Благие знамения (Добрые предзнаменования)
Шрифт:
Адам, видимо имевший серьезные соображения на сей счет, тяжело вздохнул.
— Нельзя все понимать буквально, — важно заявил он. — Это серьезная проблема наших дней. Грубый материализм. Вот такие, как вы, и ходят повсюду, вырубают тропические леса, дырки делают в озоновом слое. Там уже здоровенная дырища, а все он, грубый материализм.
— Я тут ни при чем, — машинально сказал Брайан. — Я еще за огуречный парник не расплатился.
— Так сказано в журнале, — сказал Адам. — Чтобы сделать один паршивый гамбургер, уничтожают миллионы акров тропических лесов. А озон исчезает
— А еще киты, — сказал Уэнслидэйл. — Надо их спасать.
Адам выглядел озадаченным. В прочитанных им номерах «Вестника Водолея» ничего не говорилось о китах. Видимо, издатели полагали, что желание спасти китов столь же естественно для читателей, как дыхание и прямохождение.
— О них рассказывали по телевизору, — пояснил Уэнслидэйл.
— А почему мы должны их спасать? — спросил Адам. Он смутно представлял себе, сколько нужно спасти китов, чтобы получить почетный значок.
Уэнслидэйл помолчал, напрягая память.
— Потому что они умеют петь. И у них огромные мозги. И китов почти совсем не осталось. И вообще — не надо убивать их только потому, что из китов получается собачий корм.
— Если они хорошо соображают, — медленно сказал Брайан, — то почему все время торчат в море?
— Не знаю, — задумчиво протянул Адам. — Они плавают себе по морю целыми днями, разевают рот и едят все, что туда попадется… вполне разумно, по-моему…
Визг тормозов и раскатистый грохот не дали ему договорить. Ребята тотчас спрыгнули с ворот и побежали по дорожке к перекрестку, где в конце тормозного следа лежал перевернувшийся маленький автомобиль.
Чуть дальше на шоссе зияла дыра. Видимо, машина пыталась объехать ее. Как только Эти взглянули в ту сторону, маленькая азиатская голова исчезла из поля зрения.
С трудом открыв дверцу машины, Эти вытащили из нее бесчувственного Ньюта. Адам уже мысленно представлял, как им будут вручать медали за геройское спасение. А практичный Уэнслидэйл тем временем вспоминал принципы первой помощи пострадавшим.
— Его нельзя передвигать, — сказал он. — Может, у него кости переломаны. Нужно позвать взрослых.
Адам оглянулся. Чудь дальше по дороге из-за деревьев выглядывала какая-то крыша. То был Жасминовый коттедж.
А в Жасминовом коттедже, перед столом, на котором еще полчаса назад появились бинты, аспирин и прочие медикаменты для оказания первой помощи, сидела Анафема Гаджет.
Анафема глянула на часы. Он может появиться в любую минуту.
И вот он наконец появился, но совсем не так, как она ожидала. А точнее, его вид не оправдал ее надежд.
Она смутно надеялась увидеть высокого, темноволосого и красивого мужчину.
Ньют был высоким, но каким-то уплощенным и тощим. И хотя на его голове, несомненно, росли черные волосы, их владелец явно пренебрегал услугами парикмахеров, позволяя множеству длинных прядей расти как попало. Правда, Ньюта нельзя было винить за такое пренебрежение; в юности он, бывало, каждые пару месяцев заглядывал в ближайшую парикмахерскую на углу, прихватив с собой аккуратно вырезанную из журнала фотографию улыбчивого красавца с впечатляюще
То же с костюмами. Попадавшуюся ему одежду изобрели явно не для того, чтобы он выглядел элегантно, со вкусом и удобно одетым. К настоящему времени он научился довольствоваться всем, что защищало его от дождя и позволяло хранить мелочь.
На красавца он также не тянул. Даже без очков. [111] Кроме того, стянув с Ньюта туфли, чтобы положить его на кровать, Анафема обнаружила, что он носит непарные носки: один синий с дыркой на пятке, а второй — серый с дырками на пальцах.
111
На самом деле без очков было ещё хуже, ведь тогда он спотыкался, падал на каждом шагу и ходил перебинтованный.
«Наверное, я должна почувствовать теплую волну женской нежности, — подумала она. — А мне всего лишь хочется, чтобы он постирал носки».
Итак… высокий, темноволосый, но некрасивый. Она пожала плечами. Ладно уж. Два из трех, все не так плохо.
Фигура на кровати пошевелилась. И Анафема, которой было свойственно всегда смотреть в будущее, подавила разочарование и сказала:
— Как мы себя чувствуем?
Ньют открыл глаза.
Он лежал в какой-то спальне, но не дома. Он мгновенно понял это, увидев потолок. Под потолком его спальни висели, покачиваясь на тесемках, модели звездных истребителей. Никто не заставил бы его убрать их.
А на этом потолке ничего не было, кроме потрескавшейся штукатурки. Ньюту никогда прежде не доводилось бывать в женских спальнях, но он вдруг почувствовал, что это именно она, в основном по смеси тонких ароматов. В воздухе приятно пахло гигиенической пудрой и ландышами и не было даже намека на дурной запах грязных футболок, забывших, как стиральная машина выглядит изнутри.
Ньют попытался приподнять голову, застонал и опустился на подушку. Розовую, как он успел заметить.
— Вы ударились головой о рулевое колесо, — сказал голос, вызвавший его из забытья. — Но ничего не сломали. Что там было, на дороге?
Ньют вновь открыл глаза.
— С машиной все в порядке? — спросил он.
— Очевидно, да. Тихий голосок внутри продолжает бормотать: «Позалюста, плистегните лемни безопасити».
— Вот видите? — сказал Ньют незримому собеседнику. — Умели же раньше делать крепкие вещи. Небось на пластиковой обшивке даже вмятин не останется.
Он заморгал, вглядываясь в сторону Анафемы.
— Я свернул, чтобы объехать какого-то тибетца на дороге, — пояснил он. — По крайней мере, мне показалось, что я его видел. Но, наверное, я сошел с ума.