Бледный преступник
Шрифт:
Я не рыцарь в сверкающих доспехах. Я всего лишь потрепанный невзгодами человек в мятом пальто, стоящий на углу улицы с очень смутным представлением о том, что обычно называют моралью. Конечно, я не очень разборчив в средствах, когда дело касается моего кармана, к тому же переделывать молодых головорезов в праведников я умею не лучше, чем петь в церковном хоре. Но в одном я уверен: я больше не буду смотреть в другую сторону, пока воры грабят магазин.
Я бросил на стол перед собой пачку писем.
– Мы нашли это, когда обыскали ваш дом, - сказал я. Усталый и растрепанный Рейнхард Ланге
– Может быть, вы потрудитесь объяснить мне, как они попали к вам?
– Они мои.
– Он пожал плечами.
– Я не отрицаю этого.
– Вздохнул и опустил голову на руки.
– Послушайте, я уже подписал заявление. Что вы еще от меня хотите? Я ведь помог вам, не так ли?
– Мы почти закончили, Рейнхард. Осталось пара мелочей, которые я хотел бы выяснить. Кто убил Клауса Херинга?
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– У вас короткая память. Он шантажировал вашу мать письмами, похищенными у вашего любовника, который оказался его начальником. Я полагаю, он считал, что деньги лучше требовать с нее. Короче говоря, ваша мать наняла частного сыщика, чтобы выяснить, кто вымогал у нее деньги. Этим сыщиком был я. Это произошло еще до того, как я вернулся в Алекс. Она очень умная женщина, ваша мать. Жаль, что вы не унаследовали хотя бы часть ее ума. Как бы там ни было, а она допускала мысль, что вы и тот, кто шантажировал ее, могли состоять в интимных отношениях. Поэтому, когда я узнал имя шантажиста, она захотела, чтобы вы уже сами наняли частного сыщика - этого мерзкого типа Рольфа Фогельмана, точнее, нанял его Отто Ран на ваши деньги. По случайному совпадению, когда Ран занимался поисками сыщика, он даже написал мне. Я не имел удовольствия обсудить с ним это предложение, поэтому очень долго не мог вспомнить его имя. Однако дело обстоит именно так.
Когда ваша мать рассказала вам, что Херинг шантажировал ее, вы, естественно, обсудили это дело с Киндерманом, и он посоветовал вам справиться с проблемой своими силами. Вам и Отто Рану. В конце концов, что значит еще одно мокрое дело, когда их было уже столько до этого?
– Я никогда никого не убивал. Говорю вам.
– Но все же участвовали в убийстве Херинга, не так ли? Я думаю, вы вели машину. Возможно, даже помогали Киндерману подвешивать на веревку труп Херинга, чтобы имитировать самоубийство.
– Вы ошибаетесь.
– На них была форма СС, верно?
Он угрюмо кивнул.
– Как вы это узнали?
– Я нашел эсэсовский значок, врезавшийся в ладонь Херинга, который носят на фуражке. Думаю, он сопротивлялся. Скажите, а тот человек в машине тоже сопротивлялся? Человек с повязкой на глазу? Тот, который наблюдал за квартирой Херинга. Зачем его убили? Чтобы он не опознал вас?
– Нет...
– Все было шито-крыто. Вы зарезали его и представили дело так, чтобы все поверили: это Херинг убил его, а потом сам повесился - в порыве раскаяния. И не забыли, конечно, прихватить письма. Так кто же убил человека в машине? Это была ваша идея?
– Нет, я даже не хотел в этом участвовать.
Я схватил его за отвороты пиджака, оторвал от кресла и начал хлестать по щекам.
– Ну, хватит. Я уже наслушался твоего нытья. Скажи мне, кто убил его, или я пристрелю тебя.
– Это сделал Ланц. Вместе с Раном. Отто держал его руки, когда Киндерман всадил в него нож. Это было ужасно. Ужасно.
Я отпихнул его назад в кресло. Он наклонился к столу и зарыдал, закрывшись рукой.
– Знаете, Рейнхард, влипли вы по-крупному, - произнес я, зажигая сигарету.
– Раз вы там были, значит, вы соучастник преступления. А кроме того, вы знали об убийствах всех этих девушек.
– Говорю вам, - всхлипнул он, - они бы убили меня. Я никогда не пошел бы на это, но я боялся.
– Это не объясняет, как вы вообще оказались замешаны в этом деле.
Я взял заявление Ланге и просмотрел его.
– Не думайте, что я сам не задавал себе этот вопрос.
– Ну и каков же ответ?
– Это Киндерман убедил меня. Человек, которым я восхищался. Человек, в которого я верил. Он убедил меня, что все, что мы делаем, делается во благо Германии, что это наш долг.
– Суду это не понравится, Рейнхард. Киндерман совсем не похож на Еву, совратившую Адама.
– Но это правда, говорю вам.
– Может быть, и так, но мы уже не носим фиговые листочки. Если хотите защищаться, придумайте что-нибудь поубедительнее. Это совет юриста, можете на него положиться. И еще, по-моему, вам теперь понадобятся все хорошие советы, которые вам удастся получить. Насколько я понимаю, вы единственный, кому требуется адвокат.
– Что вы хотите этим сказать?
– Скажу вам прямо, Рейнхард. В вашем заявлении достаточно улик, чтобы отправить вас прямиком в концлагерь. Но что касается остальных, то не уверен. Все они из СС, знакомы с рейхсфюрером. Вайстор - личный друг Гиммлера, и, знаете, я очень боюсь, Рейнхард, что вы станете козлом отпущения. Всех остальных, дабы не поднимать скандала, тихо уберут из СС, но не более того. А вот на вас, единственном, отыграются.
– Этого не может быть!
Я кивнул.
– Если бы у меня было еще что-нибудь, кроме вашего заявления... Что-нибудь, что помогло бы снять с вас обвинение в убийстве. Разумеется, вам придется отвечать по статье 175. Но вы могли бы отделаться пятью годами в концлагере вместо гарантированного смертного приговора. У вас был бы шанс. Я помедлил.
– Ну так как, Рейнхард?
– Хорошо, - сказал он через минуту.
– Я могу вам кое-что рассказать.
– Говорите.
Он заколебался, не зная, верить мне или нет. Да что уж там, я и сам в себе сомневался.
– Ланц - австриец из Зальцбурга, - заговорил наконец он.
– Это мне известно.
– Он изучал медицину в Вене. После получения степени - а он занимался психическими заболеваниями - его пригласили на работу в Зальцбургскую психиатрическую лечебницу. Там он и встретил Вайстора. Или Вилигута, как он называл себя тогда.
– Он тоже был врачом?
– О Господи, да нет же! Он был пациентом. Профессиональный военный австрийской армии. Но он последний представитель старинной династии германских волхвов, чьи корни уходят в доисторические временна. Вайстору по наследству передалось ясновидение, это позволяет ему описывать жизнь и религиозные ритуалы древних германских язычников.