Благодарю тебя
Шрифт:
Немного подумав, она, наконец решилась начать нелегкий для нее разговор.
– Лиза, - обратилась она, - я долго собиралась поговорить с тобой и теперь в наш последний вечер больше откладывать невозможно.
Эмма тяжело вздохнула и продолжила:
– Я не знаю, что получиться или не получиться у вас с Тимом. Я бы очень желала, чтобы ты вошла в нашу семью... стоп, просто выслушай меня...- оборвала она попытку Лизы что-то возразить.
– Да, ты единственная из всех, кто действительно восхищается творчеством Маркуса и может сохранить его фотографии, работы и вообще
Лиза молчала и внимательно смотрела на Эмму, обхватившую пустой бокал так, что, сожми его она чуть сильнее, он бы раскололся.
Эмма выпустила бокал из рук, взяла руки Лизы в свои и, умоляющим голосом, произнесла:
– Не бросай моего старика одного. Он очень к тебе привязан, и, по сути, у нас никого нет, кто мог бы позаботиться о нем.
– Эмма, да конечно, вам не надо было просить. Вы стали для меня близкими и родными, я всегда готова вам помочь, - Лиза недоумевала.
– Но к чему этот разговор, вам самой не так много лет и вы отлично выглядите.
– Это не так Лиза. Я много лет, очень много лет борюсь с онкологией... по женской части. Некоторое время я ее побеждала, потом мы были на равных. У меня "там", - указала она глазами вниз, - уже ничего не осталось и, тем не менее, сейчас она одерживает надо мной победу.
Лиза смотрела на нее расширенными от ужаса, потемневшими глазами, на которых выступили слезы.
А Эмме, наоборот, стало легче разговаривать:
– Не плачь, дорогая, не надо! Такова жизнь! Я чувствую, что это лето будет для меня последним, поэтому очень тебя прошу - не оставь нашего Маркуса!
Смахнув с лица слезы и хлюпая носом, Лиза поинтересовалась, сообщила ли она самому Маркусу.
– Нет, он не знает. Не хочу его волновать. Когда придет время, тогда и будет переживать.
– Эмма, - пролепетала расстроенная Лиза, - может еще обойдется?
Эмма грустно улыбнулась, нежно провела рукой по щеке Лизы и сказала:
– - Может и обойдется!
Они убирали посуду в абсолютном молчании. Лишь стрекотали кузнечики, а из дома доносилась мелодия "Летнего шторма".
Разговор с Эммой наложил тяжелый отпечаток на душу Лизы, она проворочалась в кровати почти до утра. Проснувшись, с трудом заставила себя выпить кофе. Напоследок, отправив Маркуса укладывать вещи в машину, они так горячо прощались с Эммой, что даже обе заплакали.
– Помни о своем обещании!
– шепнула Эмма.
– Клянусь!
– пообещала ей Лиза, - Ты потрясающая женщина, Эмма, я не подведу тебя!
По дороге в аэропорт, Маркус поинтересовался, почему Лиза такая грустная.
– Мне жаль с вами расставаться, - ответила она, сдерживая вновь подступающие слезы.
– Не переживай, осенью День рождения Эммы, мы снова все встретимся!
– весело сказал он.
– Я бы очень этого хотела!
– горячо произнесла Лиза.
Самолет унес ее в Москву, где ее ждали мама, Олег и привычная жизнь.
– 8-
В
Приходили письма от Маркуса и Тима, которые одинаково писали, что у них все хорошо и так же одинаково звали в гости.
Лиза успокоилась, что у них все хорошо и, убедив себя, что хорошо будет и дальше, приобрела себе и маме путевки и на целых три недели улетела на Красное море.
Вернувшись в первых числах сентября, она первым делом просмотрела электронную почту и обнаружила множество писем от Тима, который писал, что тетя Эмма лежит в больнице и рассказывал о ее состоянии. И, судя по его сообщениям, в этот раз "не обошлось".
Лиза пыталась дозвониться до Маркуса, отправляла ему письма, но безуспешно. Он не отвечал. Наконец, нашла номер Тима и позвонила ему. Ее тоже постигла неудача. Вечером он перезвонил ей сам. Она уже догадывалась, что он хотел ей сообщить - что Эммы больше нет.
– Похороны были три дня назад, мы пытались с тобой связаться, но не смогли дозвониться, - сказал он упавшим голосом.
– Меня не было в городе, я уезжала, - глотая слезы, говорила Лиза.
– Я не могу поверить, что все так быстро. Как Маркус?
– Безутешен. Пока она была в больнице, он верил, что она вернется к нему. А теперь он ждет только того, чтобы она забрала его к себе.
– Я приеду, его нельзя сейчас оставлять одного, - тревожно проговорила она.
– Да, я думаю, это правильно. Я встречу тебя, только сообщи дату и время прилета, - пообещал Тим и повесил трубку.
Через день она уже летела в Берлин самым ранним рейсом. Тим хоть и обещал, встретить ее не смог. Он долго извинялся, клял работу, но Лиза сильно и не рассчитывала на него. Она знала, как добраться самостоятельно. Подъехав к жилищу Риттеров и отпустив такси, она прошла в ворота и ее поразила звенящая пустота, окружающая дом. Он даже показался ей нежилым. Многочисленные цветы, растущие в ухоженных ранее клумбах, поникли и засохли. Розы больше не цвели. Лизавета безуспешно стучала, звонила во входную дверь и кричала, но ей так и не открыли. Она слышала, что Маркус внутри, из дома доносилась музыка. Это был Бах, трагическая органная музыка.
Лиза обошла дом и подергала ручку двери, выходящей во двор. Та была открыта и она зашла внутрь. Музыка усиливалась по мере того, как она подходила к кабинету Маркуса. Глубоко вздохнув, Лиза открыла дверь.
Маркус сидел за столом, постаревший на несколько лет, между бровями залегли глубокие морщины, под глазами набрякли мешки. Непохожий на себя старик. Он даже не отреагировал на ее появление, сидел, уставившись в одну точку на противоположной стене, там, где висел большой фотопортрет молодой Эммы.