Благосостояние для всех
Шрифт:
Если мы вообще хотим сохранить на долгое время свободный и общественный строй, тогда действительно становится основоположным требование, чтобы хозяйственная политика, стремящаяся способствовать человеку достигнуть личной свободы, была бы дополнена такой же, устремленной на установление свободы, социальной политикой.
Поэтому, оказалось бы в коренном противоречии со строем рыночного хозяйства такое положение вещей, при котором частной инициативе, заботе о самом себе и личной ответственности не было бы хода, и притом даже тогда, когда у отдельного индивидуума имеются все необходимые материальные предпосылки для проявления этих добродетелей. И действительно, экономическая свобода
В дальнейшем изложении мы еще вернемся к другим специальным взаимосвязям между экономической и социальной политикой. Здесь ограничимся указанием, что социальная политика, для которой старания сохранить стабильность валюты не представляют собой требования первостепенного значения, таит в себе крупнейшие опасности для обеспеченного функционирования социального рыночного хозяйства.
Следует оказать самое энергичное противодействие этой опасности. В этом споре расхождений больше, чем в любом другом вопросе. Одни воображают, будто благо и счастье людей основаны на какой-то форме общей коллективной ответственности, и что по этому пути, который ведет, конечно, к всемогуществу государства, следует и дальше продвигаться вперед. Спокойная и удобная жизнь, мол, будет тогда не слишком роскошной, но зато все же лучше обеспеченной. Этот образ мышления и жизни получает свое олицетворение в идейной конструкции так называемого «государства благоденствия». С другой стороны, нельзя устранить естественное стремление отдельного человека нести ответственность за обеспечение своего будущего, будущего своей семьи и своей старости, сколько бы ни старались косвенными путями убить в человеке его совесть.
В последнее время я повсеместно прихожу в ужас от того, насколько в социальной области могуче упование на коллективную застрахованную обеспеченность. Однако, куда мы придем и сможем ли мы вообще идти путем прогресса, если мы все больше будем устремляться к такой форме совместной жизни, когда никто не будет больше готов принять на себя ответственность и когда каждый только и будет думать о том, чтобы обеспечить свою судьбу лишь при помощи коллектива? Я достаточно резко отозвался об этом бегстве от ответственности, когда я сказал, что если эта болезнь будет распространяться и дальше, то мы скатимся к общественному порядку, при котором каждый будет запускать руку в карман соседа. Тогда все будет основано на принципе: я забочусь о других и другие заботятся обо мне.
Ослепление и принцип «спустя рукава», с которыми мы стремимся к снабженческому государству и к «государству благоденствия», может для нас обернуться только бедой. Эта склонность способна привести к отмиранию настоящих добродетелей, заложенных в человеке: готовности нести ответственность, любви к ближнему и человеку вообще, стремления испытать свои силы, готовности заботиться о себе и многих других. В конце подобного процесса мы пришли бы к обществу, которое, возможно, было бы не бесклассовым, но во всяком случае бездушно механизированным.
Особенно непонятным представляется этот процесс потому, что по мере того, как наше благосостояние растет, экономическая обеспеченность увеличивается и основы нашего народного хозяйства укрепляются, потребность и стремление обеспечить таким образом достигнутое от всех превратностей судьбы, начинает затмевать все остальные соображения. Здесь кроется поистине трагическая ошибка, так как люди очевидно не хотят признать, что хозяйственный прогресс и основанное на достижениях производительности благосостояние несовместимы с системой коллективной
Однако это стремление к гарантированной обеспеченности, которое естественно должно привести к усилению вмешательства государства, в то же время как бы подчеркивает противоречивость этой ложной политики. Если эти громкие требования свести раз к простой формуле, то мы увидели бы, что речь идет не о чем другом, как о понижении налогов при одновременном повышении требований к финансовому ведомству. Подумали ли вообще поборники таких положений, откуда государство возьмет силы и средства для удовлетворения таких требований, которые в отдельности, быть может, и справедливы?
В конечном итоге подобный ход мыслей приводит к весьма антисоциальным выводам, а именно: если государство отказывается принимать меры, представляющие собой смертный грех по отношению к валютной политике, которые разрушили бы все, что им было воссоздано, то тогда у него имеется возможность укрепить и повысить покупательную способность народа – все равно, в форме ли субсидий, кредитов или вспомоществований, – лишь постольку, поскольку соответствующий эквивалент ценностей был предварительно изъят у населения в виде налогов. Я считаю, что политика, подобным образом раздобывающая для государства капитал с тем, чтобы оно могло затем раздавать этот капитал в частные руки, является морально крайне сомнительной и предосудительной.
Тому, кто не боится данную проблематику продумать строго до конца, придется признать всю иллюзорность этой потребности в обеспеченности. Народ не может потреблять больше, чем он создает ценностей; и отдельный человек не может добиться понастоящему гарантированной обеспеченности в большей степени, чем мы приобрели обеспеченности в общем результате наших усилий и достижений.
Эту основную правду не могут поколебать попытки затуманить положение путем применения различных методов коллективных перераспределения и раскладки.
Да, эти попытки раскладки должны быть очень дорого оплачены, хотя они и исходят из социального замысла, они как раз и сводят на нет стремление освободить отдельного человека от слишком значительного влияния государства и зависимости от него. Связанность с коллективом становится все сильнее. Индивидуум должен дорого оплатить обеспеченность, которая ему якобы дается государством или иным коллективом. Ищущий такого рода защиту должен, таким образом, сперва за это «заплатить наличными» и притом вперед.
Ошибочно также мнение, будто путь к снабженческому государству начинается лишь там, где коллективное обеспечение полностью или частично оплачивается государством из налоговых поступлений.
Точно так же нельзя избежать этих опасных последствий, если ввести принудительное всеобщее страхование, а выплаты по нему покрывать из средств, собранных путем раскладки разных взносов.
Основанное на принуждении всенародное всеобщее страхование, – все равно, финансируется ли оно из единообразных взносов всего населения, или платежи разбиты по группам, – в принципе ничем не отличается от системы государственного всеобщего снабжения и обеспечения граждан. Эволюция в сторону снабженческого государства начинает проявляться уже тогда, когда государственное принуждение выходит за пределы оказания помощи или защиты только нуждающимся в ней, и когда этому принуждению начинают подчинять людей, которым оно, и вообще всякая зависимость. чужды, или по меньшей мере должны были бы быть чуждыми, в силу их хозяйственного и имущественного положения или их направленной на заработок деятельности.