Биврёст
Шрифт:
– Если вы меня не отпустите, я закричу.
– Кричи, – разрешил он, открывая дверь и с улыбкой пропуская девушку с грудным ребенком. – Какой у нас прекрасный малыш! Весь в маму! – засюсюкал он под улыбку молодой женщины.
Они вошли внутрь. Помещение, небольшое и тесное, было битком забито посетителями вокзала. Каким-то образом им удалось найти свободное место, и только тогда Бенедикт отпустил локоть правнучки и галантно предложил сесть напротив.
– Вам как обычно, Бенедикт-ас? – спросила подскочившая официантка, кокетливо подмигивая. Она была высокой, с теплыми светло-карими
– О-хо-хо, Фиа, я же с правнучкой.
– Это ваша правнучка? Какая милая девочка!
Милая девочка сидела насупившись, только ногой от злости не топала.
– Тогда принесу вам чай и яблочный пирог.
– Чего-нибудь покрепче еще.
– Вам же доктор запретил, – укоризненно покачала головой девушка. – При вашем давлении пить противопоказано.
– Но, Фиа-ас, – заканючил старик. – Капелюшечку. За мою правнучку.
– Нельзя. Два чая и два фирменных яблочных пирога деды Вига. И пирожное за счет заведения.
Когда она ушла, Локи процедила сквозь зубы:
– Что это значит?
– А то, что ты, милая моя девочка, – Бен устало снял перчатки и положил на стол, – вляпалась по самые уши в то, от чего я старательно защищал тебя шестнадцать лет. Я говорил Клауду, что везти дочку Лары в столицу не следует, но Скай решила иначе. Хотела ввести тебя в общество.
– Защищали? Решила?
– Потому что ты – ключ от врат, все отпирающий. Я Пес, поглощающий Солнце.
– Откуда вы знаете?.. – обескураженно прошептала Локи, не понимая абсолютно ничего.
Бенедикт взглянул на нее хитрыми карими глазами.
– Потому что это наша с Ларой кодовая фраза. Была.
– Но что она значит?
– Это значит, что ты можешь мне доверять.
– Но Скай сказала…
– Скай… Это ее любимое занятие – портить мне жизнь, а заодно и всем окружающим. Никогда ни с кем не советуется и делает все по-своему.
Принесли заказ. Бенедикт с аппетитом вонзил вилку в пирог и осыпал Фиа комплиментами. Она лишь махнула рукой и поспешила к следующему столику. Локи рассеянно мешала ложкой чаинки и сахар на дне чашки.
– Но откуда мне знать?..
– Ты слышала про «Око», Локи? Про «Балора», «Копье»?
– Люди Джона Смита носят символ «Ока». – Локи умолчала, что это же слово прошептала мама перед гибелью.
– Правильно. Я – создатель «Копья», милая. – Бен невозмутимо отправил в рот последний кусочек и отхлебнул чаю.
– Создатель?
– Да, секретного проекта «Копье». Давай я начну сначала.
Допив чай одним большим глотком, тихим, деловым голосом, без тени былой смешливости Бенедикт Ангейя заговорил:
– Как ты знаешь, с Хелью у Асгарда всегда были сложные отношения. Под Хелью почти нет трещин Утгарда, и они не могут рассчитывать на варденов. Пока мы совершенствовали печати и придумывали новые способы ковки духовников, хельхейм занимались наукой и инженерным делом. Мы не понимали их, а они нас. А непонятное всегда проще уничтожить. Лет семьдесят назад меня, как способного вардена, отправили в Хель в составе отряда «Регинлейв». Из-за ошибки командования мы попали под обстрел
В 1903 году в Асгард приехал полный надежд Джон Смит, аспирант из Хельского технического университета. Он, несмотря на кажущийся абсурд, изучал Утград и то, как можно открыть Врата без помощи духовника. Ему повезло, и его работой заинтересовался один влиятельный человек. Хейм Иргиафа профинансировал исследования и отобрал группу таких же молодых и амбициозных ученых.
– Иргиафа? Он?..
– Да, отец Эгира Гиафы.
Локи начала догадываться, к чему вел Бенедикт. Комкая в руках салфетку, она не отрывала глаз от прадеда.
– Работа продвигалась с трудом, результаты не соответствовали ожиданиям, и Джону Смиту грозила потеря места и закрытие проекта. А еще его подружка Санни Ай, одна из докторов-помощников, сообщила, что беременна. Смит будто взбесился. Он перешел грань, которая отличает ученого от живодера. Началось все с сироток из Нифльхейма, а закончилось его собственным ребенком. Санни Ай, которая из-за любви не видела ничего, была верным помощником даже тогда, когда все покинули Смита. Он действительно нашел способ на утробном уровне усилить способности вардена до такой степени, что ему в будущем не потребуется духовник.
Исследования не удалось завершить: вмешался посторонний фактор. Юный Эгир Иргиафа влюбился в красавицу и умницу Санни Ай и, обезумев от ревности, поджег лабораторию, но не рассчитал, и вместо Смита там оказалась доктор. Санни потеряла ребенка, Джон Смит пропал, а все результаты были уничтожены. Кроме тех, которые сохранились в помешанной от горя голове Санни Ай. И это помогло ей вырастить двух особых детей под пристальным наблюдением Хейма. Эгир поплатился за неповиновение отцу.
– Рейвен и Каге, – едва слышно ахнула Локи. В глазах подозрительно защипало.
– Да, – Бенедикт устало потер подбородок. – Кроме них были еще сиротки из Нифльхейма, но кому есть дело до пропавших сироток? Санни работала потому, что была уверена, будто сможет отыскать в Утгарде свое нерожденное дитя. Как ты знаешь (надеюсь, в школе это еще рассказывают), завеса между нашим миром и Утгардом состоит как бы из двух стенок: с одной стороны ее открывает варден, а с другой – дух. Так что пройти из одного места в другое можно только по обоюдному согласию. Джон Смит понял, что дитя в утробе живет сразу в двух мирах, потому что тело его здесь, а душа в Утгарде. Рождаясь, одни дети теряли эту способность, а другие сохраняли, но для поддержки использовали духовник из звездного железа и печати из коры Вседрева. Джон Смит нашел способ усилить способность вардена, но пока что для работы требовалось два человека. Один Глаз – он видит, где открыть завесу, где она тоньше. Другой – Копье – рвет завесу.