Благородный защитник

Хауэлл Ханна

– Что верно, то верно.

– Будь осторожнее, Дейзи!

– Я всегда осторожна. – Дейзи смотрела им вслед, пока они не скрылись в темноте, после чего отправилась на кухню.

Родерик смотрел на опустевшую спальню, не веря своим глазам. Джиб и Уотти разразились бранью, тщетно обыскивая комнату. Каким-то образом ей снова удалось сбежать! Хмуря брови, он подошел к окну, выглянул наружу, но не слишком удивился, не обнаружив внизу ее распростертого безжизненного тела. И испытал некоторое разочарование, это решило бы почти все проблемы, а объяснить самоубийство жены было бы не так трудно.

– Ну не через окно же она сбежала? – спросил Уот-ти, подошедший

к Родерику сзади и тоже выглянувший наружу.

– Ох, нет, только не это! Не может быть! Господи, только не это!

Женщина втиснулась между Родериком и Уотти, выглянула в окно и со вздохом принялась вытирать слезы уголком передника. Какое-то время Родерик с недоумением смотрел на нее и наконец узнал. Это была судомойка Дейзи. Запах репы и пота заставил его поморщиться, и он отошел на шаг.

– Ох, как вы меня напугали, – сказала Дейзи.

– Что ты здесь делаешь? – сердито спросил Родерик.

– Пришла забрать поднос с остатками еды, – ответила Дейзи, подходя к столу.

– Еды? Я же приказал – не носить моей жене никакой пищи. – Он прошел к столу, изучил остатки трапезы Кирсти. – Да это было настоящее пиршество! Я не приказывал ничего подобного!

– Ну, кто-то другой, значит, приказал – ведь дали же мне поднос и велели отнести сюда. – Дейзи пожала плечами. – Не мое дело здесь вопросы задавать.

– На мне лежит какое-то проклятие! Я окружен дураками и предателями! – И Родерик смахнул все со стола.

Дейзи опустилась на колени и принялась подбирать с пола то, что свалил Родерик. Подбирала не спеша, прислушиваясь к гневным воплям Родерика. Джиб и Уотти попытались было предложить какой-то план, как заполучить леди Кирсти назад, но их повелитель был не в том состоянии, чтобы выслушивать планы. Из того, что Дейзи сумела понять, ясно было, что милорда интересует только одно: как бы поскорее убить леди Кирсти и всех, с кем она разговаривала. Хотя Дейзи всегда подозревала, что хозяин не совсем в своем уме, но услышанное заставило ее подумать, что, похоже, из-за недавних неприятностей, которые ему пришлось пережить из-за леди Кирсти, рассудок милорда окончательно помутился. На лице судомойки появилось отвращение, когда Родерик, выходя, изрыгал брань и проклятия.

Только она поднялась на ноги, как заметила, что Джиб и Уотти вовсе не покинули комнату вместе с хозяином, а стоят и смотрят на нее взглядом, значение которого было ей хорошо знакомо.

– А вам чего надо, дурни?

– Видишь ли, Дейзи, – ответил Джиб, приобняв ее за талию и привлекая к себе. – Мы с Уотти пришли сюда, так сказать, в полной боевой готовности, настроившись на всякие разные утехи, а эта сучка взяла да сбежала. Но настроены-то мы как и прежде, и готовность у нас боевая.

– А, понимаю! По-вашему, мне только и дела, что вас ублажать? – спросила Дейзи.

– Мы дадим тебе по шиллингу каждый. – Джиб тащил судомойку к постели.

– Что?! – взревел Уотти. – Чего ради мы станем платить ей? – Он стал раздеваться.

– По крайней мере она постарается, верно ведь, Дейзи? – Джиб тоже разоблачился.

– Ладно, только дайте мне два шиллинга прямо сейчас, и дверь закройте, дурни!

