Благословение
Шрифт:
– Одна? Да что вы! Соседи постоянно находятся возле нее. Рядом с нею всегда не меньше двух человек, днем или ночью. Как раз сейчас полно народу, и мы все останемся.
– О, это прекрасно! Я так беспокоилась.
– Вы можете поговорить с ней самой. Она в постели, конечно, бедняжка, но наверху есть телефон.
– Со мной все хорошо, – ответила Марта слабым голосом. – Я держусь даже лучше, чем могла предположить.
– Вы как Джордж. Вы полны мужества. Скажите, Марта, кто-нибудь спрашивал о пленке? Она надежно спрятана в доме?
Марта
– Дженни, я даже не знаю, как начать, чтобы сказать тебе это. Это дело было обречено на провал с самого начала.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ну, в день похорон моя внучка приходила прибраться в спальне. Джордж положил пленку для маскировки в бумажный пакет для покупок, под кровать. Я не придавала этому значения, я не очень хорошо соображала в тот день – и она выбросила пакет в мусор. Он сгорел, Дженни. Пропал.
Дженни почувствовала что буквально затряслась от смеха. Бумажный пакет под кроватью! Как это типично для Джорджа!
– Мне так жаль, Дженни. Такая важная улика пропала, да?
– Боюсь, что так. Что же, Комитет по охране окружающей среды просто вернулся к тому, с чего начинал, только и всего.
– Я слышала, что вы больше не адвокат в этом деле. Что случилось?
– Это долгая история. Очень долгая.
– Без вас они проиграют.
– О, вы мне слишком доверяете. Я не оказываю влияния на совет. Они проголосуют так, как захотят проголосовать.
– Нет, там есть такие, которые могут проголосовать с одинаковым успехом «за» и «против». А вы прирожденный оратор, Дженни.
– Спасибо вам за добрые слова, но я вышла из игры. Берегите себя, Марта. Я буду звонить вам.
«Все это без меня, – подумала она. – Так что компания „Баркер Дивелопмент“ победит, земля будет разрушена, а Марта, я и все остальные будем себе спокойно жить-поживать. Сомнительная удача, особенно после всех тех усилий, суеты и волнений. Вот и говори после этого об иронии судьбы!»
За неделю у нее накопилась куча работы. Бумаги, дела, договоренности заполнили все утро. Как всегда, почти каждая женщина, которая приходила, приводила с собой ребенка либо оставляла ребенка с соседкой, либо была беременна еще одним. Многие из этих женщин не имели мужей или были разведены или вообще никогда не были замужем. У них была тяжелая жизнь, и все же Дженни не могла не думать с некоторой горечью, что они были свободными людьми: им не надо было ничего скрывать, ничего объяснять.
Все утро они приходили и уходили. Она перекусила прямо за столом. Сэндвич с майонезом и теплый чай, не было времени выйти и купить что-нибудь получше. Зазвонил телефон. Прибыла почта, а с ней и новые дела. В час дня, когда ушла Дайна, Дженни все еще продолжала работать.
– Ты, должно быть, ужасно устала, – с сочувствием произнесла Дайна. – Почему ты не идешь домой?
– Я в порядке. Я останусь еще на час или около того. Она и хотела изнурить себя работой. Как хорошо будет вернуться домой совершенно
Кто-то стучал в дверь офиса. Ее первым побуждением было не обращать внимания на стук, чтобы тот, кто там находился, ушел. Стук становился все настойчивее. У нее мелькнула мысль, что это могла быть та девушка, которая приходила несколько дней назад с багровыми синяками на шее и руках. Ее любовник, должно быть, вернулся уже в другом настроении. Она поднялась и открыла дверь.
Перед ней стоял хорошо одетый мужчина средних лет в сером плаще.
– Меня зовут Робинсон. Я знаю, уже поздно, но я увидел свет. Можно мне войти?
Он вошел, проследовав за Дженни в ее комнату, где все было завалено бумагами: дела законченные, дела незаконченные.
Он поставил свой дипломат с замком-шифром и металлическими уголками на пол возле кресла, взял небольшую стопку бумаг Дженни с кресла и вручил их ей.
– Вы не возражаете, если я сяду?
Она взяла свои бумаги из его рук, заметив про себя, как нагло он себя ведет. Кто же он?
– У вас здесь очень уютно, – сказал он, оглядываясь кругом. – И цветы. Я сам выращиваю розы. Это мое хобби.
– Чем могу быть вам полезна? – спросила Дженни, теперь немного "настороженно.
– Кто-то очень неравнодушен к вам, если посылает вам эти розы. Они весьма недешевы, эти длинные стебли. Они дорого стоят.
Кто же он? У Дженни приподнялись волосинки на руках. Животное в своем логове чувствует опасность. Но где же спасение? Куда можно спрятаться?
– Я спросила вас, – повторила она, сохраняя уверенный тон, – что я могу сделать для вас? Чем вы занимаетесь?
– Ну, то да се. – Когда он улыбнулся, его десны, которые были шишковатыми, белыми и блестящими, обнажились над крупными, просто огромными желтоватыми зубами.
«Большие зубы, – говорил Джордж. – Самые крупные зубы, которые мне когда-либо доводилось видеть».
Но имя было не Робинсон, она уверена, хотя, поддавшись панике – одна, когда никого не было за соседней дверью, и тишина стояла во всем коридоре, – она не могла думать об имени. Это не имело значения в любом случае. Она попыталась собраться с мыслями.
– Да, то да се, – повторил мужчина. Наманикюренные пальцы барабанили по манжете рукава на другой руке.
– То и се ничего не говорит мне. У вас ко мне какое дело? Я юрист.
– Хорошо, я это знаю, неужели нет? А также то, что вы хорошо знакомы с законодательством по усыновлению. Я знаю это тоже.
Изумленная Дженни взглянула в узкие черные глаза, глаза грызуна, выглядывающего из укромного уголка.
– Усыновлению? – повторила она. – Не совсем так.
– Нет? Я слышал, что да.
– Совсем нет.
– Да будет вам, я лучше знаю. Вы удивлены. – Он снова улыбнулся, и зубы блеснули. – Люди многое слышат и узнают. С помощью проводов, например. Есть и другие способы.