Бледная графиня
Шрифт:
Лили замолчала. Бруно и доктор Вильм задумчиво и серьезно слушали рассказ девушки. После непродолжительной паузы первым заговорил Бруно:
— Что вы скажете на это, доктор?
— Я не знаю местности, о которой шла речь, и связи событий, поэтому для меня все это кажется пустым сном.
— Но, клянусь вам, это не пустой сон! — воскликнула Лили. — Не может быть пустым сном! Я чувствую, что нашла, наконец, объяснение! Я сама долго ломала себе голову над тем, где я могла быть в тот злосчастный промежуток, а теперь, после этого сна, мне все кажется ясным.
— После снов часто так случается, — заметил доктор Вильм.
— Я вижу, что вы мне не верите. Но ты-то, Бруно, ты мне веришь? — умоляюще спросила Лили.
— Должен сознаться тебе, что и мне все это скорее кажется сном, — ответил Бруно, — так как твое исчезновение, а затем неожиданное появление были столь необычны… Но стой! — перебил он сам себя, словно что-то неожиданно пришло ему в голову, что дало его мыслям иное направление. — Я сам один раз летом, перед началом грозы, видел человека на камне. Неужели старый Вит действительно живет в меловых пещерах? Если он жив, ты спасена. Но это так необычно, что я не в состоянии верить.
— Да, очень фантастично, — согласился Вильм.
— А я клянусь вам, что этот сон — истина!
— Хорошо, если ты так твердо в этом убеждена, не стану с тобой спорить, — сказал Бруно. — До сих пор считалось невозможным проникнуть в эту местность, поскольку там очень силен прилив, и весь берег усеян камнями. Тем не менее я еще раз попытаюсь пробраться туда, к меловым холмам, и обыскать все.
— Ах, сделай это, мой дорогой Бруно! — горячо стала просить Лили. — Мне кажется, что там все объяснится. Этот сон вселяет в меня надежду, а я так в ней нуждаюсь!
— Я знаю это, моя дорогая. Но положись на меня. Я сделаю все, что в человеческих силах, ведь твое счастье — это и мое тоже!
Влюбленные простились.
Когда доктор стал отворять дверь, он увидел стоявшую за ней Дору Вальдбергер.
— Что вы здесь делаете? — сердито спросил Вильм.
Бруно, вышедший в коридор вслед за ним, так же недоверчиво поглядел на сиделку.
— У меня есть здесь дело, — коротко ответила Дора.
— Здесь, у дверей? — резко сказал Вильм. — Разве я не запрещал вам бывать тут? Вы приходите подслушивать и шпионить. Вам здесь нечего делать — не заставляйте меня повторять это еще раз, в противном случае вы будете уволены. А теперь пойдите вон!
С затаенной яростью Дора повиновалась.
Доктор Вильм проводил Бруно до ворот.
IV. УЕДИНЕННАЯ ГОСТИНИЦА
Номера в гостинице на берегу Гудзона были очень просты, но в то же время не имели в себе ничего такого, что могло бы возбудить подозрение. У Губерта была маленькая комнатка с одним окном. В ней стояли кровать, стол с диваном, пара стульев и шкаф, а в углу — старый умывальник. Однако же занавески на окнах, постель и скатерть на столе были очень свежими.
В номере Гагена было две комнаты: приемная и спальня, стены и потолок которой были сильно, правда, закопчены, но в них тоже не было ничего, что могло бы вызвать подозрение.
В приемной кроме дивана стояли кресло, два стола — простой и письменный, комод и шкаф. Окно здесь тоже было одно, но куда больше, чем у Губерта. В спальне в углу громоздилась железная печка, откуда шло тепло в обе комнаты. Помимо нее стояли две кровати, умывальник, диван и несколько стульев. В комнатах немного пахло дымом, но это почти не привлекало внимания.
Хозяин принес холодную говядину и пунш. Накрывая на стол, он имел возможность заглянуть в кошелек Гагена, из которого тот как раз что-то вынимал.
— Вы пробудете недолго? — поинтересовался хозяин.
— Один из нас, — Гаген показал на Губерта, — уедет завтра. А я отправлюсь в Европу с первым же пароходом. Когда он отплывает?
— Послезавтра, — сказал хозяин и посоветовал: — Вы можете попасть на пароход прямо отсюда, на лодке, и вам тогда не придется ехать через город.
— Я полагаю, что каждый уезжающий должен записаться в Кэстль-Гарден.
— Приезжающим — да, сэр, необходимо, а при отъезде совсем другие правила, особенно если не очень много багажа.
— Здесь все, — сказал Гаген, указывая на вещи.
Хозяин гостиницы бросил на них заинтересованный взгляд.
— Это не вызовет никаких препятствий. А другой господин поедет по железной дороге?
— Да, — подтвердил Губерт.
— В таком случае вам тоже нет нужды возвращаться в город. Вы можете сесть на поезд здесь же. Рядом с нами есть маленькая станция… Кушайте, пожалуйста, господа!
Джон Ралей ушел.
Гаген пригласил Губерта отобедать. Тот, положив на тарелку мяса и налив стакан пунша, ушел к себе в номер, чтобы не стеснять своим присутствием доктора. Но, странное дело, после ухода Губерта Гаген, напротив, почувствовал себя не очень уютно.
Было одиннадцать часов вечера. Внизу, в общем зале, еще сидели посетители.
Гаген запер дверь и отправился в спальню. По пути он подошел к окну и глянул вниз. И увидел хромого хозяина с фонарем в руке. Почему-то в этот момент вид его показался доктору таким отвратительным, что его охватил невольный ужас.
Джон Ралей шел вдоль дома, и свет фонаря падал на него.
Невольно Гагену пришла в голову мысль о том, что он один в незнакомом месте, далеко от города и совершенно беззащитен. И хотя у него был с собой револьвер, что-то говорило ему, что в этом доме оружие будет плохой защитой. Гаген уже ругал себя за то, что так легкомысленно последовал в этот уединенный дом за незнакомым человеком, который одним своим видом внушал подозрение. Но, может быть, страхи его напрасны — просто сказываются наступившая ночь и мрачная пустынная местность? Тем не менее в Гагене продолжала расти уверенность, что он гораздо лучше бы сделал, оставшись в городе. Тогда он погасил свечу, сел на диван и решил не спать до утра.