Битва за сектор. Записки фаната
Шрифт:
Затем Птица стала девушкой одного авторитетного фаната «Зенита», здорового такого чувака, похожего на былинного доброго молодца (не буду называть его прозвища, человек он известный). Ребята поженились, но через какое-то время, кажется, развелись. Но суть не в этом.
Суть вот в чем. В мужском мобе авторитет лидера - это реальный авторитет. Никто из бойцов моба не будет за спиной вожака говорить про него гадости или высмеивать его, в общем, ставить его авторитет под сомнение. В мужском мобе лидер, чтобы потерять авторитет, должен публично обосраться. Я заметил, что в девичьей компании все иначе. Когда девочки собираются вместе, они друг друга чуть ли не вылизывают, но стоит им разойтись, распрощаться, как начинаются
– То же мне, нашлась крутая! Выездов-то пробила всего ничего, да еще и трахается с Шараповым - лохом и алкоголиком, - язвила Птица. Нечто подобное выдавала и Чебурашка. За глаза от Птицы доставалось и Чебурашке: мол, лохушка лезет не в свое дело (в движение футбольных фанатов), а Чебурашка не упускала случая высмеять претенциозность Птицы:
– Она такая красивая, просто королева, парни, наверное, как увидят ее, потом три дня дрочат. Ха-ха-ха!
И что это за моб? Тогда меня сильно удивляла привычка девиц за глаза обливать друг друга помоями. К тому времени я еще не знал, что такое женский коллектив. Так вышло, что до двадцати лет я находился в коллективах, где женщин почти не было: морское училище, пароходство, армия. Сейчас-то - после учебы в педагогическом университете и работы в прессе - я понимаю, что женщина никогда не будет делать положительный пиар другой женщине. Так распорядилась биология.
Мужчины выясняют отношения открыто, перед публикой. Проще говоря, мужчины привыкли на людях хуями меряться, выясняя, кто из них самый крутой, а на самом деле - завоевывая признание самок. Отчасти поэтому мужчинам так нравится футбол, хоккей, вообще -спорт; спорт - это мужская жизнь, поданная в игровой форме. А женщины, чтобы добиться признания самца, оговаривают конкуренток, ибо, будучи слабым полом, не умеют выяснять отношения в честном бою. Вот написал это и представил, какое впечатление этот пассаж произведет на леваков с феминистскими заморочками, эти дрочилы вновь закричат: «Жвания - фашист!» Если фашизм - это отказ от либерального самообмана, если это - признание памяти рода, то да, я фашист. «Вне истории - человек ничто», - говорил один итальянец. Но все же фашизм - это нечто другое. Поэтому я - не фашист.
Но вернемся к Чебурашке. Она была хорошей девочкой, мы дружили. Вместе ходили на рок-концерты, в кино и даже в музеи. Однажды Чебурашка призналась мне, что в свои девятнадцать лет она все еще девственница и очень стесняется этого.
– Вдруг парень, которого я полюблю, решит, что связался с неудачницей!
– Да ты что! Эта информация станет для него настоящим подарком!
– я не лукавил, а сказал Чебурашке то, что думал на самом деле, и она благодарно посмотрела на меня. Чебурашка часто приезжала ко мне в гости, когда я был дома один, но мы никогда не целовались, не занимались петтингом и прочим. Просто общались. Не знаю, как Чебурашка, но я получал удовольствие от этого общения. Правда, в футболе и в хоккее Чебурашка почти ничего не понимала, и я так и не понял, зачем она пришла на сектор.
Не знаю, нравился я Чебурашке или нет. Наверное, нравился. Во всяком случае, когда в рок-клубе она увидела меня с другой девушкой, с моей будущей женой Медеей, я заметил, что ее душит ревность. Она суетилась, не знала, куда себя деть. Вскоре она сказала «да» парню, который этого долго добивался, а затем вышла за него замуж. Вместе они пробили выезд на СКА, причем не куда-нибудь, а в Ригу. После того выезда я завязал с фанатизмом, так как мне трудно было совмещать его с учебой. Но с Чебурашкой я продолжал общаться и дальше. Я даже предложил ей участвовать в деятельности созданной мною анархистской
– Дима, - сказал она мне, - ты думаешь, что все люди братья? Нет, Дима, все люди - свиньи.
