Black Sabbath:история группы

Макайвер Джоэл

Обычно все тусовки проходили в районе Малибу: «Малибу - это как другой город, знаете, что-то вроде поселка в горах, в который приезжаешь из большого города, если, ко­нечно, допустить, что в горном поселке с населением в пят­надцать тысяч человек может твориться такое безумие. Там горы наркотиков, реки алкоголя, море секса. Настоящий раз­вратный рай… Помню, когда мне было тринадцать, я мог зай­ти в бар - все такие сразу: „Эй, что тут делает тринадцати­летний ребенок?" - заказать себе бухла и нажраться. Викодин я начал принимать с четырнадцати лет, первый раз просто попробовал, а потом постепенно пошло-поехало. Сначала я принимал по таблетке раз в пару месяцев, но по­степенно все сокращал и сокращал перерывы, пока в апреле прошлого года уже не стал настоящим торчком».

В то время, когда Джек серьезно подсел на

наркотики, его матери приходилось все сложнее в ее борьбе за жизнь, и она никак не могла навести порядок в его голове, в которую уже начали прокрадываться мысли о суициде: «Я пытался… взял коробку таблеток. Я был в Европе, один на один с морем аб­сента, все пил и пил, пытаясь себя уморить. У меня закончил­ся оксиконтин, приходилось принимать большие дозы дилаудида. А дилаудид разве что самую малость слабее оксиконтина. В общем, я принимал все больше, и жизнь показалась мне чудовищно дерьмовой штукой. Я сидел в отеле и думал: „Хоть бы все закончилось, хочу, чтобы все это закончилось". И вот, как-то утром я пришел к маме, сел у ее постели и заплакал. Мама говорит: „Что с тобой? Что такое?", а я ей: „Мне нужна помощь. У меня проблемы, помоги мне". А ей в тот момент было совсем плохо, и она спрашивает: „Как я могу тебе помочь?", а я ей отвечаю: „Не знаю, но мне очень нужна по­мощь", тогда она: „В чем дело? Алкоголь? Наркотики?" Я ска­зал: „Да", а она: „Ладно, я все сделаю, я помогу". Тогда я пошел в свою комнату, принял дозу, а потом вернулся к маме и сказал, что все в порядке, просто я очень устал за эти дни. А она мне: „Но погоди, ты же только что сказал, что…", а я ей - „нет", ну и стал дальше убеждать ее, что я в порядке.

У мамы был рак, поэтому она была сосредоточена на се­бе - старалась выжить. А у папы был эмоциональный кри­зис. Он много пил и курил много травы. А в сочетании с пре­паратами, которые ему приходилось принимать, выпивка де­лала его… в общем, он был не в себе».

Однако именно Шэрон, как только ее здоровье пришло в норму, спасла ситуацию. Джек поясняет: «Родители предло­жили мне лечь на реабилитацию. Они пришли ко мне и со словами „Ты отправляешься в больницу" мама кинула мне сумку. Я ей: „Нет! Как вы смеете так говорить со мной? Я в порядке". А один мой друг позвонил маме и сказал: „Джек в полной заднице. Он сидит на оксиконтине". [Шэрон] тогда уже выздоровела, и к ней стали возвращаться энергия и за­бота о семье. Она постаралась все наладить. Она быстро по­ставила на ноги отца, и он уже начал приходить в себя, так что мама [решила заняться мной]: „Ты отправишься в больницу, или ты покойник". Мне пришлось сбежать - решил, что луч­ше смыться. Я пришел домой к другу, и там совсем слетел с катушек. Нюхал демерол, оксиконтин. То есть сначала я снял комнату в отеле, а потом… я плохо помню происходившее… В общем, я оказался дома у друга, и мы решили закинуться. И тут я на секунду взглянул на все это со стороны, на каждого, кто сидел в той комнате… и подумал: „Нет уж, я не хочу так жить". Я не хотел, чтобы моей жизнью управляли наркотики. Я хотел сам быть хозяином своей жизни.

Меня как током ши­бануло - я вернулся домой, сел на мамину кровать и сказал: „Я пойду собирать вещи. Я готов ехать в клинику. И знаашь, я не просто понимаю, что мне туда нужно - я хочу ехать"». В клинике Джеку привели в порядок тело и разум, и оттуда он вышел поумневшим: например, он понял, что, благодаря этим событиям, они с отцом стали лучше понимать друг друга. «Все это сделало нас с папой ближе друг другу. В каком-то смысле сейчас мы вместе пытаемся преодолеть зависимость. Он открыто признает, что пытается покончить со своими про­блемами уже восемнадцать лет или около того. Когда я был младше, я думал: „Что за хрень? Почему бы просто не взять и не вылечиться? Что в этом сложного?" А теперь я понимаю, как все это нелегко… Нельзя силой избавить кого-то от вред­ных привычек - нужно самому захотеть вылечиться».

