Благословение небес (История любви леди Элизабет)
Шрифт:
— Ну, осталось только придумать, как охладить пыл третьего кандидата, — весело сказала Алекс. — Кто он и что мы о нем знаем? Я с ним знакома?
Именно этой минуты Элизабет и боялась.
— Ты никогда не слышала о нем до своего возвращения из свадебного путешествия.
— Да? — почувствовав недоброе, притихла Алекс. Элизабет набрала в грудь побольше воздуха, нервно потерла руки о синие юбки своего платья и медленно заговорила:
— Наверное, я все-таки должна рассказать тебе, что случилось полтора года назад, — о Яне Торнтоне.
— Нет никакой необходимости, если тебе неприятен
— Дело в том, что Ян Торнтон как раз и есть третий кандидат.
— Боже милосердный! — в ужасе ахнула Алекс. — Но почему? То есть я хочу сказать…
— Я не знаю, почему, — смутившись, сердито ответила Элизабет. — Но факт остается фактом — он принял предложение дяди. Не знаю, либо это какое-то страшное недоразумение, либо он решил таким образом поразвлечься. И в том, и в другом я не вижу смысла….
— Поразвлечься! Да он и так уже погубил тебя. Если он еще и находит в этом что-то забавное, он, должно быть, просто чудовище.
— Когда я видела его в последний раз, он не видел в этом ничего забавного, поверь мне. — Снова опустившись на скамью, она пересказала Алекс всю историю, стараясь придерживаться только голых фактов и не поддаваться эмоциям.
Глава 9
— Приехали, Берта, — сказала Элизабет, — когда дорожная карета встала у ворот громадного особняка сэра Фрэнсиса Белховена. Весь последний час Берта сидела зажмурившись, но по частому и прерывистому вздыманию ее груди Элизабет догадывалась, что она не спит. Берта до смерти боялась играть роль тетушки Элизабет. Последние несколько дней Элизабет только и делала, что успокаивала и уговаривала ее, но Берта ни за что не хотела ехать. И сейчас, когда отступать было уже поздно, она все еще молилась о чудесном избавлении.
— Тетя Берта! — громко обратилась к ней Элизабет, увидев, как распахнулась парадная дверь огромного, без определенного архитектурного стиля, дома. Дворецкий отступил в сторону, и вперед вышел лакей. — Тетя Берта!
Плотно сжатые веки горничной наконец открылись, и Элизабет с мольбой заглянула в расширившиеся от испуга карие глаза.
— Пожалуйста, не подводи меня, Берта. Я очень рассчитываю на тебя. Ты должна вести себя как моя тетя, а не как робкий мышонок. Они уже почти подошли.
Берта кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье.
Стараясь успокоиться, она стала расправлять свои черные бомбазиновые юбки.
— Ну, как я выгляжу? — быстро шепнула Элизабет.
— Ужасно, — ответила Берга, взглянув на строгое черное льняное платье с глухим воротом. Элизабет очень тщательно подбирала туалеты для этого визита, уделив особое внимание платью, в котором впервые предстанет перед будущим мужем. Вдобавок к монашескому платью она отчесала от лица волосы и заколола их на затылке в пучок а-ля Люсинда, прикрыв их короткой вуалеткой. На шее у нее висело единственное «украшение», которое она была намерена носить все время своего пребывания здесь, большой уродливый железный крест, позаимствованный из фамильной часовни.
— Кошмарно, миледи, — искренне ужаснувшись, сказала Берта. Со времени исчезновения Роберта она стала называть Элизабет «миледи», отказываясь обращаться к ней с прежней фамильярностью.
— Отлично, — - сказала Элизабет и ободряюще улыбнулась. — Ты тоже хороша.
Лакей открыл дверцу и помог им выйти из кареты. Первой вышла Элизабет, за ней — «тетя». Пропустив Берту вперед, Элизабет повернулась к Эрону, возвышавшемуся на козлах. Дядя разрешил ей взять с собой шестерых слуг, которых она подбирала с особой тщательностью.
— Так не забудь, — напомнила она Эрону, — рассказывай обо мне направо и налево, всем, кто только согласится тебя слушать. Ты знаешь, что говорить.
— Ха, — ответил он с дьявольской ухмылкой, — мы всем расскажем, как вы замучили нас своей правильностью — до того чопорная и строгая, что самого черта сделаете праведником.
Элизабет кивнула и неохотно двинулась к дому. Судьба сама вела ее, и ей ничего другого не оставалось, как постараться пройти это испытание с честью. С высоко поднятой головой и трясущимися коленями она пошла вперед и догнала Берту. Дворецкий застыл в дверях, изучая Элизабет с откровенным интересом. Как ни трудно было в это поверить, но у нее создалось впечатление, что он пытается рассмотреть ее грудь под бесформенным черным платьем. Когда они приблизились, он отступил и впустил их в дом.
— У милорда сейчас гости, он скоро выйдет к вам, — сказал дворецкий. — А пока Курбис покажет вам ваши комнаты. — Глаза его обратились на Берту, и в них вспыхнуло одобрение при виде ее пышных форм. Он повернулся к старшему лакею и кивнул ему.
Элизабет стала подниматься по высокой лестнице, с любопытством оглядывая мрачный холл и темно-красный ковер на ступенях. По краям он был пушистым и толстым и когда-то, видимо, стоил дорого, но середина его уже совершенно протерлась и буквально кричала, чтобы его отправили на отдых. На стенах висели позолоченные канделябры со вставленными в них свечами, но.свечи не были зажжены, отчего на лестнице и верхней площадке было совершенно темно. Такая же тьма царила в спальне, куда проводил их лакей.
— Вход в спальню леди Берты вон через ту дверь, — раздался во тьме голос лакея. Элизабет прищурилась, ничего не видя. Наконец ей удалось разглядеть, что он подошел к чему-то, что, по-видимому, было стеной. Дверные петли тихонько скрипнули, из чего она сделала вывод, что он открыл дверь.
— Господи, да здесь темно как в склепе, — сказала Элизабет, различая во мраке только смутные тени. — Будьте добры, зажгите свечи, — попросила она. — Ведь здесь есть свечи, я надеюсь? — Да, миледи, есть, вот здесь, рядом с кроватью. — Его тень снова мелькнула перед ней, и она сфокусировала взгляд на каком-то большом темном предмете, который по своим размерам вполне мог быть кроватью.
— Тогда зажгите их, пожалуйста, — снова попросила она. — Я… я ничего не вижу.
— Его светлость не любит, когда в спальнях зажигают по несколько свечей сразу. Он говорит, что это разбазаривание воска. Элизабет поморгала в темноте, не зная, плакать ей или смеяться.
— О-о, — вконец сбитая с толку, произнесла она наконец. Лакей зажег маленькую свечку в дальнем конце комнаты и ушел, прикрыв за собою дверь.
— Миледи? — прошептала Берта, пытаясь найти хозяйку в этом непроглядном мраке. — Где вы, миледи?