Благословение небес (История любви леди Элизабет)
Шрифт:
— Змея!
Раздосадованный Джон повернул в ее сторону голову и увидел, что она смотрит на него так, словно ей явился сам Люцифер, и диким голосом вопит:
— Змея! Змея! Змея-а-а-а-а-а!!!
От этого вопля Джон зазевался и ослабил леску. Рыба не замедлила этим воспользоваться и, как и надеялась Элизабет, соскочила с крючка.
— Я видела змею, — тяжело дыша, солгала она и на всякий случай отступила от него на безопасное расстояние, так как Джон протянул к ней руки, как будто хотел поймать, а может быть, даже задушить ее, засмеявшись про себя, подумала Элизабет. Она посмотрела в воду, надеясь увидеть
Раздраженный голос лорда Марчмэна заставил ее снова обратить на него внимание:
— Ну как, вы будете ловить или вы так испугались, что предпочитаете просто сидеть и смотреть, как это делаю я? Элизабет в ужасе всплеснула руками:
— Господи, сэр, да я не умею ловить рыбу!
— Сидеть вы умеете? — спросил он, и Элизабет показалось, что в голосе его прозвучало нечто похожее на сарказм. Элизабет опустила ресницы.
— Конечно, я умею сидеть, — гордо заявила она, делая вид, что не замечает насмешки. — Сидение — вполне подходящее занятие для женщины, но рыбалка, на мой взгляд, не женское дело. Однако мне доставит превеликое наслаждение наблюдать за вами.
В последующие два часа она сидела рядом с ним на большом валуне и жаловалась, как жестко на нем сидеть, как ярко светит солнце, и какой сырой воздух, а когда поводы для жалоб истощились, начала терзать его слух самой глупой и бессмысленной болтовней, на какую была способна, бросая в воду камни и распугивая рыбу на несколько миль вокруг.
Когда же, несмотря на все ее усилия, лорду Марчмэну все же удалось подцепить одну, она спрыгнула с камня и в ужасе отбежала на несколько шагов.
— Вы… вы делаете ей больно! — закричала она, когда он стал вытаскивать у нее изо рта крючок.
— Больно? Кому, рыбе? — не веря своим ушам, переспросил он.
— Да!
— Чушь какая! — сказал он, посмотрев на нее, как на сумасшедшую, и выбросил рыбу на берег.
— Она не сможет здесь дышать, говорят вам! — взвыла Элизабет, не отрывая жалостливого взгляда от бьющейся рыбы.
— А ей и не нужно дышать, — усмехнулся Джон. — Мы съедим ее за ленчем.
— Уж я-то точно не приму в этом участия! — Элизабет смотрела на него, как на хладнокровного убийцу.
— Леди Кэмерон, — довольно резко спросил он, — должен ли я поверить, что вы никогда в жизни не ели рыбу?
— Ну, ела, конечно.
— И откуда, по-вашему, берется та рыба, которую вы едите?
— Ну, она берется из красивой корзинки, куда ее кладут, завернув в чистую бумагу, — ответила Элизабет, опасаясь, что перебарщивает.
— Но надеюсь, вы не думаете, что она родилась в этой чистой бумаге? — ответил он, восхитив ее своим терпением и тем, что наконец заговорил с ней тем тоном, которого она заслуживала. Ей было нелегко скрывать свою растущую симпатию к этому человеку, который отнюдь не был ни дураком, ни мямлей, как ей показалось сначала.
— Так где же, по-вашему, находилась рыба прежде, чем попала в этот ваш сверток? — повторил он. — Откуда она вообще берется на рынке?
Элизабет еще раз сочувственно посмотрела на рыбу, потом надменно вскинула голову и окатила его ледяным презрением.
— Полагаю, ее ловят сетями или еще каким-нибудь способом, но я совершенно уверена, что не таким образом,
— Каким образом я ее ловлю? — грозно спросил он.
— Таким! Вы шпионите за ней в ее маленьком речном домике, заманиваете ее, — цепляете на крючок эту несчастную мушку, а потом, когда ловушка срабатывает, вы отрываете бедную рыбку от семьи и бросаете ее на берег умирать. Это негуманно! — закончила она и возмущенно тряхнула юбками.
Лорд Марчмэн слушал ее, недоверчиво хмуря брови, потом покачал головой, будто пытаясь что-то прояснить для себя. Через несколько минут он предложил вернуться в дом.
По дороге Элизабет заставила его нести корзинку с другой стороны от себя, но видя, что его это не особенно затруднило, потребовала, чтобы он нес ее на вытянутой руке — таким образом корзинка будет еще больше удалена от ее персоны.
Ее нисколько не удивило, когда лорд Марчмэн извинился и не появлялся в гостиной до самого ужина. Не удивило ее и то, что за ужином он был задумчивым и невеселым. Однако ее не смутило его молчание, и с самым серьезным видом она рассуждала о разнице между английской и французской модой и о том, что перчатки нужно делать только из самой лучшей лайки. Когда эти темы были исчерпаны, Элизабет порадовала его подробным описанием всех платьев, какие повидала на своем веку. К концу ужина она даже немного охрипла, но добилась весьма обнадеживающих результатов — вид у лорда Марчмэна был весьма озадаченный и сердитый.
— По-моему, он призадумался, стоит ли делать вам предложение, миледи, — сказала Берта, когда они остались наедине.
— А по-моему, он весь ужин раздумывал, как бы убить меня завтра за обедом, — смеясь, ответила Элизабет. Больше она ничего не успела сказать, потому что вошел дворецкий и объявил, что лорд Марчмэн желает переговорить с леди Кэмерон у себя в кабинете.
Элизабет приготовилась к еще одной битве умов — или безумия, мысленно улыбнулась она — и проследовала за дворецким через темный холл в просторный кабинет. Граф ждал ее за письменным столом, расположившись в большом кожаном кресле.
— Вы хотели меня видеть, — начала Элизабет, входя в кабинет, но зацепилась волосами за какой-то предмет, висевший на стене. Она повернула голову, ожидая увидеть какой-нибудь портрет, но оказалась нос к носу с огромной головой медведя. На этот раз из ее груди вырвался непритворный вскрик, хотя больше от неожиданности, чем от страха.
— Он совершенно мертв, — усталым голосом сказал граф, глядя, как она, прижав руку ко рту, пятится от его самого дорогого трофея.
Элизабет оправилась на удивление быстро и, оглядев стену, увешанную охотничьими трофеями, повернулась к графу.
— Вы можете убрать руку ото рта, — напомнил он. Она закусила губу, чтобы не рассмеяться, и кинула на него еще один испепеляющий взгляд. С каким бы удовольствием Элизабет послушала, как он выслеживал этого медведя или где ему удалось встретить такого огромного кабана, но вместо этого она произнесла тихим, загробным голосом:
— Прошу вас, милорд, скажите, что не от вашей руки погибли же эти несчастные создания.
— Боюсь, что от моей. А если точнее, то от моего ружья. Садитесь, пожалуйста. — Кивком головы он указал ей на мягкое кресло-качалку напротив своего стола, и Элизабет устроилась в нем с максимальным комфортом.