Благословенны ночи Нергала
Шрифт:
Сейчас Лукии полагалось послать телекинетика к Альде на профилактический осмотр – чтобы ему выдали разрешение на миссию. Но вместо этого Лукия присела на кровать рядом с ним и мягко опустила руку ему на плечо. Инструкции подсказывали, что это сентиментальный жест с низкой психологической эффективностью. Однако Лукии почему-то казалось, что поступить так будет правильней, чем отправить Рале к телепатке.
– Вы общались после выпуска?
– Да, неплохо… У нас там в академии своя компания была, не все потом общение продолжили, но с Маркусом как-то получилось. Я был
– Мне жаль.
Лукия с удивлением обнаружила, что ей и правда жаль. Эмпатия не просто проявила себя не в первый раз, она, похоже, прогрессировала. Такое не вырежешь из себя, как опухоль, требовалось лечение посерьезней, однако с этим Лукия планировала разобраться позже.
– Если ты думаешь, что я совсем расклеился, то зря, – криво усмехнулся телекинетик. – Лужа по имени Рале – так? А вот не так. Ты можешь не сомневаться во мне. Я сделаю все, что должен.
– Я в тебе и не сомневалась. Иначе ты просто остался бы здесь.
– Нет, оставлять меня здесь как раз не нужно. Миссия предстоит та еще – и не только из-за смерти команды. Из-за того, что ждет нас, в первую очередь. Еще раз, я знал всех, кто летал на «Гранд Орион». Да, номера у них были не самые высокие – но все из первой сотни. А Маркус… Он был сильнее меня. Значительно сильнее, опытнее, дрался он лучше, но главное, у него были причины жить. Он не из таких папаш, как Киган, – которые просто заделали детеныша в пьяном угаре. Он женился на женщине, которую любил, он обожал своих детей. Он бы сделал все, чтобы вернуться к ним живым.
– Не думаю, что остальные погибшие ощущали меньшую тягу к жизни.
– Я не совсем о том… Остальные могли реально заморачиваться по поводу миссии или побаиваться специального корпуса, но Маркус… У него был очень четкий приоритет: вернуться к своим детям живым. Если для этого нужно было драться, он бы дрался до конца. Если нужно сбежать – он сбежал бы, Лукия! И плевать на присягу, сбежал бы, чтобы выжить. Если он остался там и не смог защититься, значит, опасности он не чувствовал до последнего. Ну и нападал на него тот, кто обладал такой же яростью и желанием убить, которое оказалось сильнее, чем желание Маркуса выжить. Тут нечто большее, чем просто коварные колонисты, я это чувствую!
Подобное предположение тоже было из сферы сентиментального. Лукия даже собиралась сказать об этом, но вовремя прикусила язык.
До вылета «Стрелы» на Кеплер оставалось меньше часа. Большую часть этого времени Лукия провела там же – сидя на кровати, касаясь рукой плеча Рале. Как капитан, она и сама не понимала, почему занимается такой непродуктивной ерундой. Как человек, родившийся прежде капитана, она чувствовала, что все сделала правильно.
Ивана Стеури не покидало чувство, что кто-то прокрался к одному из центральных вентиляторов колонии, наложил перед лопастями грандиозную кучу, а потом поток ветра разнес продукт чужой жизнедеятельности по всей колонии. По крайней мере, атмосфера была именно такая.
А ведь как хорошо все складывалось совсем недавно! После десятилетий тишины – вдруг голос из космоса, полноценный контакт, доказательство того, что цивилизация сохранилась не только на Нергале. Провести настоящие переговоры тогда не получилось, слишком убогим было оборудование, которым располагали колонисты. Зато те, другие, более развитые и могущественные, согласились прислать переговорщиков, этого было достаточно.
И ведь прислали же! Иван до сих пор помнил тот день, когда дежурные сообщили ему о пламени, спускающемся с неба. Восторг, и надежда, и легкий страх – вдруг станет хуже, а не лучше? Вдруг чужаки окажутся врагами?
Он все равно готов был рискнуть и принять их. Они умудрились приземлиться на равнине, и это было не очень хорошо. Зато ночью и неподалеку от гор, так что Иван сумел вовремя выслать к ним отряд.
Их встречали праздником: цветы, музыка, все лучшее, что мог предложить Нергал. Колонисты чувствовали, что Иван верит в счастье, которое способны принести гости из космоса, и верили вместе с ним. Такого в Обретенных горах давно не бывало… Да, пожалуй, никогда. Сначала колония была слишком слабой для веселья, ну а потом у них не находилось причин для праздника.
Гости не обманули ожиданий Ивана. Судьба не всегда бывала к Управляющему милосердна, порой она откровенно издевалась над ним, но тут словно решила вознаградить за терпение. Представители сообщества колоний оказались идеальны: умные, спокойные, могущественные. Желающие помочь и открытые к сотрудничеству.
Они очень быстро нашли общий язык с Иваном, обсудили, чем колония может быть полезна, в чем нуждается. Эта история могла закончиться хорошо, и должна была, если бы только они не захотели спуститься с гор…
Иван просил их не делать этого. Да какое просил – умолял! Он даже на колени готов был перед ними стать, но в последний момент Отмар отговорил его от этого. Плохо, если колонисты увидят своего Управляющего таким. Ему полагалось быть гордым, даже когда он наблюдал, как рушатся его мечты.
Он отпустил гостей, потому что попросту не нашел способа их удержать. Он надеялся, что правы они, а не он. Иван ведь ничего не скрывал от них, он честно предупредил, что ожидает их в джунглях. И гости даже поверили ему, беда в том, что они недооценили угрозу. Они были сильными, в них чувствовался опыт, которого Иван не понимал. Когда Управляющий в сотый раз повторял им об опасности, они многозначительно переглядывались и ничего не говорили. Они были смелыми людьми.
Они стали мертвыми людьми.
О том, что они все мертвы, Ивану донесли разведчики. Кажется, ему удалось притвориться спокойным – хотя уверен он не был. Внутри него полыхали мечты, планы и надежды. Его колония теряла все, что не успела даже обрести.
Иван должен был сообщить о гибели переговорщиков тем, другим, из космоса. Он понимал это, он просто никак не мог найти правильных слов, не знал, как выразить нечто столь сокрушительное через примитивное оборудование. Он все тянул, готовился… и опоздал.