Теперь, когда Джек повзрослел и поумнел, Шэрон полно­стью поправилась (на весну 2006 года, когда писались эти строки, она была абсолютно здорова), «Ozzfest» набирал обо­роты, а 2003-й подарил Оззи новую группу и новые возмож­ности, певец почувствовал, что его жизнь наконец-то стала налаживаться. В июне началась трансляция третьего сезона «Семейки Осборнов», а гастрольный сезон был в самом раз­гаре: забавно, что основным конкурентом Оззи этим летом стала

новая группа его бывшего басиста Роба Трухильо. Дело в том, что «Metallica» решила устроить грандиозное турне под названием «Summer Sanitarium» при поддержке «Limp Bizkit» и «Linkin Park» (для двух последних следующий, 2004-й, стал годом неудач). Кроме того, снова поднял свои флаги фестиваль «Lollapalooza» во главе с бессменным Перри Фарреллом. Но Оззи отнесся к этому с великолепным спокойствием: «Мне кажется, что места хватит всем, чем больше [фестивалей] - тем лучше». Шэрон добавила: «Каждый предлагает что-то свое, если вас интересует альтернативная музыка - просто не приезжайте на наш фестиваль».

Как она сама признала, «Ozzfest» теперь стал мейнстримовым событием, в списке участников были заявлены Оззи и самые популярные ню-метал и рок-группы: настоящий рай для высокобюджетных проектов, выпускающихся на самых крупных лейблах. Одной из таких групп была «Кот», бейкерс-филдские пионеры ню-метала. Что интересно, в свое время у Шэрон была с ними короткая ссора: осенью 2002 года в ин­тервью журналу «Rolling Stone» она назвала их «пережитками прошлого» и сказала, что они «…с самого начала были гребаными педиками».

По счастью, вокалист «Korn» Джонатан Дэвис решил быть выше всего этого, сказав на посвященной началу «Ozzfest» пресс-конференции: «Она распускала о нас слухи, но такая у нее натура. Шэрон говорит много разного дерьма, и меня это не волнует. В смысле, если о нас говорят плохо, значит, мы все еще интересны, не так ли? Так что мне насрать… Все мы варимся в одном котле. Нам хочется подарить вам отличное шоу, и я не стану ворошить прошлое. Кому какое дело, что там было?»

Сама Шэрон принесла группе свои извинения (как и в слу­чае со «Stereophonies» двумя годами раньше), сказав: «У меня был рак. Я была больна и не понимала, что несу. Теперь я хочу извиниться. То, что ты менеджер, еще не дает тебе право по­ливать грязью другие группы. Я сделала это, потому что вот такая я по жизни сука, а еще потому, что мне не нравится их менеджер».

В то же время Джеку казалось, что в будущем «Ozzfest» могли ждать проблемы - Америка была охвачена паранойей, спровоцированной терактом 11 сентября, в результате чего экономика была уже не такой стабильной, как раньше. Плюс ко всему болезнь Шэрон, послужившая причиной столь эмо­ционального нападения на «Кот»… Интересно, что с обо­дряющими прогнозами выступил не кто иной, как Мэрилин Мэнсон, который сказал: «Музыка, театр и развлечения во­обще когда-то были придуманы для того, чтобы дать людям отдохнуть, очистить их разум от всего дерьма, которое происходило в их жизни, и заставить их думать о чем-то другом. „Ozzfest" - отличный способ ухода от реальности. Это боль­ше чем фестиваль. Он всегда будет рядом с тобой, особенно если ты действительно ощущаешь себя его частью».

Шэрон добавила, что планирует и дальше продолжать устраивать фестивали: «Если говорить о нашей музыке - о „Korn", „Disturbed" или Оззи, - кто-нибудь всегда твердит: „Ой, это конец, конец, конец", но не нам решать, так это или нет. Решать - нашим детям. Если они в этом году не придут на наше шоу, мы поймем, что все действительно кончено, но решать это нам с ними, а уж никак не журналистам».

Пробыв в турне всего две недели, Оззи слег с ларингитом и был вынужден пропустить шоу в Мэйсвилле, Калифорния. В результате «Ozzfest» в тот раз возглавила «Korn». Как сооб­щил официальный представитель музыканта, «с трудом вы­держав выступление в Сан-Франциско, Оззи Осборн сегодня утром обратился к врачу, и выяснилось, что у него тяжелый ларингит. Лечащий врач Оззи предписал ему дать голосовым связкам отдохнуть несколько дней».

Но жизнь Осборнов не могла долгое время оставаться без­облачной, и вскоре после того, как Оззи вернулся к турне, он был шокирован известием о смерти Роберта «Бобби» Томпсона, который долгие годы был его тур-менеджером. Бобби умер от рака горла в своем номере отеля «Таунсенд» в Бирмингеме, штат Мичиган. «Нас потрясло и очень опечалило известие о смерти нашего дорогого друга Бобби, - сообщил Оззи.
– Двадцать три года он был членом нашей семьи, и все мы очень его любили. Нам будет его ужасно не хватать. Мы хотели бы выразить глубокие соболезнования всей семье Томпсонов». Томпсон, как и многие другие, прежде незаметные люди из окружения певца, стал известен широкой публике после по­каза сериала «Семейка Осборнов».