.
Калар Бренсис-младший и его дружки стояли на своем обычном месте у фонтана, у самого входа в столовую. Тави хватило одного взгляда, чтобы у него испортилось настроение. Бренсис был высоким красивым молодым человеком, с узким лицом и царственными манерами. Длинные волосы — по последней моде, принятой в южных городах, а особенно в его родном Каларе, — ниспадали роскошными локонами на плечи. Форма из великолепной ткани была сшита специально для него и украшена вышивкой из золотой нити. Шнур сверкал полудрагоценными камнями — Бренсис не опускался до бусин из простого стекла, — по одной на каждую область магии: красная, голубая, зеленая, коричневая, белая и серебряная.