Битва за Степь. От неудач к победам
Шрифт:
Уже через несколько дней французский консул в Одессе Ксавье Оммер де Гель так докладывал о случившемся в Париж: «Вот факт, а вот вызванные им предположения: некоторые лица даже из высших кругов общества предполагают, что захваченное у берегов Черкесии судно было умышленно туда направлено лордом Понсонби, а следовательно, и английским правительством, с целью решительно и остро поставить вопрос о блокаде и пересмотреть его. Верить этому дает повод выбранное англичанином место побережья для выгрузки своих товаров, потому что как раз между Суджук-Кале и Геленджиком находились военные суда, ускользнуть от которых не было никакой возможности». Французский дипломат не знал, что накануне газета «Монинг хроникэл» опубликовала следующее сообщение, полученное от собственного корреспондента из турецкой столицы: «Шхуна «Виксен»… отплыла из Константинополя с инструкцией прорвать… блокаду, установленную Россией у берегов Черкесии… Груз судна состоит, главным образом, из пороха – статьи, запрещенной русским тарифом, но именно поэтому и тем более (этот факт) высоко оценивается, с точки зрения решительного характера экспедиции, так как это дает возможность испытать законность (установленной) блокады… Прошло лишь два года с тех пор, как мистер Дэвид Уркварт, в то время еще пионер этого дела, стремившийся использовать все средства, которые бы могли способствовать его успеху, пренебрегая всеми трудностями и подвергая себя серьезному риску, проник внутрь интересующей его страны. С тех пор он убежден, что эффективное сопротивление России нужно оказывать именно здесь». Данная информация была отправлена журналистом этой газеты Джоном Лонгвортом, арестованным вместе с командой шхуны на «Виксене». Британский посол в России лорд Дархем (не втянутый в интригу Уркварта) поначалу был удовлетворен разъяснениями по делу «Виксена», однако российского министра Карла Нессельроде предупредил:
– Английский народ ничего не понимает в иностранных делах, но запредельно ревнив к чести своего флага. Поэтому достаточно одной метко кинутой спички, чтобы вызвать пожар!
Именно такую спичку и выбросил на страницы британских газет Уркварт:
– Я раздую инцидент с «Виксеном» до небывалых размеров, после чего кабинет министров будет просто обязан вступить в серьезный конфликт с Россией.
Европейское общество извещалось, что гордые кавказские горцы хотят создать некую демократическую Черкесию, а злобный русский царь строит им козни, для чего пригнал на Кавказ миллион своих солдат.
После этого занервничал уже смертельно страдающий от туберкулеза султан Махмуд II.
Чрезвычайный посланник в Турции Бутенев успокаивал турок: «Нелепость этих выдумок и затей – очевидна, и как только они будут обнаружены, их подвергнут осмеянию. Ни одно правительство, как бы оно ни было дурно расположено к России, не посмеет признаться в этом и покровительствовать подобным выходкам, понимая всю их бесплодность против могущественной России. Они, скорее всего, являются делом лиц, ослепленных беспокойными страстями и больше всего абсолютным незнанием действительного положения дел. Авторитет России не будет поколеблен, ей нечего бояться. Можно будет пожалеть только тех безумных спекулянтов, которые предпримут посылку оружия, военного снаряжения и других контрабандных товаров на берега Абхазии и Черкесии. Они потеряют свои капиталы, их суда будут конфискованы со всей строгостью законов о контрабанде и о нарушении санитарных установлений».
Нашего посла в Лондоне Карла Поццо ди Борго вызвали в министерство иностранных дел. Генри Пальмерстон заявил ему:
– Должен официально предупредить вашего царя, что, если «Виксен» будет конфискован вместе с грузом, Англия выступит с официальным протестом, который будет иметь серьезные последствия.
– Ваш протест встретит категорический отказ императора, который не отступит ни пред какими последствиями, вызванными случившимся актом правосудия! – ответил посол.
