Битва
Шрифт:
К такому я уже вполне был готов, сомнений в том, что следует делать, не испытывал — и дал очередь патронов на двадцать прямо по их курсу. Не ожидавшие наличия пулемёта на гражданской посудине преследователи, недолго думая, завалились в расходящиеся виражи и через пару минут бесследно исчезли там, откуда появились. Разбойнички. Точнее, речные пираты. А пулемёт иметь в хозяйстве очень полезно, как я и полагал.
Ещё чем река хороша, особенно такая широкая, как Великая, так это тем, что скрытно подобраться к тебе невозможно. Ширина её в этом месте уже километра три, от берега до берега раскинулась совсем плоская серебристая водная лента, на которой каждая лодка как прыщ на лбу. Это не через лес на открытой машине катить, ожидая, что из-за куста на тебя лешак прыгнет. Кстати о лешаках: с лешим их не путайте. Леший — это бес лесной, нечисть, владеющая магией, а лешак — это просто смесь крысы с уродливой обезьяной и со средней величины обезьяну габаритами, сплошь покрытый свалявшейся шерстью, и он хищник. Хоть и дрянь порядочная, хуже любого лешего, и охотится исключительно из засад и в стае.
Часа в три случилась интересная встреча — навстречу нам полным ходом прошёл монитор под ярославским флагом в сопровождении аж трёх сторожевиков. На носу его витыми бронзовыми накладными буквами было выведено: «Князь Олег». Надо же, самый новый корабль ярославского флота послали на помощь. А что на помощь — в том никто не сомневается. Куда им ещё идти?
Серый корпус монитора прошёл метрах в ста от нас. Я разглядел внушительно длинные стволы двух четырёхдюймовок, установленных в округлых башнях, спарку автоматических миномётов, торчащую вертикально. Серьёзная сила. Послабже, правда, чем тверские мониторы серии «Сом» [46] , но и в длину поменьше. И осадкой помельче. В любую протоку зайти способен такой корабль.
46
Речной монитор— класс артиллерийских кораблей с малой осадкой и невысокой скоростью, зато с высокой автономностью, огневой мощью и большим боекомплектом, позволяющим вести длительный артиллерийский огонь. Монитор класса «Сом» вооружён двумя 152-миллиметровыми гаубицами-пушками в башнях, двумя казнозарядными миномётами калибра 120 мм и двумя спарками пулемётов ПККБ-С калибра 12,7 мм. Экипаж — 61 человек, длина — 52 м, ширина — 12 м в миделе, осадка — 1,5 м, водоизмещение — 420 т. Дальность плавания экономическим ходом составляет 3000 миль, максимальная скорость — 11 узлов, экономическая — 8,3 узла.
Сторожевики же окружили монитор с трёх сторон, оберегая его от гипотетических неприятностей. А что, бывало и такое. Бывали случаи запуска самодельных торпед с притопленных аппаратов. Случались и речные мины, разве что не на середине фарватера. От удара торпед, кстати, года четыре назад затонул астраханский сторожевик «Стрелец», а ещё двумя годами раньше на минах в русле реки Велага улёгся на грунт старенький монитор «Гоплит» из того же Ярославля.
Волну корабли развели такую, что даже на палубе увесистой широкой баржи устоять было трудно. А затем опять стало тихо, разве что время от времени мы замечали рыбацкие баркасы у прибрежных деревень, да и те старались далеко от берега не отходить. Времена лихие настали, вот все и береглись. В самих деревнях на вышках за частоколами видны были дозорные, и ещё заметно было, что стояли не просто так, а действительно смотрели на реку. И правильно делали, потому как кому война, а кому мать родна. Те же две моторки с вооружёнными субчиками способны не только на баржи нападать.