Потом и Чебурашка отошла от фанатизма. Какое-то время мы перезванивались, она меня пригласила на свой день рождения, на котором танцевала перед гостями индийский танец (я знал, что она увлекается индийскими танцами, но не знал, что так серьезно). После этого мы несколько раз случайно встречались на рок-концертах. Что с Чебурашкой сейчас, я не знаю, но я ей желаю всяческого счастья.
Вообще-то девочки были в каждой «фирме», но самые красивые фанатели за московский хоккейный клуб «Крылья Советов». Я заметил, что хоккей больше привлекает женский пол, чем футбол. На футболе я почти никогда не встречал ухоженных и модных телок, а на хоккее постоянно их вижу. Мне кажется, это объясняется тем, что хоккей очень похож на рыцарский поединок. Хоккеисты в доспехах, в шлемах, только вместо мечей - клюшки… А ведь каждая девочка когда-нибудь да мечтала оказаться на рыцарском поединке в роли дамы сердца.
Рядом с нами, питерскими армейцами, постоянно крутились какие-то девицы. Одни приходили на сектор, другие исчезали. Конечно, далеко не все они появлялись на нашем секторе исключительно ради того, чтобы отсосать у красно-синих, но соски порой попадались тоже. Самым женским почему-то получился выезд на матч с московским «Спартаком» весной 1987 года. Я весь матч отсидел в ментовке, наши проиграли, да еще крупно, в общем, я брел со стадиона мрачнее тучи, а девицам было все нипочем, они веселились, пели песни, причем не фанатские, а из репертуара Жанны Агузаровой. Я сдерживался, сдерживался, но все же не выдержал и заорал на них:
– В честь чего вы веселитесь, дуры! Идиотки! На хуй вы сюда приехали?!
– Ара, успокойся. Мы это… от расстройства, - начала успокаивать меня стройная девица с кобыльей челюстью. Типичная «подзаборная Мерилин Монро», а они, надо признаться, притягивают и возбуждают.
Сейчас среди фанатов СКА я вижу несколько девиц, кажется, они из компании националистов. Я заметил лишь, что одна из них чем-то смахивает на Юлю и подает себя приблизительно также.
Рассказывая о девушках-фанатках, нельзя не вспомнить о «спартаковской» Картине. В 80-е годы это была самая скандальная фанатка! Болела она за «Спартак», не пропускала почти ни одного выезда, однако на матчи попадала далеко не всегда - часто напивалась и до стадиона просто не доходила, еблась со всеми, кто ей это предлагал, и, естественно, регулярно делала аборты и попадала в венерологические клиники.
– Триппера бояться - как следует не по-ебаться!
– заявляла Картина, худая, похожая на мальчика-подростка.
И как же я удивился, когда узнал, что она, «мясная» Картина, стала девушкой моего друга - фаната московского «Динамо»!
– Володя, ты чего! Зачем тебе такая телка?! У тебя же хуй посинеет и отвалится. Да ты же из КВД не будешь вылезать! Брось ее!
– убеждал я своего друга. Меня поддерживали Рулет, Смолин, Сократес и другие товарищи.
– А я ее люблю, - повторял Володя, очарованный непонятно какими достоинствами Картины.
Вскоре Картина совершила поступок, который все фанаты считают позорным: бросила фанатеть за «Спартак» и принялась фанатеть за «Динамо», любимый клуб Володи. Одно дело, когда я, ничего не зная о фанатизме, вначале пришел на футбол, а потом, когда разобрался в принципах фан-движения, стал фанатеть за хоккейный СКА. Совсем другое дело, когда правый фанат перебегает в лагерь врага. Фанаты такого человека называют крысой.
– Да, блядь, авторитет нашей «грядки» теперь, благодаря Картине, охуенно вырос! Над нами все смеются!
– сокрушался Рулет. И действительно, многие фанаты возмущались тем, что московские динамовцы не воспрепятствовали проникновению Картины в свои ряды.