Битва
Шрифт:
– Грейсон! Вернись! – Сержант Брукс наступал ему на пятки. Грейсон нырнул перед парящей посудиной, которая как раз отрывалась от железобетона. От давления воздуха брюки облепили ноги, пронзительный визг пропеллеров заглушил треск мелкокалиберного оружия. Из прохода продолжали выскакивать черные фигуры.
Грейсон заметил винтовку, лежащую на железобетонном полу, возле распростертого солдата, которому она принадлежала. Грейсои никогда не пользовался подобным оружием в бою, но на стрельбище он довольно часто стрелял из него под надзором Грифа. Он проверил 80-зарядный магазин, вставленный в паз за пистолетной рукоятью,
ТК стреляет безгильзовыми, трехмиллиметровыми пулями из мягкого металла. Оружие снабжено скоростными детонаторами, которые взрываются при столкновении с мишенью, словно миниатюрные солнца. Почти без шума, почти без отдачи, действуя в автоматическом режиме, такая винтовка кромсает ряды противника, как лазер мягкую жесть.
Грейсон поливал огнем штурмовиков, видел, как они валятся, опрокидываясь назад, в зияющий проход, или вперед, на железобетон, словно мешки с навозом.
Палец соскользнул с курка, и винтовка приняла вертикальное положение. К спонтанным, противоречивым эмоциям Грейсона добавилось осознание того, что он первый раз в жизни убивал людей.
Гриффит обернулся и, казалось, только сейчас заметил Грейсона.
– Не надо, сынок! Уходи…
Пока он говорил, ливень пуль обрушился на лысого оружейного мастера, приподнял его, крутанул и распластал по полу.
– Гриф! – завопил Грейсон.
Раздался тихий, булькающий звук, и облако белого дыма гейзером взметнулось от разорвавшейся газовой гранаты. Грейсон ощутил в горле резкий, одуряющий привкус паралитического газа и поперхнулся от едких паров. Последнее, что он помнил, это железобетонный пол в Транспортной Бухте, где он лежит со сведенными судорогой мышцами. До него доносился вой удаляющегося на воздушных подушках конвоя. Вокруг себя Грейсон слышал кашель и хриплые крики людей, которые не убрались отсюда вовремя. Штурмовики кишели вокруг и надевали на пленников наручники. Что было дальше, Грейсон не помнил.
Позднее он решил, что, должно быть, потерял сознание. Когда он открыл глаза, воздух был чище и он снова мог двигаться. Мускулы рук и ног, однако, непроизвольно подрагивали, и сам он чувствовал себя настолько слабым, что едва оторвал голову от пола.
Между несколькими оставшимися катерами двигались черные униформы, сгоняя маленькие группы пленников к двери, ведущей в главный коридор. В открытые двери Бухты вливался холодный воздух, и когда Грейсон жадно наглотался его, рассудок и зрение прояснились и мускульные спазмы ослабли. Он приподнялся на локте.
Кай Гриффит лежал поблизости, прислонившись к приземлившемуся катеру. Грейсону показалось, что оружейный мастер жив, хотя его униформа была насквозь пропитана кровью, а кожа выглядела бледнее, чем у треллванцев. Грудь двигалась в коротком, отрывистом ритме, дыхание – мелкое и быстрое. До Грейсона не сразу дошло, что это означало: Гриф и вправду жив!
Грейсон сразу выделил фигуру одного из штурмовиков, высокого мужчину во всем черном, с лицом, скрытым металлической сенсорной маской. Грейсону не нужно было даже видеть серебряную звезду у него на горле, чтобы понять, что это вожак вражеской группы захвата. Его сопровождали несколько солдат в камуфляжах, и он, по всей видимости, допрашивал очередную группу пленников. Двое штурмовиков подняли одного пленника на ноги и толкнули к вожаку.
Когда человек сказал: «Я виконт Олин Вогель», Грейсон вздрогнул. Пленник был грязным и взъерошенным, с руками, связанными за спиной. Он был без плаща.
– Я представитель Федеративного Содружества и хочу, чтобы меня выкупили. Я уверен, что мои начальники смогут предложить щедрое вознаграждение в обмен на меня.
Вожак помедлил, словно бы размышляя, хотя сквозь черную сенсорную маску было невозможно прочитать выражение его лица. Брать выкуп за важных пленников было обычным делом, и не только обычным, но и прибыльным, что позволяло избежать бесполезного убийства взятых в плен дворян или богатых бизнесменов.
– Я был в близком контакте с вашим королем, – продолжал Вогель. – Он обрадуется, увидев меня. По сути…
Вожак вытащил пистолет из кобуры, пристегнутой к бедру, наставил дуло на Вогеля и спустил курок. Раздалась очередь, и человек, брызгая кровью, шмякнулся навзничь. Мгновение он сучил ногами по полу, затем дернулся и замер.
При виде того, как небрежно, мимоходом, убили Вогеля, Грейсон окаменел, это подействовало так же эффективно, как паралитический газ. Зачем главарь это сделал? Вогель принес бы этому пирату миллион…
Чья-то рука схватила его за локоть и оторвала от пола, поставив затем на ноги. Грейсон вперился в гладкую металлическую поверхность маски главаря.
– Это капитанский щенок, – сказал кто-то. Глаза Грейсона сместились. Говорил тех Стефан. Грейсон его узнал, несмотря на гротескную маску. Он встречал его в Замке, когда из Саргада прибыла самая последняя партия завербованных техов.
Итак, вот он – изменник, предатель. Один из рабочих внутри Замка, который открыл ворота и запустил штурмовиков. А они находились в сговоре с воинами, высадившимися из грузового шаттла. Все это являлось частью какого-то чудовищного заговора – захватить Замок, уничтожить Коммандос Карлайла и убить отца Грейсона.
Автоматический пистолет главаря поплыл вверх, и Грейсон подумал, что они собираются прикончить и его. Он лягнул ногой, размозжив человеку, державшему его, коленную чашечку, и вырвался из рук бандита. Затем выбросил ногу, метя в лицо главаря. Противник блокировал удар стремительным движением кулака, чуть не сбив его при этом с ног. Грейсон быстро развернулся, атаковал снова и вцепился в черное забрало шлема.
Противник заорал, когда с тихим чавкающим звуком лопнули соединения и лицевая пластина закачалась на шарнирах возле подбородка. Внутреннюю поверхность пластины усеивали рецепторы, связанные с высокотехнологическим усилителем, который проектировал образы непосредственно в сетчатку глаза. На мгновение Грейсон увидел свирепое лицо с черной бородой, чьи черты показались ему смутно знакомыми и чьи глаза обещали немедленную смерть.
Удар в грудь откинул Грейсона на разбитую консоль; главарь стоял в метре от него и твердой рукой целился из пистолета ему в левый глаз.
– Синф! Ты, скотина! – закричал Гриффит.
Грейсон повернулся и увидел, как на лице оружейного мастера загорелись отвращение, гнев и смертельная решимость. Опираясь на измазанную кровью руку, он держал в другой маленький автоматический пистолет.
Главарь выстрелил первым – три быстрых выстрела, которые разнесли вдребезги перекошенное лицо Гриффита и вызвали кровавые реки из горла и открытого рта оружейного мастера.