Бизнес-план неземной любви
Шрифт:
Роман попал на середину речи, не решился сразу же подойти к Альбине. А она в безупречном брючном костюме цвета фуксии, модно причесанная, хотя стрижку преобразить наверняка сложно, улыбчивая и сияющая, его не замечала. Альбина разговаривала то с неким дедушкой, то с какими-то бабушками – ее тянули в разные стороны. Но Роман не скучал, так как он, помимо стен с полотнами, изучал и разнообразную публику. Особенно его внимание притягивала женщина в открытом вечернем платье, с облезлым песцом на плечах и неопрятной прической. Наряд был нелепым, как и ридикюль со
Перед толпой выступали те, кто хотел сказать несколько ненужных слов по поводу местных талантов и живописи. Большое старание проявили бабушки интеллигентного вида, привнося дикую скуку в мероприятие, ибо речи их были длинными и непонятными (для Романа). Потом все ринулись к столу с шампанским и конфетами в коробках – в общем, фуршет небогатый. Роман пошел бродить по залам, держа за спиной букет роз и выжидая, когда освободится Альбина, вскоре она сама подошла к нему:
– Вы любите живопись?
– Нет, – ответил он и отдал букет. – Это вам. А то хожу с ним как дурак.
– Ого, – улыбнулась она, принимая огромный букет. Безусловно, Альбина была польщена, в таком количестве роз ни от кого не получала, но и озадачена: в честь чего это Роман расщедрился? – Очень красиво, спасибо. А глоток шампанского за открытие выставки?
– Во-первых, я за рулем, во-вторых, не люблю шампанское. Вы идите к столу, я подожду вас и отвезу домой, если пожелаете.
– А я тоже не люблю шампанское.
Во время мимолетной паузы, когда по неизвестным причинам возникает неловкость, Альбина коварно улыбалась, опустив нос в розы. Роман вдруг подумал, что это была глупая идея притащиться сюда, да еще с букетом, будто намек сделал: я тебе букет, а ты мне себя. Как ни парадоксально, но так и есть, он как отец: все лучшее должно принадлежать ему. Если б Роман немного раньше это понял, вряд ли примчался в храм живописи, потому что на отца походить не желал ничем. Он отвел глаза от Альбины, но уткнулся ими в женский портрет на стене – будто малевал ребенок.
– У модели тоже лицо перекошено? – спросил он.
– Думаю, нет, – рассмеялась она. – Полагаю, художница вытащила наружу то, что прячется внутри, то есть душу.
– Мда, должно быть, душа этой женщины безобразна. Я бы повесился, если б меня так изобразили.
– Идемте, покажу свои работы, если обещаете не критиковать их так жестоко.
– Постараюсь.
В дальнем зале не было ни одного человека, впрочем, все собрались вокруг бутылок с шампанским, наверное, там же и продолжили делиться впечатлениями. Однако картин в этом зале не висело, лишь разной величины ткани – узкие, широкие, длинные и короткие, но зато какое обилие красок и оттенков.
– Простите, а где же картины? – поинтересовался Роман.
– Идите сюда, – позвала его Альбина к фанерной стойке, разделяющей зал. – Вот. Правда, место мне выделили неудачное, из-за этого я ругалась.
– Своеобразно, – сделал заключение Роман.
– Это роспись по ткани. Там вы видели шторы, шарфы, платки, почти все я верну после выставки заказчикам, а здесь для души.
Роман еще раз обошел зал, заложив руки за спину. Ну ни фига он не понимает в живописи. Шторы, платки еще куда ни шло, а картины слишком заумные – какие-то фантастические пейзажи, не имеющие ничего общего с натурой. Роман остановился напротив Альбины и, не умея ухаживать за красивыми женщинами, предложил с вызовом, рассчитывая в общем-то на отказ:
– А не поужинать ли нам?
Зря предложил. Не то время выбрал. Сестра у подонков, а он флирт затеял. Но язык оказался непослушным, понесся впереди мозгов. Вон и Альбина закусила губу, наверное, чтоб не расхохотаться в голос, ибо в ее арсенале поклонников, без сомнения, тьма и еще один добавился. Однако Роман не хотел числиться в арсенале, только быть в единственном числе, поэтому нахмурился, ожидая приговора: скажет – нет, он больше не появится на ее горизонте.
– Так как насчет ужина? – спросил, не дождавшись ответа.
– Вообще-то я бы поела… – вдруг потерялась Альбина, хотя вряд ли она относится к женщинам, которые легко теряются.
– А в чем проблема?
– Неудобно уйти.
– А долго эта бодяга продолжится?
– Пока не выпьют шампанское. Но они же поговорить любят.
– Не беда. Идемте, я с удовольствием послушаю, о чем говорят сведущие в искусстве люди.
К счастью, шампанское почти выпили, к несчастью, Роман стал объектом интереса, на него нацелилось множество глаз – любопытных и не очень, плутовских и высокомерных. Дама с облезлым песцом теперь уже на одном плече (второе оголилось) заворковала:
– Куда ты пропала, Альбина? Боже, какие розы! А кто твой спутник?
– Это мой знакомый, зовут Роман, – представила его Альбина, не распространяясь, кто и что он.
– Роман, подходите ближе, – заиграла порочными глазками дама. С чего бы это? Он же не какой-то там мальчик с обложки журнала.
– Спасибо, – приблизился Роман, дама с песцом оттеснила Альбину, протянула ему стакан. – Я не пью, за рулем.
– Наконец вижу мужчину, который не пьет за рулем! – Она жеманно дотронулась до его плеча, вроде как намек сделала, одновременно бросила шепотом комплимент: – А еще реже встречаются люди, умеющие носить костюм.
Вон в чем дело – в костюме. Определила стоимость, прикинула, сколько он потратил на букет, и решила, что болван в дорогом костюме ей подойдет в качестве банкира. Красная бретелька сползла с ее плеча, но она не поправляла ее, вероятно, думала, что так сексуальней выглядит.
– Альбина, – раздался дребезжащий голосок старушки в очках с толстыми стеклами. – Я хочу поднять этот бокал за тебя. – А подняла пластиковый стакан, в который наливают всяческую бурду в забегаловках, Роману богемный банкет был в диковинку. – Изумительное чувство цвета отличает твои работы, ты владеешь полутонами, через них читается мысль…