22 февраля 1837 года российским посольствам и миссиям в Европе было предписано иметь в виду, что Россия не допустит, чтобы ее территориальные права, основанные на трактатах, заключенных с Турцией, были обсуждаемы некой третьей державой, которая в них не участвовала. Под «третьей державой» недвусмысленно подразумевалась Англия.
Разъяснения были даны и британскому послу в Петербурге лорду Дархему, который заявил, что удовлетворен. Но не посол принимал решения.
Как и было обещано, злосчастный «Виксен» был конфискован и передан в состав Черноморского флота, став 10-пушечной шхуной «Суджук-Кале». Что касается шкипера Белла и его команды, то их отправили в Одессу, откуда они убыли в Англию с попутным судном.
Вслед за этим, как и рассчитывал Уркварт, последовало резкое ухудшение русско-британских отношений. Пальмерстон был по-прежнему непреклонен.
– Я категорически отказываюсь принять ваши объяснения, – заявил он при очередной встрече с графом Поццо ди Борго. – И вообще позиция Англии такова, что Россия не имеет никаких прав на Кавказ!
– Вы отказываете России в ее завоеваниях? – округлил брови посол.
– Я лишь констатирую сегодняшнюю позицию Англии! – ответил Пальмерстон.
– За сегодняшним днем придет следующий, и что будет тогда, знает лишь Господь!
У Пальмерстона слова с делами не расходились, и вскоре оппозиционные тори поставили в парламенте вопрос о международном статусе Черкесии, не признавая за Турцией права уступать территорию, никогда ей не принадлежавшую, России, а за Россией – право ею владеть.
Парламентарии требовали сохранить мир путем… угрозы войны, а также обеспечить свободу английской торговли в Черном море через присутствие там королевского военного флота.
Прочитав очередное донесение Поццо ди Борго, император Николай I сокрушенно покачал головой:
– Это война! Страшная война!
Вызванному в Министерство иностранных дел лорду Дерхэму граф Нессельроде объяснил:
– Наш император ни за что не изменит своего образа действий и будет защищать права России во что бы то ни стало.
В подтверждение этих слов вскоре последовал приказ Николая привести в состояние боевой готовности армию и флот, а Черноморскому флоту быть в готовности к перевозке 5-го пехотного корпуса на Босфор в течение 24 часов.
Между тем провокации у черноморских берегов продолжались. В апреле 1837 года бывший владелец «Виксена» Белл отправился из Константинополя в Трапезунд, где нанял турецкую фелюгу и купил серьезный груз пороха. Затевалась новая провокация. Впрочем, наша разведка в Турции на этот раз сработала, и вскоре начальник Главного Морского штаба князь Меншиков уже знал о новой английской затее.
В мае 1837 года Белл тайно высадился у абхазов, выгрузил порох и снова начал агитировать горцев на войну с русскими, обещая поставки свинца и пороха. А чтобы горцы осознали свою ответственность перед Лондоном, он подарил абхазам знамя якобы от… британского монарха.
Самое удивительное, что с контрабандой в Абхазию прибыл и некий авантюрист Лонгворт, который представился доверчивым абхазам личным посланником английского короля. В ответ за головы Лонгворта и Белла была объявлена премия в 10 тысяч рублей серебром, позднее ее объем серьезно вырос, но поймать английских агитаторов так и не удалось. Белл и Лонгворт продолжили свои вылазки к кавказским берегам, распространяя антирусские воззвания и слухи.
В мае 1837 года командующий войсками Кавказской линии генерал-лейтенант Вельяминов докладывал кавказскому наместнику фон Розену: «Прошлогодние английские агенты вручили собранию горцев бумагу от имени своего правительства, с которою советуют им явиться к начальствующему на Кавказе и объявить, что они совершенно смиряются; чтобы он с своей стороны прекратил военные действия, что Россия не имеет на них никакого права, как на народ, независимость коего всеми признана». В случае нашего отказа принять эти условия английские эмиссары предлагали черкесам отправить посольство в Стамбул, так как султан и египетский паша якобы уже подготовили флот из 300 кораблей с десантом и грузом всего необходимого для войны.