Битва за лес
Шрифт:
Каменный проход неуклонно понижался, и вскоре Огнегрив потерял всякое чувство направления и лишь тупо поворачивал из стороны в сторону, следуя за запахом Пепелицы. Порой проход был так узок, что, протискиваясь, Огнегрив усами и боками касался противоположных стен. Сердце его бешено билось о ребра, он широко разинул рот, жадно ловя милый запах Пепелицы. Больше всего на свете он боялся потерять ее и заблудиться в непроглядной тьме.
Внезапно он понял, что видит перед собой очертания Пепелициных ушей, освещенных непонятным светом, льющимся откуда-то из глубины. Новые запахи обступили
Высоко над его головой, сквозь трещину в толще скалы, виднелось ночное небо. Лунный свет, просачиваясь через отверстие, падал на огромный камень, лежащий в самом центре пещеры. Огнегрив затаил дыхание. Однажды он уже видел Лунный Камень, но успел позабыть ошеломляющее впечатление, которое производила святыня. Дивный камень высотой в три кошачьих хвоста чуть сужался к вершине и весь сверкал отраженным лунным светом. Он был почти прозрачным и больше всего напоминал звезду, упавшую с небес на землю. Белое сияние озаряло пещеру, и даже серая Пепелицина шерсть казалась серебряной в этом волшебном свечении.
Пепелица обернулась к Огнегриву и взмахом хвоста велела ему занять место возле Лунного Камня.
Огнегрив был так потрясен, что и без всякого запрета не нашелся бы, что сказать. Он молча опустился перед камнем, положил голову на лапы и уткнулся носом в гладкую светящуюся поверхность. В следующий миг он едва не отпрянул, таким ледяным холодом обжег его священный камень. Внезапно в мерцающей глубине кристалла Огнегрив увидел отражения далеких звезд.
Он закрыл глаза, терпеливо ожидая, когда Звездное племя пошлет ему вещий сон.
Глава IV
Он ждал, но вокруг было по-прежнему темно и холодно. Никогда в жизни ему не было так холодно! Зажмурившись, Огнегрив чувствовал, как священный камень, каплю за каплей, высасывает тепло и жизнь из его тела. Болезненная дрожь пробегала по его лапам. Огнегриву казалось, будто он весь сделан изо льда и расколется на тысячи сверкающих осколков, если попробует шевельнуться.
Никакого сна не было. И Звездного племени тоже не было. Вокруг царили только холод и тьма. «Что-то тут не так!» – с нарастающей паникой подумал Огнегрив.
Он так перепугался, что слегка приподнял веки – и тут же в ужасе широко распахнул глаза. Вместо сверкающей твердыни Лунного Камня он увидел перед собой короткую, основательно утоптанную траву. Ароматы вечернего леса окружили Огнегрива – он чувствовал резковатый, свежий запах молодой зелени, щедро смоченной росой. Теплый ветерок пробежал по его шерсти.
Огнегрив с трудом подтянул лапы и сел. Оглядевшись, он понял, что находится в лощине Четырех Деревьев, у подножия скалы Совета. Исполинские дубы негромко шелестели листвой, в ночном небе ярко сиял Серебряный Пояс.
«Как же я здесь очутился? – с изумлением спросил себя Огнегрив. – Или это и есть сон, обещанный Пепелицей?» Он поднял голову и посмотрел в небо. Никогда еще оно не было таким ясным, и Серебряный Пояс впервые оказался так близко – чуть выше верхушек дубов. Огнегрив смотрел и смотрел, пока не увидел то, отчего кровь в его жилах превратилась в жидкое пламя.
Звезды двигались! Вот они хороводом пронеслись перед изумленным взором Огнегрива и вдруг, не переставая кружиться, начали опускаться – прямо в лес, к Четырем Деревьям, к Огнегриву! Слыша биение своего сердца, он смотрел на них и ждал.
Коты Звездного племени начали спускаться с небес. Ледяные искры рассыпались под их лапами и сверкали во взорах. Шерсть их была подобна белому пламени. От них пахло огнем и льдом, небом и первобытной дикостью ночи.
Огнегрив припал к земле. Он едва мог вынести это зрелище, и в то же время не мог отвести взгляда. Он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы оно проникло в каждый волосок его шерсти и осталось с ним до самой смерти.
Он не знал, сколько прошло времени – может, сотни сезонов, а может, одно мгновение. Наконец, все коты Звездного племени спустились с небес на землю. И лощина Четырех Деревьев превратилась в море светящихся тел и сверкающих глаз. Огнегрив очутился в самом центре, со всех сторон окруженный звездными воинами. Тут он начал понимать, что некоторые звездные коты сидят ближе к нему и кажутся до боли знакомыми.
Синяя Звезда! Ликующая радость острым шипом пронзила его в самое сердце. И Щербатая тоже тут! В следующий миг он почувствовал милый, навсегда любимый запах и, обернувшись, увидел пеструю шерстку и ласковое лицо той, которая так часто являлась ему во снах.
Пестролистая! О, Пестролистая! Любимая целительница снова с ним! От счастья Огнегриву хотелось вскочить и закричать на весь лес, но он лишь благоговейно склонил голову и остался на своем месте.
– Добро пожаловать, Огнегрив! – Голос, произнесший эти слова, был чист и ясен, но Огнегриву показалось, будто к нему хором обращаются все звездные воины, знакомые ему по земной жизни. – Готов ли ты получить свои девять жизней?
Огнегрив повертел головой, но так и не увидел того, кто разговаривал с ним.
– Да! – ответил он, подавив дрожь в голосе. – Я готов! Золотистый кот поднялся с земли, высоко вскинул голову и, подняв хвост, приблизился к Огнегриву. Это был Львиногрив, который стал глашатаем во время ученичества Огнегрива и вскоре погиб в битве с племенем Теней. Огнегрив знал его стариком, но сейчас Львиногрив вновь был молод и полон сил, и шерсть его сияла бледным огнем.
– Львиногрив! – прошептал Огнегрив. – Это правда ты?
Звездный воин не ответил. Подойдя ближе, он остановился и коснулся носом головы Огнегрива. Это прикосновение показалось Огнегриву горячее самого горячего пламени и холоднее самого холодного льда. Он хотел отпрыгнуть в сторону, но не мог даже шелохнуться.
– С этой жизнью я дарую тебе отвагу, – пророкотал Львиногрив. – Используй ее для защиты своего племени!
В тот же миг слепящая вспышка силы, подобно удару молнии, пронзила все тело Огнегрива. Каждый волосок на его теле встал дыбом, в ушах оглушительно загрохотало. Стремительный вихрь пронесся перед потемневшим взором Огнегрива – он видел бесчисленные битвы и охоты, чувствовал, как острые когти раздирают чьи-то шкуры, а зубы вонзаются в теплые тела пойманной дичи.