Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

Потом вдруг со страшным грохотом отвалился капот, его всего охватили взметнувшиеся адские языки пламени, и он каким-то чудом вывалился и стал падать, удаляясь от них, не представляя, осталось ли у него что-нибудь от лица, потому что все ещё дымилось — кожа на руках и ногах, ботинки и летный комбинезон.

А после — тошнотворная встряска, когда рывком открылся парашют, и тёмный силуэт несущегося на него со стороны солнца вражеского самолёта, искорки трассирующих пулеметных очередей, одна из которых разнесла ему часть икры. Больше он не помнил ничего. Только запах горящей плоти — такой же, как сейчас.

— Как вы думаете, тайбань?

— Что?

— Оставаться нам или уходить? —

повторил Марлоу.

— Погодим пока, — сказал Данросс, и все были поражены: как он может так спокойно говорить и выглядеть таким невозмутимым? — Когда лестница освободится, мы сможем выйти, не торопясь. Зачем мокнуть без крайней необходимости?

— Такие пожары часто случаются? — нерешительно улыбнулась ему Кейси.

— Здесь, в Абердине, нет, а вот в Гонконге, боюсь, что да. Наших китайских друзей не очень заботят правила пожарной безопасности...

Прошло всего несколько минут с того момента, когда на кухне возник первый мощный очаг, а теперь огонь бушевал уже во всех кухонных помещениях и через кухонный лифт перекинулся на центральную часть трех верхних палуб. Пожар отсек кухни от единственной лестницы, и по другую сторону огня остались два десятка объятых ужасом людей. Остальная обслуга давно уже сбежала и присоединилась к волнующейся человечьей массе палубой выше. Было ещё с полдюжины иллюминаторов, но маленьких и проржавевших. В панике один из поваров рванулся сквозь пылающую завесу, пронзительно вскрикнул, когда пламя охватило его, почти преодолел обжигающий заслон, но поскользнулся, и его вопли слышались ещё долго. У остальных вырвался стон ужаса. Другого пути к спасению не было.

В огненной ловушке оказался и шеф-повар. Этот дородный мужчина пережил уже не один пожар на кухне, поэтому не паниковал. Лихорадочно перебирая в уме печальный опыт, он отчаянно пытался хоть за что-нибудь ухватиться. И вспомнил.

— Быстро, — закричал он, — берите мешки с рисовой мукой... рис... бегом!

Остальные уставились на него, не двигаясь, поэтому он пинками погнал подчиненных в кладовую, схватил пятидесятифунтовый мешок и оторвал у него верх.

— Быстро давайте, ети их, все эти пожары, но не раньше, чем я скажу, — распорядился он, задыхаясь и почти ничего не видя из-за дыма.

Стекло в одном из иллюминаторов лопнуло, и с ворвавшимся потоком воздуха к людям, шипя, метнулось пламя. Каждый в ужасе схватил по мешку, надрывно кашляя от поднимающегося дыма.

— Давай! — гаркнул шеф-повар и швырнул свой мешок в объятый огнем проход между плитами.

Мешок лопнул, и тучи муки потушили часть пламени. Туда же полетели и другие мешки, которые поглотили ещё больше огня. Новая партия мешков — и мука засыпала полыхающие столы, загасив их. На какой-то миг проход оказался свободен. Шеф-повар тут же рванулся через остатки огня, и остальные беспорядочной гурьбой последовали за ним, перепрыгнув через два обуглившихся тела и успев добраться до лестницы в дальнем конце кухни до того, как новый вал огня перекрыл путь. По узенькой лестнице они выбрались на лестничную площадку, где воздух был посвежее, влившись в людской поток. Здесь все толкались, отпихивали друг друга локтями, кричали и кашляли, пробираясь в черном дыму наружу.

