Блаженны миротворцы
Шрифт:
Она нам, людям-нелюдям, доверяла.
Гедонские сутки — подлиннее стандартных. К концу первого дня нас всех, включая наших милых хозяев, жажда мучила нещадно — воздух был страшно сухой. Эти десять литров воды в очистителе — мёртвому припарки. Я, Кехотч и мохнарики — мы собрали всю свою воду вместе и отдали Гелиоре и Посреднику, но дивная моя подруга только головой качнула.
— Так, — говорит, — не годится.
Ну да. Она собрала у Посредника выделения в пустую ёмкость для воды. Размешала с водой — и дала нам всем попробовать.
Наш с ней Посредник раньше выделения давал чуточку сладковатые, чуточку с кислинкой — свежего такого вкуса, с лесным запахом. Но вместе с водой вышло что-то совсем неожиданное и, мне показалось, не совсем обычное. Будто немного корицей приправлено.
Выпили по полстакана — и, вроде, уже жрать не так хочется и жажда не так мучает. И жить повеселее.
А Гелиора говорит:
— Наши исследователи пустынь с незапамятных времён используют такую смесь для спасения от жажды. Посредник же чувствует, что у его друзей неприятности — вот и выделяет особый фермент. Тонизирующий.
Эльдар присел рядом с Посредником на корточки, обнял за голову и говорит:
— Какой полезный зверь — или как его правильно называть, сударыня? — я восхищён!
А Гелиора:
— Не очень зверь. Посредники — это добрая душа Чиеолы.
Но у гедонцев был такой вид, будто их сейчас вывернет прямо нам под ноги. Мы им воды отлили, как-то они её делили, препирались шёпотом — мы не встревали. На нас они смотрели, как на монстров. И вода их не расхолодила.
Особенно седоватый. Он, мне кажется, материал собирал. Чтобы сказать своим, когда они будут нас вскрывать: вот, мол, эти жрали то, что червяк навыделял, посмотрите, ребята, что с их потрохами от этого сделалось. Ясное дело, мы теперь, глазами гедонцев, были ужасом не хуже, чем чиеолийцы.
Заодно же с врагами.
Забавно, что заодно в бою — это их ещё не так уедало, но что мы пьём посредниковы выделения — это их добило совсем.
Они страстно ждали. И мы ждали. Вот чужие выйдут из «прыжка», подцепят силовым полем, вскроют шлюз — и мы это поймём только по скачку силы тяжести…
Спали и мы, и они — по очереди. Следили друг за другом. Мы гедонцев развязали, когда давали им воду. Снова связывать не стали, чтобы руки-ноги у них не отвалились потом — но спаяли стальные детальки на их скафандрах. На рукавах и на штанинах. Руки — за спиной, ноги — друг с другом. По идее, им теперь было без посторонней помощи не освободиться — но мы им всё равно ни одной минуты не доверяли.
А они, по-моему, думали только о том, как до нас добраться — и как их соотечественники дадут нам прикурить. Скоро, уже скоро.
Но что нас найдут настолько скоро — никто не ждал, даже гедонцы.
Я как раз дежурил, с Гелиорой и Эльдаром — а от гедонцев дежурил седоватый. В оптике виднелся только кусок какой-то ажурной конструкции, который туда отнесло после взрыва — за ним Простор можно было разглядеть поскольку-постольку — но всё равно все пялились в оптику.
Зря.
Свет мигнул, пол на миг из-под ног ушёл — и у меня просто желудок провалился к коленям.
— Шухер! — рявкаю. — Парни, мы на силовом буксире!
Пронесли, поставили. Толчок — и ощущала увяли: темно на экранах. Мы — в трюме.
С истериком спросонья случился приступ. Он заорал и захохотал, благословляя гедонскую армию и поливая нас, на чём свет стоит — и его дружки присоединились. А мы сняли оружие с предохранителей и приготовились дать бой.
Ясное дело, для большинства — последний. Но — чёрта с два они нас напугали!
Мы слышали, как они режут заслонки — и держали дверь в рубку на прицеле. Были твёрдо уверены, что они через дверь шмалять не будут — слышат же, как их истерик вопит. Мы молчали и ждали.
А они не стали сразу резать дверь. Они к нам обратились.
Мы услышали орлиный клёкот. Под отличный дешифратор.
— Мы — солдаты Чиеолы, — проклекотал чиеолийский орёл. — Приказываем гедонцам сложить оружие, если они хотят жить.
Гедонцы заткнулись, как прирезанные. А Гелиора пропела:
— Брат мой, гедонцы безоружны, а мои друзья ни в коем случае не станут открывать по вам огонь.
И всё. И мы убрали бластеры. И дверь открыли.
А на пороге стоял вороной чиеолиец, и нейропарализатор уже торчал у него в кобуре, и его товарищи убрали оружие и любовались нашей лучезарной подругой, и Посредник подковылял к Вороному, боднув его в колено.
И Снурри протянул Вороному руку — а тот уже каким-то образом знал, что руку человека надо пожать. Но я сам взял Вороного за руку и ткнул себя в глаз. Совершенно мягкой подушечкой его пальца — коготь он втянул до самого конца.
И Вороной сделал то же самое: ткнул в свой глаз моим пальцем. Как близкий товарищ.
Люди бы обнялись на нашем месте.
— Дружище, — говорю я, — как же вы сюда попали? Как вы нас нашли? Пуговица в Млечном Пути же…
Вороной погладил Посредника между глаз.
— Брат, — говорит, — это мой Посредник. С орбитальной биостанции, там экспериментальный питомник. Я универсал, как все, кто у нас работает в космосе: не только десантник, но и принимаю у Посредников потомство. Фиолетовый, — Вороной не так его назвал, но я понял, о ком идёт речь, мой дешифратор уже помнил это имя, — связался с нами, когда у него гостила Гелиора. Ввёл в курс дела. И я выбрал для вас самого лучшего из молодых Посредников… и на всякий случай, с его согласия, вживил ему «жучок».
— Вы ожидаемо мне не доверяли, — говорю. — Правильно, чего уж… Только я что-то не засёк, чтобы внутри Посредника пахала электроника.
Вороной свёл пальцы — типа, улыбнулся.
— Мы не можем следить за Женщиной без её ведома и согласия, — говорит. — «Жучок» долго был неактивен, поэтому ты его и не засёк. Его запустил сам Посредник — в тот момент, когда над ним и его Женщиной нависла угроза. А дальше — дело техники.
— Ах, ты ж… — говорю. — Кто же такие — Посредники?