Ближе к вечеру мы прошли ряд жёлтых бакенов, обозначавших границу Ярославского княжества. Качнули их своей пологой волной, усами разбегающейся от форштевня, заставив приветливо закивать нам вслед. А дальше наткнулись на малый сторожевик ярославцев, пристроившийся ближе к правому берегу. Останавливать нас никто не стал, лишь запросили о том, куда следуем. Середина фарватера — территория ничейная, по большому счёту, официально задерживать никого нельзя, хоть на это правило все давно плюют с мачты. Поэтому мы лишь облегчённо вздохнули, узнав, что никакой досмотр нам не грозит, равно как и проверка — до тех пор пока мы не попытаемся причалить в каком-нибудь порту. А швартовка вне порта, если она не аварийная, влечёт за собой штраф, а то и тюрьму годика так на два. Такие, понимаешь, правила в наших краях. В целях борьбы с контрабандистами и прочими жуликами.
В общем, мы решили следовать через ярославскую территорию без стоянок. К неудовольствию Лари, которая что-то намерена была купить в Ярославле. Но она тоже в общем-то легко смирилась с нашим решением. Она вообще на удивление неконфликтна, хоть и одновременно с этим хулиганиста до невозможности.
Княжество растянулось изрядно, вёрст на пятьсот. Столицу ночью пройдём, границу пересечём ночью следующей. А уже к вечеру нового дня подойдём, если всё нормально будет, к Гуляйполю. А там не зевай. И перед Гуляйполем места беспокойные, настороже всегда быть надо.
Часов в восемь вечера гномы направились спать перед ночной вахтой, а я остался в рубке наедине со штурвалами и немногочисленными приборами. Фарватер впереди ожидался несложный. Даже такой профан в судовом деле, как я, мог с ним справиться играючи, не загнав неуклюжую баржу на мель или не вогнав в берег. Хотя уже начинало темнеть.
— Чай будешь? — Вскоре заглянула в рубку Маша.
— Ну, если дадут…
— Дадут, дадут, — ответила колдунья, против ожидания не добавив: «Потом догонят и ещё добавят». Я бы не удержался.
Она просто вышла на палубу, а затем вернулась с двумя большими парящими кружками.
— Думала тебе твоих ночных травок подсыпать, но ты вроде говорил, что они ещё и взбадривают…
— Верно. Сон сгоняют, а мне только до двух ночи вахту сидеть. Поэтому лучше не сгонять.
— Я с тобой посижу?
Вместо ответа я лишь похлопал рукой по кожаному сиденью соседнего высокого кресла.
— Лари на пулемёте?
— Да, — кивнула Маша. — Она обещала за кормой присмотреть.
Корму — как свою, так и баржи — ни за что нельзя ночью без присмотра оставлять. Это только днём далеко назад видно, стоит из рубки выглянуть. А ночью… сколько раз такое было, что речные лихие люди разглядят, что отдельного дозорного сзади нет, и догоняют потихоньку, скрытые сперва темнотой, а потом и высоким бортом. А когда они уже близко, взять на прицел выходы из рубки и трюма проблемы нет. И всё, считай, что баржа захвачена, а те, кто на ней — покойники или в рабство проданы. Поэтому специально для кормовой вахты оборудовано заглублённое гнездо в палубе, с тентом сверху, и на каждой барже ночью в нём по человеку сидит. Всегда, если жить не надоело.
— Ну, если уж Лари обещала, то можем не беспокоиться, — кивнул я.
— Как ты думаешь, кто она такая?
— В смысле? — переспросил я.
— Не верится мне, что она просто вечная любовница и светская львица. Недоговаривает она что-то.
— Ты её проверяла?
Это уже серьёзное заявление. Одно дело, если просто один человек о другом говорит, что тот неискренен, и совсем другое дело, когда говорит сильный колдун, или колдунья, как в нашем случае.
— Проверяла. Лгать она не лжёт. Вообще. Но есть что-то, о чём она не считает нужным рассказывать.
— Ну, милая моя… — протянул я. — У меня тоже полно такого в жизни, о чём совсем рассказывать не хочется.
— Естественно, — кивнула Маша. — Я её ни в чём плохом не подозреваю. Я даже пугаться её перестала. Но есть у меня ощущение, что не она с нами, а мы с ней. Как будто она тут главная и знает больше нас всех, вместе взятых, о том деле, которым мы занимаемся.