Бледные розы
Шрифт:
– Вы безупречный отец. Кажется, что отцовство-ваша профессия.
– Больше, чем профессия, Герцог.
– Будь по-вашему.-В строгом лице пряталась добродушная усмешка.-Я-Герцог Квинский, дитя мое. Сердечно рад знакомству.-Он склонился в поклоне, бряцая костюмом.
– Какие замечательные у вас друзья.-Галантность отошедшего Герцога не оставила Кэйт равнодушной.-Я и представить не могла, что они такие.
– Будь крайне осторожна с ними,-сердито шепнул Вертер.- У них нет совести.
– Совести? А что это?
Вертер коснулся Кольца, увлекая
– В данный момент я-твоя совесть, Кэтрин. Ты многого еще не знаешь.
К ним подплывал Лорд Джеггед Канарья, выглядывая из громадного и пышного разноцветного воротника, которых у него было великое множество.
– Вертер, мальчик мой! И дочка сегодня с вами. О, слаще меда! Нежнее цветочной пыльцы! Я был наслышан, но действительность превосходит все ожидания. О малютке надо сочинять стихи и слагать песни. Вы, милая, просто созданы стать Прекрасной Героиней романтических историй.-Лорд Джеггед отвесил такой поклон, что его длинные рукава прочертили воздух много ниже подошв.-Скажите, Вертер, вам не встречалась Госпожа Кристия? Кажется, все собрались, кроме нее.
– Понятия не имею, где она.
– Вероятно, вот-вот явится. Сейчас Миледи Шарлотинка должна открыть маскарад, а Госпожа Кристия без ума от маскарадов.
– Возможно, не теперь:
– С чего бы это?
– От любви ко мне, я думаю.
– Да-а. Возможно, вы правы. Впрочем, я отвлек вас от танцев. Исчезаю.
Лорд Джеггед величественно поплыл вниз и опустился на стенку шара.
– Госпожа Кристия?-произнесла Кэтрин.-Ваша прежняя Любовь?
– Необыкновенная женщина. Но мой долг по отношению к тебе превыше всего,-спохватился Вертер.-Сожалею, но не могу устремиться к ней, хотя, мне кажется, ей хотелось бы этого.
– Значит, я встала между вами?
– Нет-нет. Конечно, нет. То была безрассудная страсть, а ты- высокий долг.
И Вертер принялся обучать ее танцам, показывая, как телодвижения должны вписываться в общий хоровод. Для достижения полноты впечатления он отдал Кэтрин Кольцо Власти-одно-единственное маленькое колечко. Вручая подарок, Вертер сомневался, не повредит ли этим непорочному естеству подруги, но она пришла в такой упоительный восторг от разноцветного шлейфа, так радовалась, что он отбросил свои опасения. И в следующий момент его будто ударило-он любил эту девочку всей душой. Страсть захватила его.
Он тут же извинился, предоставив ей танцевать с другими: со Сладким Мускатным Оком, явившимся на Балобол женщиной с зарешеченным лицом, и О'Кэлой Оборотнем-любителем звериных обликов, представшим медведем. Вертера обжигала ревность при виде ручек Кэтрин в густой бурой шерсти О'Кэлы-он терпел. Ему хотелось опрометью броситься с Балобола, но это огорчило бы Кэтрин, вызвало ее неизбежные вопросы. А что он мог ответить? Через некоторое время он ощутил забытое чувство удовлетворения от собственных терзаний. Так все и продолжалось: Вертер маялся внизу, а над ним кружилась в танцах Благодарность.
А затем Миледи Шарлотинка прекратила музыку и с платформы обратилась к гостям.
– Пришла пора для маскарада. Его тема всем известна.-Она, улыбаясь, выдержала паузу.-Всем, кроме Вертера и Кэтрин. Итак, когда оркестр вновь зазвучит, вы покажете приготовленные к сегодняшнему празднику творения.
Вертер насторожился. Какие таинственные причины заставили хозяйку скрывать от него тему маскарада?
Миледи Шарлотинка слетела с платформы к нему, продолжая обворожительно улыбаться.
– Вы опечалены, Вертер. Отчего? Вы были совсем другим во время нашей прошлой встречи. Погодите. Мой сюрприз вернет вам приподнятое настроение. Я совершенно точно знаю.
Музыка грянула. Прозрачный шар содрогнулся от хохота. Тайны маскарада больше не существовало.
Вопль отчаяния вырвался из груди Вертера. Все они собрались здесь, чтобы поглумиться, подвергнуть осмеянию... Он рванулся сквозь чудовищные кривляющиеся маски. Наверх, к бедной девочке-ребенку, пока она не поняла омерзительности замысла.
– Кэтрин! Кэтрин!
Вертер с лету заключил растерянную воспитанницу в объятия.
– О, лицемерные чудовища! Они уродуют и порочат все, что чисто и просто.
Он гневно озирал толпу гостей. Миледи Шарлотинка предложила им для маскарада тему Детства. Сладкое Мускатное Око преобразил себя в сперматозоид невероятной величины; его собственное лицо проступало на кончике блестящего хвоста. Железная Орхидея обернулась чудовищным младенцем, заходящимся в крике. Пунцовое лицо новорожденного имело мало общего с природой, оно было чистой воды художественным ухищрением. Герцог Квинский тоже остался верен себе, явившись сиамскими близнецами-трехлетками с лицами Герцога. Даже Лорд Монгров соизволил сделаться яйцеклеткой.
– Что с вами, Вертер?-Лепетала из-под ног Миледи Шарлотинка. Каштановые волосенки на ее макушке только начинали кудрявиться. Она обвела погремушкой своих гостей.-Разве вам не понравилось?
– О, погибель моя! Так унизить, извратить все то, что для меня само совершенство!
– Но Вертер...
– Ничего страшного, дорогой Вертер,-Кэтрин попыталась его успокоить.-Это всего лишь маскарад.
– Как ты не видишь? Это же ты и я, они над нами издеваются. Нет, ты не должна смотреть на это. Пойдем, Кэтрин. В своем безумии они оскорбляют все возвышенное.
Вертер обхватил гибкую талию, они устремились к ближайшему выходу и вылетели в сумеречное небо.
Потрясенный ужасной сценой, наш герой впопыхах совсем позабыл о "пишущей машинке". Они так и мчались сквозь ясный день и непроглядную ночь до самого дома-зеленых лугов вокруг замка в сиянии солнечных лучей, лесистых холмов, осыпаемых птичьими трелями. Все это теперь сделалось ненавистно Вертеру: и тепло солнышка, и песни жаворонка, и сама жизнь.
Воплощавшее красоту и покой убранство комнат-цветы, картины, гобелены-он убрал одним движением. Только пылинки взметнулись в солнечном свете. Свет тоже был нестерпим, и Вертер погрузил свое жилище в ночь.