Бледный всадник
Шрифт:
— Пример Боэция говорит мне, что она права, — сказал он.
— Боэция? — переспросил я. — Это один из твоих воинов?
— Утред, он был римлянином, — ответил Альфред укоризненным тоном, пораженный моим невежеством. — То был христианин, философ и человек, сведущий в книжных премудростях. Да, весьма и весьма сведущий! — Он помедлил, видимо задумавшись об этом самом Боэции. — Когда язычник Аларих опустошил Рим и цивилизация и истинная религия, казалось, были обречены, один Боэций стойко боролся против грешников. Он претерпел
— Я не забуду, мой господин, — кивнул я. — Но как, по-твоему, книжная премудрость вызволит нас отсюда?
— Сдается мне, что, когда датчане уйдут, я должен отпустить бороду, — сказал он. — Спасибо тебе, милая. — Последние слова были обращены к Этельфлэд. — Верни зеркало Энфлэд, хорошо?
Малышка убежала, и Альфред лукаво посмотрел на меня:
— Тебя удивляет, что моя жена и Энфлэд подружились?
— Я рад этому, мой господин.
— Я тоже.
— Но мне интересно, знает ли твоя жена, как Энфлэд зарабатывает на жизнь?
— Вообще-то нет. Она думает, что Энфлэд была поварихой в таверне. И это почти правда. Итак, у нас есть крепость Этелингаэг?
— Да. Леофрик командует тамошним гарнизоном из сорока трех человек.
— И здесь у нас еще двадцать восемь. Да это просто воинство мидийское! — Он явно воспрял духом. — Тогда мы должны туда перебраться.
— Может, не сейчас, а через неделю или две?
— А зачем ждать?
Я пожал плечами.
— Эта деревня лучше укрыта в болотах. Когда у нас будет достаточно народу, чтобы удержать Этелингаэг, тогда и придет время туда перебраться.
Альфред натянул грязную рубашку.
— Твой новый форт не сможет остановить датчан?
— Он задержит их, мой господин, но потом датчане все-таки сумеют пробиться через болото. Однако поймут, что это трудно сделать, потому что Леофрик выкопал рвы, чтобы защитить восточный край Этелингаэга.
— Так ты говоришь, что там не так безопасно, как в этой деревне?
— Да, мой господин.
— Вот именно поэтому я и должен туда отправиться, — заявил Альфред. — Тогда люди не смогут сказать, что их король скрывается неведомо где, верно? — улыбнулся он. — Пусть мои подданные знают, что король бросает вызов датчанам, что он ждет их там, куда они смогут прийти, при этом подвергая себя опасности.
— А заодно подвергая опасности и свою семью, — вставил я.
— Да, и свою семью, — твердо ответил Альфред. Он ненадолго задумался. — Если войско датчан будет большим, то они смогут завоевать все болото, верно ведь?
— Да, мой господин.
— Тогда на этом болоте нет ни одного места безопаснее прочих. Но насколько велики силы у Свейна?
— Этого я не знаю, мой господин.
— Не знаешь? Почему? — То был выговор, довольно мягкий, но все же я чувствовал,
— Я не приближался к датчанам настолько, чтобы можно было это разузнать, мой господин, — объяснили. — Ведь до нынешнего времени мы были слишком слабы, чтобы сопротивляться, и, пока они нас не трогают, мы не трогаем их. Нет смысла лезть в гнездо диких пчел, если ты не собираешься добыть мед.
Альфред кивнул, признавая справедливость этого довода.
— Но нам нужно знать, сколько там пчел, верно? — спросил он. — Поэтому завтра мы пойдем посмотреть на нашего врага. Мы отправимся вдвоем — ты и я, Утред.
— Нет, мой господин, — твердо ответил я. — Пойду только я. Ты не должен собой рисковать.
— Именно это я и должен делать, — возразил он, — и пусть люди знают, что я это делаю, потому что я король. Как ты думаешь, станет кто-нибудь под держивать короля, который трусливо отсиживается за спинами своих подданных?
Он ожидал моего ответа, но я промолчал.
— Итак, давай помолимся, — предложил Альфред, — а потом пообедаем.
Мы поели вареной рыбы — неизменной вареной рыбы.
А на следующий день отправились на поиски врага.
Нас было шестеро. Местный житель, который гнал шестом плоскодонку, Исеулт, я, двое недавно прибывших королевских гвардейцев и Альфред. Я снова попытался уговорить его остаться, но он и слышать про это не желал.
— Если кто-то и должен остаться, — заявил Альфред, — так это Исеулт.
— Она пойдет с нами, — ответил я.
— Ладно, — сдался король.
Больше он не спорил, и, забравшись в большую плоскодонку, мы отправились на запад. Альфред смотрел на птиц — их гам были тысячи. Лысухи, шотландские куропатки, поганки, утки, цапли… А на западе, белые на фоне хмурого неба, парили облака чаек.
Житель болота молча и быстро гнал лодку по тайным, одному ему известным каналам. Иногда он, казалось, направлял нас прямо к берегу, заросшему тростником или травой, однако мелкое суденышко проскальзывало в следующую полоску открытой воды. Прилив струился сквозь бреши, принося рыбу в спрятанные сети и плетеные верши.
Ниже чаек, далеко на западе, я увидел мачты кораблей, которые Свейн вытащил на берег. Альфред тоже заметил их и спросил:
— Почему он не присоединится к Гутруму?
— Потому что Свейн не хочет подчиняться приказам Гутрума, — пояснил я.
— Откуда ты это знаешь?
— Он сам мне так сказал.
Альфред помедлил, возможно вспоминая, как меня судили на витане, потом печально посмотрел на меня и поинтересовался:
— Что он из себя представляет?
— О, это страшный человек.
— Тогда почему он на нас не напал?
Я и сам терялся в догадках. Свейн упустил золотой шанс вторгнуться на болото и выследить Альфреда. Странно, что он даже не попытался это сделать.