Бизнес большого ринга
Шрифт:
Повторяю, что сейчас трудно докопаться до истины, но при всех случаях абсолютно точно известно, что рефери на ринге не констатировал нечистый удар. Удавление вызывает и тот факт, что никакого понятия о дисквалификации не имел и никто из боковых судей, кроме Бариса.
Объективности ради надо отметить, что Шарки ни на секунду не отрицал того, что он ударил ниже пояса. Он, конечно, жалел о том, что этот случай лишил его верной и быстрой победы. Со своей стороны и Шмелинг заявил, что он очень разочарован таким окончанием боя, потому что считал, что после завершения трудного периода первых четырех раундов его преимущество будет несомненным. Но это заявление звучит просто смешно.
До матча симпатии толпы, собравшейся на «Янки-стадионе»,
За этот матч Макс Шмелинг получил 170 тысяч долларов. Сюда следует приплюсовать гонорары за киносъемки и интервью для радиокомпаний, а также за их право на трансляцию репортажа, контракт с концерном прессы, для которого новоиспеченный чемпион мира должен был написать серию статей о боксе. Одновременно для нового чемпиона мира был подготовлен контракт, по которому ему предстояло выступить подряд в шестидесяти городах Соединенных Штатов Америки. Так на одном матче Шмелинг заработал сразу около миллиона долларов. Ну, а сколько положил себе в карман господин Джекобс, сказать трудно, ибо эти данные обычно не предаются гласности.
Макс Шмелинг, получив все гонорары и подписав все контракты, сделал красивый жест: он заявил, что не может принять чемпионский титул, доставшийся ему при столь странных обстоятельствах. Однако если заглянуть в архив нью-йоркской боксерской комиссии — в то время высшего органа в профессиональном боксе, — сравнить даты, стоящие на двух разных документах — заявлении Шмелинга и решении комиссии, то можно сделать недвусмысленный вывод: красивый жест Шмелинга последовал после того, как нью-йоркская боксерская комиссия отказалась признать его победителем в бою против Шарки.
Кроме этого, и в прессе стали высказываться сомнения, а так как не было ярких доказательств правоты Шмелинга, да и многое наталкивало на мысль, что здесь не обошлось без закулисных махинаций, то постепенно сомнение выкристаллизовалось в недоверие, причем не только в Америке, но и в Европе.
Странную позицию заняла лишь немецкая пресса. Почти все немецкие журналы пытались внушить своим читателям, что Макс Шмелинг преследовал заранее намеченную цель и давал время пронестись грозе. Он, мол, уже начинал набирать темп, когда получил удар ниже пояса. В течение пятнадцати раундов матча его превосходство в дыхании должно было сказаться, и он выиграл бы матч по очкам. Любопытный план боя, который состоит в том, чтобы дать прежде всего закрыть себе глаз!
Шмелинг, не обращая особого внимания на выпады прессы, продолжал стричь купоны с победного боя. Он скупает в Германии земельные участки и дома. А в Америке пресса продолжает строить догадки о закулисной стороне неожиданного решения арбитров и критиковать Шмелинга. Пожалуй, ни одного абсолютного чемпиона мира не критиковали так ожесточенно, как его. Вся мировая печать упрекала Шмелинга в том, что, выиграв звание чемпиона, он без зазрения совести уклоняется от боев.
Наконец, год спустя после того, как Шмелинг стал чемпионом мира, из Америки приходит вызов: Джекобс требует, чтобы он приехал отстаивать свой титул. Имя соперника, вызвавшего его на бой, — Уильям Яунг Стрибблинг. Стрибблинг был неплохим боксером, с прекрасными физическими данными и хорошей техникой. Когда любители бокса узнали, что Шмелинг в Кливленде встретится со Стрибблингом, то многие злорадно думали: «Ну и попадет теперь этому антиспортивному чемпиону!»
Однако Макс Шмелинг заставил своего соперника сдаться за четырнадцать секунд до конца матча. Собственно, слово «сдаться» не совсем подходит, но после того, как в течение последнего, пятнадцатого, раунда Стрибблинг был в глубоком нокдауне и пролежал на полу девять секунд, он уже настолько явно проиграл, что рефери Блэк остановил бой, не дождавшись четырнадцати секунд до конца матча.
