Благими намерениями
Шрифт:
Когда до немца осталось всего пять метров, я еще больше снизил скорость. Теперь меня обогнала бы даже черепаха. Ползу буквально по сантиметру, стараясь лишний раз не шуршать. Что ни говори, а сейчас я просто обожаю дождь, заглушающий все остальные звуки! Такой мокрый, холодный и, главное, громкий… Три метра… Внезапно Чебурашка оглушительно чихнул — я вжался в землю от неожиданности. Внутренности перестали дрожать только секунд через десять, когда я понял, в чем дело. Еще полминуты пришлось потратить, чтобы убедиться, что чих не разбудил спящих. Думаю, Яну и Сигизмунду в этот момент тоже пришлось не очень весело. Наконец все снова успокоилось, и я продолжил движение. Вот уже до часового чуть больше метра. Снова раздается чирканье зажигалки. Кури-кури… От рака ты умереть не успеешь! Я сжал покрепче штык-нож и подполз еще ближе. Немец нагнулся к костру, подбрасывая в огонь дрова. В этот момент я приподнялся и прыгнул, навалившись на него. Только потом я понял, что мог ведь свалить свою жертву прямо в костер. Вою было бы! Но повезло — лицо Чебурашки впечаталось в землю в полуметре от огня. Он, похоже, даже не сообразил, что происходит, и впал в ступор. Как-то вяло попытался стряхнуть навалившуюся тяжесть, то есть меня… А первый вскрик раздался только тогда, когда лезвие штык-ножа вошло в его тело. Дернулся было один из спящих немцев, но и над ними уже выросли тени Яна и Сигизмунда. Я старался бить в шею. Не знаю, сколько раз я ударил, но опомнился только тогда, когда тело подо мной замерло, а рукоять штык-ножа, ставшая скользкой от покрывшей руку крови, чуть не выскользнула из ладони. Только тогда я посмотрел, как дела у остальных. Там тоже все кончено.
— Оттащим чуть подальше в лес и разденем уже там, — прошептал я и схватил своего немца за ноги.
Тащить оказалось гораздо тяжелее, чем я предполагал. Еще и с раненой рукой… Благо оттащили мы тела всего лишь метров на двадцать. Погнав Сигизмунда подобрать оставленное на посту оружие и все остальное, представляющее хоть какую-то ценность, мы с Яном принялись раздевать мертвецов. На все это ушло еще минут двадцать, но зато трофеи того стоили. И слава богу, что все это время дорога оставалась пустой. Так что, благополучно нагрузившись, мы вскоре вернулись к своей телеге и, спрятав добычу в устилавшем ее дно сене, продолжили свой путь.
Только потом, когда мы уже спокойно ехали дальше, мне пришло в голову, какую глупость я совершил. Идиот! А если бы сегодня, точнее — вчера вечером рванул наш заряд?!! Я аж хлопнул себя по лбу с досады, чем вызвал недоуменный взгляд Сигизмунда. Но боец промолчал, и я продолжил терзаться. Какая суматоха поднялась бы в Антополе, произойди взрыв! Ну, думать же надо хоть иногда! Не уверен, что немцы принялись бы прочесывать лес, но уйти было бы гораздо труднее. Ведь сто процентов, что они взяли бы под контроль все окрестные дороги, выставили бы посты, поставили в ружье гарнизоны в ближайших селах… Сдуру я чуть не погубил себя и ребят из-за каких-то тряпок. Все, больше никакой самодеятельности, дал я себе слово. Везение — штука хорошая, но оно имеет обыкновение заканчиваться в самый неподходящий момент.
Как будто накаркал! Везение закончилось именно сегодня. Уже светало, а я, измучившись терзаниями, задремал, удобнее устроившись на сене, когда грохнул выстрел. Вскрикнул и начал заваливаться вбок Сигизмунд, который полчаса назад подменил Яна и взялся за вожжи. Сон слетел мгновенно, не успело еще утихнуть эхо выстрела. На рефлексах я, схватив первое попавшееся под руку оружие — МП-38, захваченный на посту, перевалился через борт телеги и покатился по обочине узкого поселка, высматривая хоть какое-то укрытие поблизости. Снова выстрел — пуля выбила щепу из тележного борта всего в нескольких сантиметрах от выпрыгивающего из телеги Яна. Вью! — новая пуля просвистела мимо моей головы. Куст! Я закатился под прикрытие ветвей и, выставив перед собой автомат, еще плотнее прижался к земле.
— Ян, ты жив? — крикнул я.
— Жив! — раздалось откуда-то справа.
Новый выстрел — стреляли на мой голос, но пуля прошла в нескольких метрах. Зато я успел засечь вспышку и сразу же ответил короткой очередью.
— Сдавайтесь, суки! — крикнул кто-то с противоположной стороны дороги. — Сдавайтесь, а то гранатами забросаем!
