Бизнес-леди и чудовище
Шрифт:
«А пошли вы все!» – мстительно подумала Лана и снова отключилась.
Видимо, «все» никуда идти не хотели, и потому следующее возвращение в себя было более удачным.
Голова не болела, руки-ноги слушались, веки, похоже, тоже, во всяком случае, распахнулись по первому свистку.
И тут же со стуком захлопнулись. Лана зажмурилась и потрясла головой, надеясь перезагрузить программу.
А нечего всякую ерунду транслировать! Какую-то пародию на будуар фаворитки Людовика-надцатого, а не салон «Лексуса», не говоря уже о больничной палате.
Потому что вряд ли в больничных палатах имеются широченные двуспальные кровати под тяжелыми балдахинами. А в салон «Лексуса» такой сексодром просто не влезет.
Что за…, гм, мурня такая?!
Вместо растерянности в душе нарастала, глухо рыча, злость.
Лана открыла глаза и, словно чертик из табакерки, вылетела из постели, с отвращением разглядывая аляповатые, расписанные золотыми розами обои, затянутый шелком потолок, пушистый розовый ковер под ногами и, как апофеоз китча, мебель в стиле «ампир». Обитую, разумеется, розовеньким, похожим на поросячью задницу, шелком.
Тяжелые темно-бордовые шторы были задернуты, создавая, как, наверное, надеялся хозяин будуара, интимный полумрак.
Но, учитывая обилие розового и красного, бордовый полумрак у Ланы ассоциировался с аппендицитом. Не с болью в животе, а непосредственно со слепым отростком кишки. Вернее, с нахождением в оном. В голову заглянуло, глумливо хихикнув, мерзкое предположение, и Лана с ужасом осмотрела себя, ожидая увидеть корсет и чулочки. Фу-у-у-ф, все в порядке, она по-прежнему в брюках и топике.
Девушка подбежала к окну и открыла шторы. Притаившееся снаружи солнце, похоже, ожидало этого момента с нетерпением, которое и вложило в удар по глазам.
На какое-то мгновение Лана ослепла, а когда проморгалась и отслезилась, обнаружила на окнах то, что никак не вписывалось в антураж комнаты – решетку. Пусть ажурную, пусть больше похожую на металлическое кружево, но все же решетку.
И зачем она на такой высоте? Где-то третий этаж, между прочим, не меньше.
Решив сначала собрать информацию, а потом уже попытаться сложить из собранных кусочков цельную картину, Лана внимательно рассматривала все, что любезно демонстрировало окно.
А демонстрировало оно лес. Дом, в котором оказалась девушка, с комфортом расположился в сосновом лесу, отгородившись от деревьев высоченным забором, сложенным из камней. Если честно, ограда размерами и монументальностью больше напоминала крепостную стену, и Лана ни капельки не удивилась бы, увидев на ней лучников и котлы с кипящей смолой. Интересно, а ров с водой и голодными крокодилами снаружи имеется?
Ничего, кроме ограды, из окна больше видно не было, похоже, это была тыльная сторона дома. От забора ее отделяло метра три. От силы три с половиной.
Засажены эти три метра были газонной травкой, а на травке, раскинув лапы в стороны, дрых в тени забора здоровенный доберман. Желания почесать песику пузико почему-то не возникало.
Лана прислушалась, надеясь хотя бы по звуку понять, где она находится. Может, разговор какой-нибудь услышать удастся.
Не удалось. Если не считать разговором птичью перебранку за оградой.
А вот в доме признаки присутствия человеческих особей обнаружились. Шаги, послышавшиеся за дверью, были, во всяком случае, похожи на человеческие.
К будуару-аппендиксу приближался, судя по медленной шаркающей походке, кто-то старенький.
Откуда-то из района копчика выскочили и побежали вверх по спине щекотливые мурашки, и одновременно с этим включилось и заработало с максимальной отдачей воображение. Что являлось причиной, а что следствием, Лана не знала, да и не до анализа собственных ощущений ей было.
Потому что мурашки с воображением, слившись в экстазе, выдали на-гора что-то совсем уж инфернальное, эдакий сюжетец в стиле Хольбайна или Лавкрафта.
Вдруг представилось, что она очутилась совсем одна в каком-то заброшенном огромном доме, где жилой является только одна комната-ловушка, а в остальных помещениях властвует, укутавшись в мантию из паутины и плесени, тотальное запустение.
И вот оттуда, из мрачных пыльных коридоров, к ней приближается мистическое потустороннее НЕЧТО. Его шаги похожи на человеческие, но это не человек. И если прислушаться, то шарканье – это вовсе не шарканье, это волочатся по полу мерзкие щупальца, роняя на пол ошметки слизи.
Шлеп, шлеп, шлеп…
Наверное, Лана вернулась в себя еще не полностью, какая-то ее часть продолжала находиться в бессознательно-истероидном состоянии, потому что, едва дверь, щелкнув замком, начала медленно открываться, напряжение достигло максимальной точки, заставляя сдерживающую его пробку разума дрожать.
И, едва вошедший переступил порог комнаты, пробка с треском вылетела и стены будуарного аппендикса выгнулись наружу под напором переходящего на ультразвук визга.
А в следующее мгновение щеки Ланы полыхнули от стыда.
Потому что вошедший мужчина монстром не был, он был человеком. Чудовищно изуродованным человеком.
Высокий рост, великолепное телосложение, хорошей лепки руки с длинными аристократичными пальцами, роскошная грива черных как смоль волос и – страшная маска вместо лица.
Создавалось ощущение, что раньше лицо было сделано из воска, а потом какой-то шалун поднес к мужчине факел. И воск расплавился и поплыл, превратившись в нечто бесформенное. Где нос, где рот, где брови – понять было сложно.