Бизнес по-еврейски 3. Евреи и деньги
Шрифт:
Еврейские корни были и у другого выдающегося экономиста – Жана Шарля Леонардо Сисмонда де Сисмонди (1773–1842), считающегося отцом «экономики социализма». Однако Сисмонди уже, безусловно, не был евреем: еще его прадед бежал из Италии в Швейцарию, где принял христианство и разорвал все связи с тем народом, к которому принадлежал по крови.
Но подлинный переворот, причем не столько в экономической науке, сколько в человеческой истории, предстояло совершить другому крещеному еврею, на основе идей которого росли и воспитывались несколько поколений людей на огромном географическом пространстве. Да, я говорю о Карле Генрихе Марксе (1818–1883) – незаурядном мыслителе и экономисте, страстном антисемите и революционере, в учении и личной жизни которого весьма причудливым образом переплелись его еврейское происхождение и
«Давай, дружок, за Маркса тихо сядем…»
– Папа, – спрашивает еврейский мальчик у отца в старом еврейском анекдоте, – а кто такой Карл Маркс?
– Карл Маркс, – отвечает ему отец, – был экономистом.
– Как наша тетя Роза?
– Ну что ты?! Тетя Роза – старший экономист…
Что ж, в главном еврейский папа был, безусловно, прав: сам Карл Маркс считал себя прежде всего экономистом. Главный труд его жизни – так и оставшийся незаконченным «Капитал» – прилежно изучали тысячи и тысячи пролетариев в марксистских кружках, организаторами и учителями в которых чаще всего были именно молодые евреи. С какой-то удивительной легкостью они пробирались через все тернии его текста и знакомили с его основными положениями своих учеников. Когда же эти ученики пробовали начать изучать этот текст самостоятельно, то уже минут через десять у них начинала невыносимо болеть голова и они вынуждены были признать, что в одиночку продраться через эти дебри невозможно…
К этой загадке «Капитала» мы вернемся чуть ниже, а пока заметим, что практически все биографы Маркса (а имя им – легион) утверждают: несмотря на то, что он происходил из семьи, многие поколения которой дали еврейскому народу блестящих ученых-талмудистов, что он был внуком и племянником известных раввинов, сам Маркс был крайне далек от еврейства, совершенно несведущ в иудаизме. Отсюда, дескать, и берет начало его неприязнь ко всему, что связано с этими понятиями. Однако, если принять на веру эту версию, в итоге – учитывая характер личности Маркса, образ жизни и саму суть его учения – можно скатиться в болото самых нелепых теорий, начиная от теории о неком врожденном и передающемся по наследству складе ума и стиле мышления до веры в переселение душ.
Напротив, вся жизнь Маркса и его труды свидетельствуют о том, что он отнюдь не был так далек от еврейства, как сам это любил представлять. И это же самым непосредственным образом следует из фактов его биографии. Отец Маркса, преуспевающий юрист, сам крестился в 1819 году только для того, чтобы иметь возможность заниматься юридической практикой в Пруссии, а своих восьмерых детей крестил лишь в 1824 году. Карлу Марксу было тогда уже шесть лет, то есть он находился в возрасте, в котором еврейский ребенок уже получил начальное религиозное образование: во всяком случае, он уже умеет читать и писать на иврите, знает молитвы, знаком с основными еврейскими законами вроде законов о соблюдении кашрута и субботы, а также – пусть еще и поверхностно – с текстом Торы.
Будучи крещенным только в шесть лет, Карл Маркс должен был знать все это. Кроме того, опять-таки по словам некоторых биографов, отец Маркса не сразу порвал все связи со своими еврейскими родственниками (правильнее, конечно, говорить о том, что это еврейские родственники не сразу порвали все связи с семьей отца Маркса, но простим биографам эту ошибку). Это означает, что какое-то время после крещения – возможно, вплоть до раннего подросткового возраста, – Маркс бывал и в доме деда, и в доме своего дяди. И не так уж трудно догадаться, что он там мог видеть склонившихся над Талмудом евреев, живо обсуждающих одну из его страниц. Вольно или невольно, но столь пытливый и интеллектуальный еврейский мальчик должен был прислушиваться и впитывать в себя все эти разговоры.
И если мы примем эту версию на веру, то тогда все действительно становится на свои места.
