Битва
Шрифт:
Потом – железнодорожный вагон, напротив него сидел кавказского вида парень.
«У нас всё схвачено. Русские любят деньги. Мы подкупили прапорщика с военной базы, и он вывез на грузовике четыре снаряда: их всё равно будут утилизировать».
– Магомед, зачем давать деньги какому-то прапорщику? Взрывчатку можно сделать самим.
– Э! Снаряды не простые, химические! От подрыва одного будут тысячи погибших в страшных мучениях. О нашей акции узнает весь мир!
– А вдруг он сработает в руках?
– На
Открылась дверь купе, и собеседники замолчали. Воспоминания прервались на самом интересном месте.
Видимо, Зелимхан почувствовал, что в его голове, его мозгах роется чужой человек. Он насторожился:
«Кто здесь?» – прозвучал беззвучный вопрос.
«Это ты сам, твой дух», – попытался внушить ему Володя. Он уже еле успевать печатать на ноуте всё, что слышал и видел.
«К тебе просто возвращается память, после травм так бывает. Где сейчас Магомед?»
«У него много квартир и дорог. Он осторожен и дважды на одной квартире не ночует».
«У него так много денег – так часто менять квартиры?»
«У него много друзей, кто-нибудь обязательно приютит на ночь».
«Ты вспомнил, где снаряды?»
«Да, один лежит в багажнике автомобиля».
«Очень хорошо. А другие?»
«Они в разных местах, Магомед очень осторожен».
«И ты знаешь эти места?»
«Ещё один снаряд в заброшенном доме».
«Где этот дом?»
«Улицу не знаю. Там канал проходит».
В Петербурге каналов, как в другом городе улиц. И заброшенных домов в центре не одна сотня – из бывших доходных, обветшавших, приготовленных на слом. Дом и снаряд в нём можно искать не один месяц.
«А что ещё находится рядом с домом, с каналом?»
Зелимхан хихикнул:
«Музей с паровозами. Мы, когда с Магомедом на машине ездили, подбирали места для хранения контейнеров, на дом этот наткнулись. Решили вокруг объехать, а там развлекательный центр, а за ним – паровозы. Кому нужны эти старые железяки?»
Музеев железнодорожного транспорта в Питере было два, но только рядом с одним был канал и развлекательный центр.
«Молодец, Зелимхан, память по крупицам восстанавливается. Если вспомнишь всё, можно думать о побеге».
«Я ещё слаб, руки и ноги как ватные».
«Про дом расскажи, где снаряд спрятан».
«Обычный дом: пять этажей, из красного кирпича. Странно, находится почти в центре, а заброшен. Пристанище бомжей и наркоманов».
«Вспоминай, вспоминай…»
Но Зелимхан отключился: повреждённый мозг отказывался работать долго.
Володя принялся допечатывать. Он был доволен, поскольку удалось узнать что-то конкретное. Закончив набор текста, отзвонился капитану:
– Василий Лукич, есть интересное для вас.
– Буду. – Капитан сразу отключился.
Появился
– Поеду, обрадую Толкачёва. – И Гнибеда тут же уехал.
Володя сходил в кафе, перекусил. Время после обеда тянулось медленно. Пациент спал, и у Володи тоже закрывались глаза.
Часа через два зазвонил телефон.
– Это Василий Лукич. Как подопечный?
– Спит сном младенца.
– Я сейчас заеду, забирайте ноутбук и выходите.
Володя решил, что с ним хочет поговорить или сам прочитать текст с монитора подполковник.
Подъехал знакомый микроавтобус, приглашающе распахнулась дверца, и Володя сел. Но Косырев ехал не к знакомому зданию на Литейном, а в сторону мясокомбината. Володя удивился, но промолчал.
Они миновали мост и подъехали к Обводному каналу. На другой стороне набережной стоял мясокомбинат, ещё дома.
Косырев развернулся у Балтийского вокзала и рванул к храму Воскресения Христова. За ним – здание торгово-развлекательного центра, Железнодорожный музей и кирпичное здание, о котором говорил Зелимхан. Около него уже стоял микроавтобус и легковушка, ходили полицейские с собакой. Понятно, ищут контейнер со снарядом.
Гнибеда и Володя подошли к легковой автомашине. Дверца её открылась – на заднем сиденье сидел подполковник Толкачёв.
– Садитесь оба.
Когда они уселись, подполковник попросил ноутбук, прочитал текст.
– Если Зелимхан не соврал, контейнер должен быть здесь, в этом доме. Мы уже собаку пустили, да бесполезно. Ночью там прибежище бомжей, а днём наркоманы колоться ходят. Везде шприцы разбросаны, следов полно. В общем, не помогла собака. Сотрудники визуально осмотрели. Подозрительных мест много, но везде пусто.
Теперь Володя понял, к чему Толкачёв произнёс этот монолог. Он хочет, чтобы Володя по дому прошёл, отыскал контейнер. Но ведь он не собака. Та не смогла, слишком много запахов. У Володи, конечно, способности определённые есть, читать чужие мысли он может, но дом? Попробовать можно, но лучше бы миноискатель привезли. Снаряд железный, металлоискатель должен сработать. Так это дело сапёров.
– Вместо собаки меня решили использовать? – усмехнулся Володя.
– Нет, ну что вы! Просто на ваши способности надеюсь.
– К моим способностям ещё бы ваш миноискатель, совсем хорошо было бы, – пробормотал Володя.
Но подполковник услышал:
– Едут сапёры уже.
– Хорошо, я обойду дом.
В сопровождении капитана Володя обошёл дом, подъезд за подъездом. Деревянные балки прогнили, опасно гнулись и скрипели. Везде был мусор, валялась рваная одежда, и запах стоял отвратительный. Сам кирпич, стены были прочными, хотя дому лет сто, если не больше, а внутри всё сгнило.