Результат этого матча, где против обыкновения фаворитом был соискатель, а не чемпион, явился большим сюрпризом для всех, кроме, быть может, самого Шмелинга и его менеджера. Действительно, в течение тринадцати месяцев, невзирая на все более и более настойчивые требования комиссий всех стран, Шмелинг уклонялся от матчей так решительно и упорно, что мысль о его слабости внедрилась в умы всех боксеров и боксерских деятелей. Может быть, это делалось специально для того, чтобы потом эти предсказания были опровергнуты? Трудно сказать. Во всяком случае, бой складывался так: четыре первых раунда были в пользу Стрибблинга, пятый и девятый закончились вничью, во всех остальных ярко выявилось преимущество Шмелинга.
Интерес публики к матчу был невелик. Присутствовало всего 35 тысяч зрителей. Организатор матча потерял на этом деле 50 тысяч долларов.
Корреспондент «Нью-Йорк геральд» так описывает этот бой:
«Макс Шмелинг проявил себя значительно более техничным, и „удары штопором“ Стрибблинга на него почти не действовали. Побежденный заявил, весьма по-спортивному, что после пятого раунда, когда он получил сильный удар правым хуком в лицо, он почувствовал, что на победу у него нет никаких шансов».
Таким образом, ведя вначале матч, Стрибблинг внезапно оказался не в состоянии развить свой успех. Очевидно, американский боксер начал терять спортивную форму, а Шмелинг очень вырос. Помогло и то, что Стрибблинг плохо выдерживал «длинную дистанцию», всегда слабея во второй половине матча, так что у «стайера» Шмелинга оказались большие шансы в сравнении со «спринтером» Стрибблингом, когда дистанция равнялась пятнадцати раундам.
Эта победа резко изменила отношение к Шмелингу. Америка признает его чемпионом мира, готова торжественно вручить ему золотой чемпионский пояс, а боксерская комиссия дает разрешение выгравировать его имя на подставке скульптуры Мальдуна, где на века остались имена всех чемпионов мира. Казалось, все забыли злосчастный матч с Джеком Шарки. Сам президент Соединенных Штатов Рузвельт навещает Шмелинга в его тренировочном лагере. Ему достаются высшие почести, его славят как величайшего из великих.
Однако он всего лишь боксер и, даже будучи чемпионом мира, обязан беспрекословно выполнять волю своего менеджера. И Шмелинг выступает в боях, за которые он не может получить даже гонорара, подобающего титулу чемпиона мира, но зато может все вдруг потерять — ведь любой боксер хочет удачно выступить в бою против чемпиона мира!
Прошел почти год, и вот 22 июня 1932 года в Нью-Йорке в матч-реванше встретились Макс Шмелинг и Джек Шарки. На этот раз колесо фортуны повернулось в другую сторону. Шмелинг с самого начала матча имеет явный перевес. Кончается пятнадцатый раунд, и оба боксера ждут подсчета очков. Никто из присутствующих ни насекунду не сомневался, что был свидетелем совершенно очевидной победы Шмелинга по очкам. Рефери выходит на середину ринга, подзывает к себе обоих соперников и, поднимая в знак победы руку боксера, провозглашает победителем Джека Шарки. Забитый до отказа зал онемел, Шмелинг удивлен.
На следующий день корреспондент «Нью-Йорк геральд» написал: «Во втором матче Шмелинг — Шарки было три неожиданности: первая — это присутствие на этом матче 70 тысяч зрителей, когда организаторы ждали не больше половины; вторая — значительный прогресс фактического победителя боя, Макса Шмелинга; и третья, наконец, — результат, данный рефери и единственным судьей Смитом».
Вся американская пресса в один голос говорит, что Шмелинг совершенно очевидно выиграл у Шарки, у которого к концу матча один глаз совершенно заплыл и закрылся. Она присуждает восемь раундов побежденному и только шесть победителю (хотя он был тяжелее на 8 кг), считая, что в одном раунде — ничья.