Бледная графиня
Шрифт:
— Это была минута блаженства, Лили. Теперь мы знаем, что навеки принадлежим друг другу.
— Навеки, навеки… — повторяла девушка, не помня себя от радости. — О, как я счастлива! Но теперь ты должен обо всем рассказать маман, и, пожалуйста, без отговорок. Ты только что сказал, что появишься в замке в исключительном случае, — так вот, такой случай настал.
Бруно дал слово, что придет.
— Ну, а теперь мне пора, — сказала
— Я провожу тебя, — отвечал Бруно.
— Нет, милый, не нужно. Тебе в другую сторону. Или ты решил спуститься в деревню и возвращаться морем? Прошу тебя, не делай этого, взгляни, какие страшные тучи — наверное, будет гроза.
— Какая ты заботливая, Лили! Как ты беспокоишься обо мне, любимая!
— Обещай мне, что не поедешь морем, иначе я буду бояться, что с тобой что-нибудь может случиться, и не сомкну глаз.
— Не беспокойся, моя ненаглядная, я не поеду на лодке, я пойду пешком.
— Сегодня так рано стемнело. Будь осторожен, Бруно. Ну, прощай! До счастливого свидания!
И молодые люди, прощаясь, обменялись поцелуем. Это был первый поцелуй, который Лили дарила мужчине — залог того, что отныне она принадлежит ему и сердца их связаны тем святым союзом, который навеки должен соединить их жизни.
Бруно еще раз попытался уговорить свою прелестную невесту взять его в провожатые, но Лили стояла на своем: он должен, не теряя ни минуты, поскорей возвращаться в город. Уже и так поздно, а до города верных три часа ходьбы.
Как ни уговаривал Бруно девушку, пришлось в конце концов уступить ее желанию. Еще один прощальный поцелуй, и жених с невестой расстались.
Бруно быстро зашагал по дороге в город, а Лили вышла на тропинку, которая вела к замку.
— Не беспокойся, мне не страшно! — весело крикнула она еще раз своему возлюбленному. — Спокойной ночи!
Эхо громко повторило ее крик — последний прощальный привет, который послала она своему милому.
Тем временем черные грозовые тучи заволокли все небо. На широкой торной дороге, которая вела сначала лесом, затем полем, разом сделалось так темно, что в десяти шагах невозможно было отличить человека от дерева. Поднялся сильный ветер, который с каждой минутой делался все порывистей. Крупные капли с шумом ударились о листву деревьев, и разразился ливень. Прозвучали первые раскаты грома, сначала вдали, потом все ближе и ближе. Гроза началась гораздо раньше, чем предполагал Бруно.
«Лили, наверное, еще не дошла до замка, — мелькнуло у него в голове. — От трех дубов туда не меньше четверти мили. Значит, она еще в лесу — в такую ужасную погоду, в грозу. К тому же дорога идет мимо опасного крутого обрыва у известковых скал…»
Непонятная тоска вдруг сдавила его сердце. Не теряя ни минуты, он повернул назад, к трем дубам, чтобы догнать Лили и проводить к дому. Он отошел уже на порядочное расстояние от того места, где они расстались, но, может быть, ему все-таки удастся догнать ее.
Юноша шел так быстро, как только позволяла пугающая темнота леса, которую временами прорезал синеватый блеск молний. Он громко звал Лили, но голос его тонул в шуме ветра и глухих раскатах грома.
Ужасная выдалась ночь! Ревела и грохотала буря. Бушевало море. Казалось, они сошлись в поединке, жутком поединке не на жизнь, а на смерть. Порой яростный шум волн пересиливал рев бури, потом раскаты грома заглушали все остальное.
Асессору фон Вильденфельсу невольно вспомнились старый Вит, предвещающий непогоду, и бледная графиня, которую людская молва наделила свойствами вампира. В памяти его возник образ этой женщины, и каким страшным показался он теперь асессору!
«Лили должна как можно скорей уехать, — решил он. — В самом деле, разве не странно, что в замке, едва там поселилась графиня Камилла, за короткое время умерли три человека. И все — одинаковой смертью: день ото дня чахли, худели, желтели, словно бы, действительно, в их теле не осталось ни кровинки…»
Какая тайна за всем этим кроется? Что за личность эта бледная женщина, которая внушает какой-то безотчетный, суеверный страх? Почему теперь, идя темной грозовой ночью по лесу, он думает об этом совсем иначе, нежели раньше?
Бруно жестоко упрекал себя за то, что послушался Лили и не проводил ее домой. Впрочем, когда они расстались, не было еще ни бури, ни такого мрака. Все это случилось в какие-нибудь несколько минут.
Вот и три дуба шумно качают своими могучими ветвями под натиском ветра. Здесь они расстались с Лили…
Вдруг Бруно вздрогнул. Из глубины леса до него донесся отчаянный крик, вопль, который привел в ужас даже его, молодого, сильного, бесстрашного. Он замер, прислушиваясь, но крик не повторился. Слышны были только глухие раскаты грома.
Вероятно, он ошибся и, взбудораженный рассказом старой нищенки, рев какого-нибудь животного принял за человеческий крик.
Он двинулся дальше в сторону замка, искал, звал Лили, но ответа не было, — наверное, невеста его давно уже дома.
Решив так, Бруно с облегчением повернул назад. Но, пройдя несколько шагов, он чуть не наткнулся на тропе на какое-то темное существо. В это мгновение блеснула молния, и Бруно увидел перед собой человека. Всмотревшись, он узнал лесничего Губерта.