Как крещеный еврей, стремившийся всеми силами своей души забыть о своем еврейском происхождении и сделать все, чтобы о нем забыли все окружающие, Маркс подхватывал и развивал самые махровые антисемитские идеи. На статьи одного из вождей немецких антисемитов-интеллектуалов Бруно Бауэра, в которых тот призывал силой запрещать евреям исповедовать их религию, видя в ней источник всех зол, Маркс откликнулся в 1844 году двумя статьями, названными им «По еврейскому вопросу». В них он с одобрением цитирует обвинения Баэура в том, что «евреи определяют судьбу целой австрийской империи силой своих денег… и решают судьбу Европы». Но далее Маркс утверждает, что дело не в религии, а в еврейских деньгах, которые и делают евреев «всеобщим антисоциальным элементом нашего времени». И на основе этой мысли он и предлагает свое окончательное решение еврейского вопроса: «чтобы сделать еврея невозможным», необходимо ликвидировать «предварительные условия» и «саму возможность его финансовой деятельности». «Ликвидируйте еврейское отношение к деньгам, – писал он, – и тогда как еврей с его религией, так и извращенный вариант христианства, который он навязал миру, просто исчезнут… Эмансипировав себя от барышничества и денег, и тем самым от реального и практического иудаизма, наш век эмансипирует себя».
Уже в этих статьях Маркс провозгласил, что «деньги – это ревнивый Бог Израиля, помимо которого не может существовать никакого другого». Затем на страницах «Капитала» он не раз мельком возвращается к идее, что евреи олицетворяют собой подлинный капиталистический дух и что «капиталист знает, что за всеми товарами, как бы жалко они ни выглядели и как бы плохо ни пахли, маячат на самом деле деньги и стоят обрезанные евреи».
Ненависть Маркса к евреям проявлялась не только в отношении даже к единомышленникам вроде Лассаля, но, и таким же выкрестам, как и он сам. Почему, например, спрашивал он, владелец «Дейли Телеграф» и крещеный еврей Иосиф Моисей Леви так «старается, чтобы его причислили к англосаксонской расе, если мать-природа написала о его происхождении безобразными прописными буквами прямо посередине лица?!».
Однако при этом почти все исследователи отмечают, что вся теория Маркса о рычагах исторического процесса и смене формаций, несомненно, заимствована из иудаизма, берет свои истоки в ТАНАХе и Талмуде.
«К. Маркс, который был очень типичным евреем, в поздний час истории добивается разрешения все той же библейской темы… То же еврейское требование земного блаженства в социализме К. Маркса сказалось в новой форме и в совершенно другой исторической обстановке. Учение Маркса внешне порывает с религиозными традициями и восстает против всякой святыни, – писал великий русский философ Николай Бердяев. – Но мессианскую идею, которая была распространена на народ еврейский как избранный народ Божий, К. Маркс переносит на класс, на пролетариат. И подобно тому, как избранным народом был Израиль, так теперь новым Израилем является рабочий класс, который есть избранный народ Божий, народ, призванный освободить и спасти мир. Все черты богоизбранности, все черты мессианские переносит на этот класс, как некогда перенесены они были на народ еврейский».
Бердяеву принадлежит и другое гениальное наблюдение: по самому своему построению и стилю «Капитал» – этот главный труд Маркса – очень напоминает… Талмуд: то же нагромождение доказательств, те же пространные отступления в сторону от основного предмета с последующим возвращением к нему, тот же полемический стиль и та же многосторонность полемики.
В связи с этим становится понятным сразу целый ряд исторических фактов.
Во-первых, именно этим объясняется, почему марксизм нашел столь большое число поклонников среди еврейской молодежи того времени: они увидели в нем хорошо знакомые им с детства мессианские идеи, и, соответственно, Маркс стал для них Машиахом, Мессией, или, по меньшей мере, его предтечей.
Во-вторых, понятно, почему эти евреи с такой легкостью осиливали «Капитал», в то время как для рядового нееврейского читателя это было практически непосильной задачей. Сам стиль мышления этой книги был совершенно чужд и непонятен нееврею, в то время как для еврея все обстояло как раз наоборот: он был знаком с этим стилем мышления в буквальном смысле слова со школьной скамьи. И потому не стоит удивляться, что лучшими учителями марксизма и в России, и во всем мире были именно евреи. Как не стоит удивляться тому, что для изучения этой книги они основывали специальные кружки – точные копии тех «хаврутот», то есть групп ешиботников, которые коллективными усилиями изучали Талмуд.