Так, говорят по-русски, причем без акцента. Значит, на нас напали точно не немцы и не полицаи. Хотя есть, конечно, вероятность, что это тоже какие-то немецкие прислужники, набранные из пленных. Нет, вряд ли. Мы ехали под видом полицаев — повязки не снимали. Значит, если нас обстреляли как партизан, то противник должен знать точно, что мы — партизаны. Это уж вряд ли. Склад в Антополе вроде еще не взорвался, а если и взорвался — быстро к нам эту акцию не привяжут. Пост мы тоже убрали чисто. Нет, если бы это были враги, то нас бы сначала остановили, проверили бы документы… Выходит, что нас обстреляли именно как полицаев. Коллеги, мать их! Но есть шанс договориться. Если, конечно, докажем, что мы «не верблюды». Дальше. Стреляют, судя по всему, двое. Из винтовок. Значит, если это наши, то, скорее всего, окруженцы. Были бы местные — говорили бы на украинском языке. Стреляют редко. Проблемы с патронами? А гранаты? Думаю, были бы гранаты — не стреляли бы, а просто взорвали нашу телегу.
— А есть гранаты-то? — ответил я. — Вы вообще кто такие?
— А ты выйди — узнаешь! — раздалось в ответ, и дополнительным аргументом мимо снова просвистела пуля.
Я ответил короткой очередью, постаравшись стрелять так, чтобы пули прошли рядом с тем местом, где заметил вспышку, но не попали в стрелка. Психологическое давление: мол, смотрите — у нас автоматическое оружие и патронов в достатке.
— Вы кто такие? — повторил я свой вопрос. — На фашистов работаете?
— Это ты, мразь, на фашистов работаешь! — ответили мне и снова выстрелили.
— Я — партизан! — крикнул я.
— Бреши больше! — ответил мне невидимый собеседник. — Сука ты полицайская!
— Слышишь, мужик, давай так. Я выйду один и без оружия. И ты выходи так же. Встретимся возле телеги и будем говорить. Остальные остаются на месте и нас страхуют…
— Щас! — Голос прозвучал немного левее. Он просто сместился в сторону или обходит? — Буду я с тобой разговаривать! Сдавайтесь без всяких условий!
Я снова дал очередь в сторону голоса. Так, просто чтобы показать, что лишних маневров этим ребятам делать не стоит. Ответной стрельбы не последовало — видно, и в самом деле туго у них с патронами. Я бы на их месте давно свалил бы подальше. Понятно же, что засада не удалась, а выкуривать нас из укрытий у нападающих ресурсов не хватит. Так нет же, пытаются что-то изобразить…
— Слушай, мать твою! — крикнул я. — Вы, как я понял, немцам не служите. Иначе не обстреляли бы нас, увидев повязки. Говорю тебе — партизаны мы! С задания возвращаемся. Одного нашего уже положили — хотите еще кого-то из своих убить? Или чтобы мы вас поубивали? Так и поубиваем, если выхода другого не оставите! Выходи — поговорим. Не договоримся, так — слово даю! — разойдемся и продолжим то, что начали.
Около минуты длилось молчание. Я не тороплю их — пусть подумают, определятся… Мне и самому совсем не хочется покидать укрытие, но ребята — девяносто девять процентов, что наши! Жалко Сигизмунда, конечно. Но мы же сами виноваты — ехали, щелкая клювами, в повязках полицаев. Опасались немцев, а попали на своих, принявших нас за врагов. Глупо парень погиб, но это — война, будь она неладна… Не убивать же этих горе-партизан из-за своего прокола!
— Хорошо! — Наконец-то мое предложение приняли. — Выходи, только смотри — без шуток!
— Ты тоже не особо шути! — крикнул я и тихо сказал в сторону Яна: — Если что — стреляй.
Я отложил МП в сторону, однако совсем без оружия оставаться не хочется. Пристроил пистолет так, чтобы его можно было быстро достать.
— Ты чего там возишься? — крикнули мне.
— А сам ты не возишься… — пробурчал я, глянув на пустую дорогу.
Пора. Я выпрямился во весь рост и поднял руки, показывая, что оружия при мне нет. Телега, когда мы выпрыгнули, остановилась неподалеку — лошади провезли ее по дороге метров пять и, почувствовав отсутствие седоков, остановились. Только я сделал первый шаг по направлению к телеге, как грохнул выстрел. Жив я остался только чудом — пуля свистнула в каких-то сантиметрах от моей головы.
— Ах ты, сука!.. тебя, ублюдка, в… на… — заорал я, снова бросаясь на землю. Честно говоря, такой подлянки я не ожидал. Хотя мог бы и предвидеть. Поверил, как последний лох! А им-то как раз того и надо было — махом покончили с одним из двоих противников, а со вторым, получив преимущество, тоже как-нибудь разобрались бы. Вне себя от злости, я рванул из кармана гранату — немецкую М-39. — Лови, уе…к!
Шипящее «яйцо» полетело туда, где я засек последнее движение. Не ошибся! Лишь только граната упала на землю, рядом с тем местом кто-то стал активно ломиться сквозь кусты. Не успеешь уже! Грохот взрыва совпал с грохотом выстрела — Ян запоздало решил меня прикрыть. Новая вспышка — уже из другого места. А вот и второй, сука! Я выпустил в то место все оставшиеся в автомате патроны и довольно ухмыльнулся, услышав вскрик боли.