Блэкаут

Эльсберг Марк

Спустя двадцать секунд по встроенной рации раздался голос напарника:

– Двое взрослых в спальне; похоже, спали. Больше никого.

– Принял, – ответил Бинарди.

Он чувствовал, как спадает волна адреналина в теле. Получалось, что с тем же успехом они могли позвонить и войти.

Гаага

Боллар выключил проектор. С прошедшей ночи стало ясно, что нужно беречь каждую каплю дизельного топлива для генераторов.

После переговоров с итальянскими и шведскими коллегами он отправился домой, не преминув оставить им свой номер. В надежде, что в ближайшие дни им дадут отбой, лег спать в

холодную постель. В четыре утра его разбудил телефонный звонок. Шведы опередили итальянцев всего на полчаса. В обеих странах были выявлены манипуляции с электросчетчиками.

Еще совсем недавно опасности современных электросетей были предметом громких дискуссий. Эксперты в большинстве своем исходили из того, что системы многоплановы и достаточно надежны, чтобы опасаться длительных и масштабных сбоев. Как правило, европейские электросети эксплуатировались в соответствии с критерием надежности n-1, когда выпадение какого-либо элемента из системы – трансформатора, линии передачи или электростанции – не приводило к перегруженности. И уж тем более в таких единичных случаях не прерывалось электроснабжение. Однако при серьезных дефектах или неблагоприятных погодных условиях подобные события могли носить массовый характер. И, несмотря на все предписания и меры предосторожности, к уязвимости в системе могли привести в том числе и человеческие ошибки. И, как следствие, к перебоям в электроснабжении. До сих пор Европа видела лишь разрозненные последствия атак на электросети. В основном это были акции национал-экстремистов. Таковой стала, например, «Огненная ночь» [3] в Южном Тироле в 1961 году. Но теперь все было иначе.

3

«Огненная ночь» – акция против итальянизации Южного Тироля, спланированная и проведенная группой «Комитет освобождения Южного Тироля» 12 июля 1961 г. Было взорвано 34 опоры линий электропередачи. «Огненная ночь» стала первой в серии акций, проходивших в 1960-х гг.

Через тридцать минут Боллар уже находился на своем рабочем месте. Он поднял каждого, до кого сумел дозвониться. Тем временем коллеги из Италии и Швеции докладывали о промежуточных результатах расследования. К семи часам собралась значительная часть сотрудников. Из руководства отсутствовал только директор Европола, Карлос Руис. В четверг испанец улетел в Вашингтон на совещание Интерпола. Он руководил собранием по видеосвязи.

– Следует полагать, что это скоординированная акция, – заключил Боллар. – Наши коллеги в Италии и Швеции обнаружили по три исходных пункта. Спецподразделения в течение двух часов проверили указанные адреса. Начаты расследования в отношении нынешних и прежних жильцов. После собрания мы, разумеется, проинформируем Европейскую комиссию, Интерпол и прочие структуры, предусмотренные процедурой.

Боллар сделал паузу.

– Полагаю, все сознают серьезность положения. Эта операция, возможно, станет самой важной за всю историю нашего ведомства.

Из динамиков донесся голос директора Руиса:

– С этого момента прерываются все отпуска. Все доступные сотрудники должны как можно скорее вернуться на рабочие места. Это правда, – спросил затем директор, – что информация поступила от итальянского программиста?

– Его имя есть в нашей базе, – ответил Боллар.

– В какой связи?

– Хакер. И, насколько можно судить, неплохой, если захочет куда-то проникнуть – сделает. Правда, это в прошлом.

– Белый или черный? – спросил Руис.

– Сложно

сказать, – ответил Боллар, несколько удивленный.

Он никогда не подумал бы, что директор даже поверхностно разбирается в подобных темах. Для него самого все хакеры были преступниками. Пусть «белые шляпы» предположительно атаковали только чужие сети, чтобы выявить пробелы в безопасности, они оставались взломщиками. Черные хакеры, помимо этого, промышляли кражей данных и вандализмом.

– В девяностых он участвовал в демонстрациях за «Чистые руки». И был арестован во время выступлений против саммита «Большой восьмерки» в Генуе.

– Может он быть причастен к произошедшему?

– Нельзя исключать.

– Если он чист и настолько хорош, как вы говорите, он может быть полезным. Один раз он нам уже помог. В сложившихся обстоятельствах у нас на счету каждый специалист, пусть даже самозанятый. Если же он причастен к саботажу, то постоянно будет у нас на виду.

– Возможно, мы впустим в свои ряды противника, – заметил Боллар. Его совсем не радовала перспектива сотрудничества с революционером левого толка вроде этого итальянца.

– Он окажется в надежных руках, – ответил Руис. – Позаботьтесь об этом.

Командный центр

Ответ главы Европола его удивил. Лицо Карлоса Руиса на экране даже не дрогнуло. Столь же безучастны были лица сотрудников, собравшихся в конференц-зале перед камерой.

Чтобы такой оплот бюрократии, как Европол, оказался настолько открытым… «Они пытаются доказать себе свою самость, – думал он, – и потому хватаются за каждую соломинку». Ему не терпелось увидеть, как всполошатся Берлин, Париж и все прочие.

Пусть зовут к себе итальянца. Хоть этот Манцано и внес некоторую путаницу в их планы, он не сможет помочь Европолу. Скоро они это поймут. Они даже представить не могли, что их ждет. Хотя должны были на такое рассчитывать. Не думали же они, что смогут вечно продолжать в том же духе. Сигналы маячили у них перед самым носом, но никто не хотел принимать их во внимание. Теперь они узнают, что значит беспомощность. Это было только начало.

Ишгль

Соня, закрыв глаза, подставила лицо солнечным лучам. Ладони грела горячая чашка.

– В жизни больше не притронусь к пуншу.

Она открыла глаза. Перед ней, не загораживая солнца, стоял Манцано. Соня рассмеялась:

– С утра я тоже в этом клялась.

Он глубоко вдохнул и широким жестом обвел горный пейзаж:

– Красиво, правда? Даже не верится, что где-то в мире происходит какая-то чертовщина.

– Что есть, то есть, – ответила Соня. – Хочешь кофе или чай?

– Не хочу тратить ваши запасы.

– Мы можем заказать еще.

– Тогда кофе.

Ангстрём сходила на кухню, достала чашку и термос. Наверху кто-то шумел в ванной, дом постепенно просыпался. Она вышла на улицу. Манцано сел рядом, обхватив ладонями чашку, прислонился к бревенчатой стене и закрыл глаза.

– Все равно, – сказал он, – хороший вчера был вечер.

– Да, – согласилась Соня.

Манцано выказал неподдельный интерес к ее работе, и вскоре они болтали обо всем на свете. Вся компания просидела до трех часов утра перед камином, и у Сони возникло подозрение, что ван Каальден положила глаз на итальянца. Она особенно громко смеялась над его шутками и старательнее других прикладывалась к пуншу. Не хотелось бы Соне оказаться сегодня в ее шкуре…

– Ну что, голубки? – перед ними возникла Тербантен с чашкой в руках. – Найдется для меня местечко?