Битва за небо
Шрифт:
– Тогда сразу перейдем к делу. Мне необходимо поговорить с вашим механиком. У меня есть для него очень выгодное предложение.
– Вам нужен наш механик? Неужели в Калифорнии все настолько ударились в теории, что спрос на механиков столь велик? Или это следствие ведущейся войны? В Орегоне заработная плата на технические специальности выше, чем здесь, профсоюз механиков объявляет забастовки каждый раз, когда появляется возможность урвать кусок пожирнее.
Так говорят только патриоты, подумал Мэтт, радуясь своей удаче. Единственной проблемой оставались двое товарищей Алекса. Если о них узнает Старый Ник, можно будет снимать с них
– Мне нужен не простой механик, – усмехнулся Мэтт, доставая из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок с вопросами. – Прежде чем убедиться в вашей пригодности, Алекс, мне придется задать вам несколько специальных вопросов.
Вопросы составлял Старый Ник, причем так, чтобы шпион попался на избыточности своих знаний. Салемский рационалист отвечал уверенно, иногда задумывался на несколько минут, время от времени честно признавался в незнании предмета. Экзамен растянулся минут на двадцать, товарищи Алекса уже начали проявлять первые признаки нетерпения.
Наконец на листочке оставалось только три вопроса, со специальной пометкой «провокационные». Задавать их в присутствии посторонних, пусть и обреченных на скоропостижную кончину, Мэтт не стал. Мало ли как все повернется, а сотрудничество с рационалистами ему еще пригодится. Рейгану не обязательно знать, как складывается судьба беглецов с севера. Пусть думает, что они получили работу где-нибудь в Лагуна Бич, довольны жизнью и вступили в лос-анджелесское отделение общества Умников.
– Я приятно удивлен, – выдохнул Мэтт, прикидывая, куда бы отвести эту троицу.
Самым безопасным местом являлась Радиоточка, однако перспектива открыть Алексу расположение стратегического объекта была какой угодно, но не радужной. Алексу же потом общаться со Старым Ником – а ну как сболтнет чего лишнего?
– Думаю, что мы сможем сработаться. Разумеется, обсуждать все подробности в этом доме я не уполномочен. Для подписания контракта нам придется поехать к моему боссу…
Мэтт сделал многозначительное лицо, выдержал паузу. Салемцы тихо посовещались между собой, настолько тихо, что их даже не удалось подслушать.
– Мы готовы поехать куда угодно, только скажите сначала куда, – сказал старший в троице. – Наши вещи остались в камере хранения вокзала, а потому было бы нежелательно уезжать из города надолго.
– Из города уезжать не потребуется, – отрезал Мэтт, прикидывая, удастся ли получить багаж орегонцев после их кончины. Убегая в другую страну, люди, как правило, захватывают самое ценное. Пусть даже половину багажа составляет одежда, а четверть – рабочие журналы, но ведь может найтись место для векселей, драгоценностей, антиквариата. Не могли же они рассчитывать сразу по прибытии найти выгодную работу?
– Тогда не будем терять времени даром, – заявил Ник.
Мэтт отметил, что голос Ника дрожал, то ли от волнения, то ли по какой-то еще причине. Похоже, паренек что-то предчувствовал – Мэтт несколько раз сталкивался с этим таинственным явлением, которое у психотехников носило название футуроскопии, считалось разновидностью Мастерства. Людей с такой способностью по непонятным причинам часто предпочитали не обучать психотехнике вовсе. Между тем она, ничуть не мешающая работать с электричеством, иногда самопроизвольно проявлялась в минуты опасности – точнее, незадолго до них, когда еще существовала возможность спасения. Мэтт на всякий случай решил первую пулю выпустить именно в этого паренька. По принципу «первым убей психотехника».
– Нам придется взять из гаража мой паромобиль, – продолжил Мэтт. – Это недалеко, в паре кварталов. Если мы отправимся сейчас, справимся еще до полуночи.
Толстый белый кот лениво вышел из-под дивана и, чихнув от пыли, удалился восвояси.
Действие блокиратора постепенно заканчивалось. Для «психов»-комиссаров медленно открывался привычный мир расширенных ощущений. Сначала пробуждалось чувство Намерения. Таинственный Мэтьюс, потенциальный работодатель Островского, был как-то связан с происшествием возле дворца протектора. Даже без использования Стиля эта связь каким-то образом ощущалась, наверное, при помощи развитой интуиции.
– Из города уезжать не потребуется, – проинформировал комиссаров старик, вставая из-за стола. На мгновение его глаза хищно сверкнули – не надо было быть проницательным человеком, чтобы догадаться, что думал он о деньгах.
Николай ощутил легкое головокружение, подозрительность Мэтта и желание убраться из рационалистического дома как можно скорее. Небольшая задержка могла привести к трагическим последствиям, перегорающим тестам Яблочкова и сокрушительному провалу.
– Тогда не будем терять времени даром, – предложил он, стараясь при помощи интонаций передать товарищам свои мысли. Получилось не слишком уверенная речь, даже немного испуганная. Английский, точнее американский язык, на котором говорили большинство местных жителей, не располагал к передаче психотехнических нюансов.
И все же Дмитрий чуть повернул голову, демонстрируя понимание, Алексей открыто кивнул, а Мэтт посмотрел на подмастерье с плохо скрываемым сочувствием.
– Нам придется взять из гаража мой паромобиль, – сообщил наниматель, производя в уме какие-то расчеты. – Это недалеко, в паре кварталов. Если отправимся сейчас, справимся еще до полуночи.
Дмитрий поспешно кивнул. Этот спектакль начал ему надоедать. Пробуждающиеся Намерения чувствовались еще довольно грубо и прямолинейно. Словно существовал какой-то фильтр, отсекающий все, что могло подлежать сомнению. Старик Дмитрию не нравился. До дрожи, до непонятного омерзения. Если бы Намерения воспринимались бы как запах, от Мэтта шла бы нестерпимая вонь из беспринципности и аморальности. Центральным компонентом этой вони было некогда чистое и благородное чувство, намертво загаженное следованием принципу «цель оправдывает средства».
На выходе из электрического дома Ледянникову пришлось, что есть сил сконцентрироваться на чем-то постороннем. Например, на мыслях о коварной Элеоноре, сбежавшей от него в Санкт-Петербург с одним из офицеров, переведенных из Порт-Артура через Владивосток в столицу империи. Элеонора исчерпала себя секунды за четыре. После нее пришлось думать о несчастной судьбе овечки, которую постоянно заставляют перепрыгивать через заборчик во имя преодоления чьей-то бессонницы. Вслед за овцой в голову полезла такая фантасмагория, что Дмитрий предпочел отдаться на волю случая и отпустить пробудившееся Мастерство на волю.