Блаженный Августин и августинизм в западной и восточной традициях
Шрифт:
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет
Рекомендовано к изданию Редакционно-издательским советом ПСТГУ
Ответственные редакторы:
прот. Павел Хондзинский, Н. Ю. Сухова
В оформлении обложки использованы: картина Филиппа де Шампань «Св. Августин» (XVII в.) мозаика «Св. Августин» (собор св. Марка. Венеция. XII в.)
От составителей
Блаженный Августин – древний отец неразделенной Церкви – занимает особое место в истории христианского богословия. Трудно переоценить значение идей Иппонийского епископа для западного богословия, философии, культуры. Однако безусловное влияние его наследие оказало и на развитие восточной традиции, в частности русского богословия синодальной эпохи.
Изучение
Предлагаемый сборник представляет собой материалы двух секций Ежегодной богословской конференции ПСТГУ, посвященных личности и наследию блаженного Августина. Эти секции работали в рамках Ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в 2013 и 2014 гг. Организатором секции выступил Научный центр истории богословия и богословского образования. В ноябре 2013 г. эта секция имела название «Наследие блаженного Августина и его рецепция в западной и восточной традиции», в ноябре 2014 г. – «Блаженный Августин и августинизм XVII в». В рамках этих секций, кроме российских исследователей, представили свои доклады ученые из Франции, Италии, Польши.
Тематически доклады распределены по трем разделам: 1) эклессиология, сакраментология и богословие истории блаженного Августина; 2) восприятие учения блаженного Августина в западной традиции; 3) влияние мысли блаженного Августина на русское богословие – как академическое, так и внешкольное, «лаическое».
В первом разделе статьи П. Б. Михайлова (ПСТГУ), А. Р. Фокина (ИФ РАН), Г. Е. Захарова (ПСТГУ) и Р. Додаро (Рим, Августинианум) посвященны богословию истории блаженного Августина и богословским спорам его эпохи.
Раздел, посвященный рецепции идей блаженного Августина в западной интеллектуальной традиции, составляют работы И. С. Редьковой (МГУ) и Д. В. Смирнова (ЦНЦ «Православная энциклопедия») о блаженном Августине в западном богословии XII и XIV вв., Х. Ковальской-Стус (Краков, Ягеллонский университет) о польском образовании в раннее Новое время и римском богословии государства, Ж. Феррероля (Париж, Сорбонна) об Августинизме во Франции XVII в..
В третьем разделе, связанном с рецепцией идей Иппонийского епископа в русском богословии, представлены статьи Н. Ю. Суховой – об изучении наследия блаженного Августина в русском богословии в целом и в духовно-академической среде в частности; и протоиерея Павла Хондзинского – о преломлении этого наследия в трудах русских «лаических» богословов. В этом же разделе предложены работы М. В. Дмитриева (МГУ) и М. А. Корзо (ИФ РАН) о блаженном Августине в традициях московской и киевской книжности XVI–XVII вв.
Руководство и сотрудники Научного центра истории богословия и богословского образования надеются, что секции, посвященные личности и наследию блаженного Августина, станут постоянной составляющей Ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. А это, в свою очередь, будет способствовать формированию творческого коллектива исследователей, готовых обсуждать научные проблемы, разрабатывать общие проекты и открывать новые перспективы в изучении идей самого Иппонийского епископа и их рецепции в западной и восточной традиции.
Блаженный Августин и его эпоха
Богословие истории блж. Августина
П. Б. Михайлов
В предлагаемом тексте размечаются основные параметры философской рефлексии об истории как антропологической науке и констатируются недостаточные возможности ее самооценки силами одной лишь философской рациональности. Восполнение этого недостатка может быть осуществлено богословскими усилиями, основывающимися на христианском Откровении. Как показывает анализ различных древних текстов и современных исследований, блж. Августин сказал в этом отношении первое веское слово, значение которого продолжает оставаться ценным до сих пор. Историческая рефлексия Августина, богато представленная в его многочисленных текстах, раскрывает его понимание истории как науки о человеке и предоставляет возможности обнаружения в ней трансцендентных, или эсхатологических, смыслов, получаемых средствами богословской эпистемологии.