У большинства по лицу текли слезы. На нижних уровнях дыма было уже очень много. Неожиданно стала коробиться и чернеть стенка за лестничной площадкой первого этажа, где проходила шахта кухонного лифта. Она вдруг прорвалась, разбросав вокруг резные фигуры, и наружу метнулось пламя. Те, кто уже был ниже, на ступенях, в панике устремились вперед, а толпа на площадке отпрянула назад. Потом, увидев, что спасение близко, первые ряды маханули вперед, стараясь держаться подальше

от адского пламени и перепрыгивая сразу через две ступеньки. Один из членов парламента, Хью Гутри, увидел, что упала женщина. Взявшись за поручень балюстрады, он остановился, чтобы помочь ей, но был сбит с ног напиравшими сзади и упал вместе с остальными. Вскочив, Гутри выругался и расчистил себе дорогу как раз вовремя, чтобы помочь женщине подняться, потому что потом его, плотно зажатого в толпе, просто пронесли последние несколько ступенек вниз и благополучно выпихнули наружу.

На половине лестничного марша между первой и второй палубой огня ещё не было, хотя пожар уже овладел всеми помещениями и разгорался. Толпа поредела, но больше сотни человек пока заполняли верхние площадки и дверные проемы. Те, кто был наверху, давились и ругались, не видя, что творится впереди.

— Господи, в чем там задержка?

— По лестнице ещё можно пройти?..

— Двигайтесь дальше, ради Христа!

— Здесь становится жарко...

— Кто это только придумал, черт побери?

Среди зажатых на лестничной площадке второй палубы оказался Грей. Он видел вырывающиеся из стены языки пламени и понимал, что в любой момент может не выдержать и стена рядом. Он никак не мог решить, идти назад или вперед. Тут он заметил скорчившегося на ступеньках рядом с балясиной маленького мальчика. Ему удалось взять ребенка на руки, и он стал двигаться вперед, осыпая проклятиями тех, кто был перед ним. Он проскочил мимо огня, но внизу на пути к спасению ему встретился ещё один затор.

Горнт и все остальные на верхней палубе прислушивались к происходившему внизу столпотворению. Их здесь ещё оставалось человек тридцать. Горнт допил свой стакан, поставил его и подошел к группе, окружившей Данросса. Орланда так же сидела, комкая в руках носовой платок, Флер и Питер Марлоу сохраняли внешнее спокойствие, и сам Данросс, как всегда, не терял самообладания.

«Прекрасно», — подумал Горнт, благословляя все, что унаследовано от предков и чему его научили. Так уж повелось у британцев: какой бы тебя ни охватывал страх перед лицом опасности, ты не должен обнаруживать его, чтобы не потерять достоинства. «К тому же, — напомнил он себе, — многие из нас большую часть жизни провели или под бомбами, или под пулями. Нас и топили, и бросали в лагеря для военнопленных, а некоторые просто служили». Сестра Горнта проходила службу в женском корпусе Королевского военно-морского флота, мать дежурила во время авианалетов, отец был в армии, дядя погиб в битве за Монте-Кассино [209] , а сам он, вырвавшись из Шанхая, служил в австралийской армии в Новой Гвинее, потом прошел с боями всю Бирму и дошел до Сингапура.

209

Битва за Монте-Кассино («битва за Рим») — серия ожесточенных боев с января по март 1944 г., в ходе которых войска союзников пытались прорвать центральную часть «линии Густава» — немецких укреплений в Италии, преграждавших путь к Риму, — потеряв при этом около 54000 человек.

— Иэн, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал достаточно бесстрастно, — такое впечатление, что пожар уже добрался до площадки первого этажа. Я предлагаю поплавать.

Данросс бросил взгляд на огонь около выходной двери.

— Не все дамы умеют плавать. Давайте подождем ещё пару минут.

— Хорошо. Думаю, что тем, кто не против прыгнуть, нужно выйти на палубу. Этот пожар такая докука...

— Я совсем не считаю, что он нагоняет скуку, — вскинулась Кейси. Все засмеялись.