Дейзи быстро цапнула монеты с ладони Джиба и сунула в карман передника. Что ж, если повезет, она успеет ускользнуть с деньгами прежде, чем один из этих олухов вспомнит о монетах и отберет их обратно. Раздеваясь, она следила глазами за Уотти, который пошел прикрыть дверь. Конечно, он был совершенный скот и ничего толком не умел, зато мужское хозяйство у него было как у быка. Джиба природа тоже не обидела, к тому же он кое-что умел.

Дейзи прекрасно понимала, что эти олухи все равно взяли бы ее, скажи она хоть «нет», хоть «да». И то, что она согласилась добром, избавило ее от нескольких лишних синяков.

Когда Уотти повалил ее на постель и взгромоздился сверху, Дейзи подумала, что в некотором смысле помогает сейчас леди Кирсти. Пока эти дураки возятся тут с ней, некому привести в чувство разбуянившегося милорда и снарядить погоню. Миледи благополучно скроется и станет готовить новое нападение на своего супруга. Уотти грубо вошел в нее, и она поморщилась, но тут Джиб принялся за ее грудь, и Дейзи решила, что, пожалуй, сможет получить некоторое удовольствие. Она вспомнила того прекрасного мужчину, с которым, надо полагать, леди Кирсти скоро разделит ложе, и вздохнула. Дейзи закрыла глаза и попыталась представить себе двоих мужчин, которых встретила в подземном коридоре. Очень скоро она пришла к выводу, что воображение – чрезвычайно полезная вещь.

Кирсти сидела на постели Пейтона и смотрела, как он моется. Сразу по прибытии она поблагодарила всех, рассказала вкратце, что с ней произошло, уверила друзей, что никакого серьезного вреда ей нанести не успели, после чего Элис принялась приводить ее в порядок. Она вымыла Кирсти, накормила и напоила каким-то вкусным отваром, который должен был утишить боль. Сейчас Кирсти почувствовала себя намного лучше, словно слегка опьянела, но страхи ее не покинули.

Когда Пейтон снял с нее одежду, она с готовностью забралась под одеяло и свернулась калачиком. Рука ее скользнула по его теплому боку, и она вдруг поняла, что боится в основном за него. Но как только он прижал ее к себе, чувство опасности исчезло. Это было не слишком логично, но, решила она, логика не всегда уместна. Бог не допустит, чтобы это чудовище, Родерик, уничтожило Пейтона, являвшего собой чудо красоты и телесной и душевной.

– Ты уверена, что все остальное у тебя в порядке? – спросил Пейтон, нежно касаясь губами ее разбитой челюсти.

– Да, но я тоже успела причинить ему боль, – ответила она, целуя его. – Я знала, что получу свое, потому что визжала и брыкалась. Вот он и стукнул меня по голове так, что я была без сознания. Но до этого успела пнуть его в пах, он даже рухнул на колени и побледнел.

Сегодня Кирсти была как-то особенно возбуждена. Видимо, на нее подействовал отвар, которым ее напоила Элис. Они несколько раз взмывали на вершину блаженства и никак не могли насытиться друг другом.

Наконец силы влюбленных иссякли и они лежали в блаженном оцепенении. Первой заговорила Кирсти.

– Родерик совершенно обезумел, – сказала она, спокойно встретив встревоженный взгляд Пейтона. – Он твердит, что это по моей вине руки у него по локоть в крови.

Пейтон разгневался, ничего не сказал, только сел на постели. Он с самого начала подозревал, что Кирсти рассказала не все, но решил проявить терпение и дать ей время оправиться от ужасных переживаний.

– Он говорит, что я не понимаю его отношений с детьми. Считает себя благодетелем и взамен того, что с такой щедростью дает детям, просит лишь о небольшой услуге. Он обвиняет меня в предательстве, в том, что я скрыла от него, что уже созрела как женщина, о чем он узнал только в первую брачную ночь. Не распространяй я о нем лживые слухи, ему не пришлось бы никого убивать. А дети, которых он лишил жизни, все равно умерли бы. Теперь он намерен расправиться с тобой, Элис, Йеном, твоими охранниками. Ну и, конечно, со мной. Но после того, как отдаст меня на потеху своим приспешникам, и я от них понесу.