Считается, что богословие истории как специальный тип богословской рефлексии – это порождение христианской мысли XX в. Под ним, как правило, понимается особый подход к осмыслению истории мира в свете истории спасения. Этот вид богословской мысли весьма интенсивно развивался в богословских кругах различных христианских конфессий вслед за философской разработкой методологии исторических наук, затронувшей ведущие направления развития европейской философии. Европейской философской традиции принадлежат большие заслуги в разработке самого понятия истории и методологии ее познания. Это направление разрабатывали с большим успехом многие философы и профессиональные историки: в Германии В. Дильтей [1] (1833–1911), в Италии Б. Кроче [2] (1866–1952), в Англии Р. Дж. Коллингвуд [3] (1889–1943), во Франции М. Блок [4] (1886–1944), Р. Арон [5] (1905–1983) и А.-И. Марру [6] (1904–1977). Самое существенное достижение этих великих усилий заключалось в том, что история была отчетливо опознана как наука о человеке. Коллингвуд провел методическое различие между историей и природой. История – это человеческое существование во времени, «история – это наука о людских делах» [7] . В связи с этим основной когнитивной установкой стало не столько изучение исторического источника, сколько познание стоящего за ним человека. Как наука о человеке, история призывает историка к самопознанию, к познанию своей человеческой природы, что предполагает в качестве непременного методологического принципа «самопознание историком собственного духа, оживляющего и вновь переживающего опыт прошлого в настоящем» [8] .
1
Дильтей В. Построение исторического мира в науках о духе // Собрание сочинений: В 6 т. М.: Три квадрата, 2004. Т. 3.
2
Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998.
3
Хотя главный труд Коллингвуда – «Идея истории» – увидел свет только после смерти автора – в 1946 г., активная разработка темы велась им уже в 1930-е гг. Рус. пер.: КоллингвудР. Д. Идея истории: Автобиография. М., 1980.
4
Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986. Эту книгу М. Блок писал в годы Второй мировой войны.
5
Арон Р. Избранное: Измерения исторического сознания. М.: РОССПЭН, 2004; Арон Р. Критическая философия истории: Эссе о немецкой теории истории // Избранное: Введение в философию истории. М.; СПб.: Университетская книга, 2000.
6
Marrou H.-I. De la connaissance historique. P.: Ed. du Seuil, 1954.
7
Коллингвуд. Идея истории. Автобиография. С. 388.
8
Там же. С. 167.
Однако сами философы хорошо понимали ограниченность философского анализа истории. Карл Лёвит, близкий ученик Хайдеггера и известный историк философской мысли XIX–XX вв., выразил эту идею таким образом: «Понятие философия истории означает систематическую интерпретацию истории мира в соответствии с неким руководящим принципом, который помогает установить связь между историческими событиями и их последствиями и возвести их к высшему значению. Это означает, что вся философия истории становится всецело зависимой от богословия или, иными словами, от богословской интерпретации истории как истории спасения» [9] . И поскольку в христианстве задается наиболее полный масштаб уже свершившихся и грядущих событий, современная философия истории, как бы она ни открещивалась от своего сыновства, «имеет своими корнями библейскую веру в искупление» [10] . А «философия истории как факт и его вопрошание о высшем смысле происходят из эсхатологической веры в конечную цель истории Спасения» [11] .
9
Lowith K. Histoire et Salut. Les prdsupposds thdologiques de la philosophie de 1’histoi-re. P.: Gallimard, 2002. Р. 21.
10
Lowith K. Histoire et Salut. Р. 22.
Это хорошо понимали не только философы, посвятившие специальные усилия исторической проблематике, но и профессиональные историки. Так, Л. фон Ранке, общепризнанный законодатель критики теории исторического источника, признавал пределы компетенции исторической науки, говоря: «Только Бог знает мировую историю» [12] , ведь горизонты исторического процесса остаются недоступными для исследователя-историка.
Явной потребности в богословской разработке темы мировой истории попытались ответить христианские мыслители. Теоретический интерес христианских богословов к проблематике истории возник только в XIX–XX вв. и был, с одной стороны, связан со спорами об историчности Христа и с проблемами применения историко-критического метода в библеистике и церковной истории, с другой стороны, был косвенно вызван объективными обстоятельствами кризиса европейской цивилизации, ставшего испытанием для всего мира и потребовавшего своего осмысления мыслителями, принадлежащими к различным традициям – как философским, так и богословским. Среди богословов различных христианских конфессий можно упомянуть многих. Из протестантов наиболее заметен вклад О. Кульмана, Р. Бультмана, Р. Нибура, В. Панненберга; среди католических богословов упомянем А. де Любака, Ж. Даниелу, Г. У. фон Бальтазара, Г. Фессара. Из православных отметим заслуги прот. Георгия Флоровского.
12
Ранке Л. фон. Идея всеобщей истории. 3. Е. II. Рукопись 1830-х гг.; цит. по: Philоsophies of History: from Enlightenment to Postmodernity / Intr., ed. R. M. Burns, H. Rayment-Pickard. Oxford, 2000. P. 93.