Блеск и нищета шпионажа
Шрифт:
Размышлять — удел слабых трусов, самолюбивый ирландец к таковым себя не причислял, что там размышлять, если и британский суд, и конституционная монархия, и весь истеблишмент — исчадие ада?
— Мне не нужно ничего обдумывать.
— Вот как? Так что же?
— Я твой человек.
Они пожали друг другу руки, светлая минута бытия, когда не существует ничего, кроме человеческого достоинства и — Мужской дружбы, ради этого стоит жить, и верить, и бороться до конца.
План разрабатывали в разных вариациях, вносили коррективы в зависимости от возможных обстоятельств.
Джон переезжал в общежитие (на территории тюрьмы), затем уходил на волю, как же обеспечить контакт? Система связи важна не только в шпионаже, но и в жизни вообще, как часто мы об этом забываем, а потом хватаемся за голову и сетуем о порушенных планах! Ирландец уже подобрал связника, в прошлом взломщика банков и вроде бы надежного парня Эндрю, тот использовался на строительных работах вне тюрьмы, там его мог легко увидеть ирландец, каждый вечер Эндрю конвоировали обратно в камеру. Вариант не самый оптимальный, но лучше ничего не нашлось. Перебрали различные сценарии побега, в любом случае все упиралось в стену, и нужна была веревочная лестница — чуть попроще, чем прыжок в море со скалы, где высится замок Иф. Суббота или воскресенье — именно в эти дни охрана расслаблялась. Сначала остановились на субботе, в два часа Рептон обычно ходил в тюремную библиотеку — хороший шанс, чтобы шмыгнуть в сторону и пробежать к стене, однако опасно: светло, может без труда заметить охрана. Отпал и воскресный вариант во время прогулки. Тут тоже можно было драпануть, но любой уход вызвал бы подозрения самих заключенных. Народ, конечно, подобрался в целом порядочный, но все равно могли и настучать. Подискутировали и снова остановились на субботе: в шесть часов вся кодла уходила в кино, и у Рептона был полный карт-бланш. Веревочную лестницу купить в городе. Деньги. Без них в этом деле не обойтись. Для покупки или аренды автомобиля — не идти же от стены Вормуд-Скрабс пешком, обняв друг друга за плечи и весело помахивая веревочной лестницей? Для аренды квартиры, комнаты, любого укрытия — ведь полиция тут же начнет поиски. Рептон уже все обдумал, бессонные ночи не прошли напрасно.
— Позвонишь Майклу и Нику, они обещали помощь. Кроме того, свяжешься с моей теткой. — Он достал из кармана свою фотографию, разорвал на две части и одну половинку протянул Джону.
— Тетка подозрительна, другую половинку я передам ей на свидании. В разведке это называется вещественный пароль.
— Глядишь, так ты скоро устроишь меня в КГБ, — улыбнулся Джон. — Хотя там, наверное, такие же гниды, как и в наших спецслужбах, разве приличные люди пойдут на такую работу?
Они расстались в надежде встретиться снова — ведь на следующий день Джона Брайена отправляли в город. Пожали друг другу руки, и Рептон подарил на память ирландцу открытку с изображением крайне опечаленной, меланхолической обезьяны, сидевшей среди цветов с железным ошейником на шее и цепью, прикованной к огромному садовому катку.
Грустно.
Рептон вернулся в камеру, взял книгу и попытался читать. Ничего не выходило, тревожные мысли о побеге разрывали голову, пришлось отложить книгу и замереть в медитации — дивный способ обрести спокойствие духа.
Джон Брайен начал новую жизнь. Его отпустили без всяких проблем, надзиратели относились к нему по-братски и любили читать стенгазету, которую он редактировал, в общежитии его тоже встретили радушно, разместили в отдельной комнате и разрешили провести вечер в городе. О, счастье быть свободным! Он шел по Лондону и дышал полной грудью, он покормил уток на озере в Гайд-парке, он прошелся по Найтсбриджу, заскочил в помпезный магазин «Харроде» — позолоченные стены сияли, как в парижской опере, — там он накупил деликатесов: бельгийской ливерной колбасы, уже очищенных гренландских креветок, какие-то мудреные пирожки с мясом, горячий кордон блю и конечно же бутылку «Джеймсона», доброго ирландского виски. Открыл прямо на ходу, отпил из бутылки. Жизнь была прекрасна, не хватало лишь женских ласк. Двинулся к своей последней любовнице Эйлин, ютившейся в Ноттинг Хилле, поразился, сколько негров и прочих цветных заполонило район.
Эйлин потускнела, ее крашеные блондинистые волосы походили на вылинявшую шерсть дворовой собаки. При виде старого любовника она онемела и лишь хлопала бесцветными глазами, словно глупая кукла.
— Что же ты мне не писала?
— Ты так неожиданно исчез… — мялась она.
— Хотя бы одну записку! (А «Джеймсон» играл и бурлил!)
— Мне запретила мама, все-таки ты чуть не убил полицейского. Ты не представляешь, как на меня смотрели соседи…
Джон не держал на нее зла, протянул пакет с яствами и виски, но тут в коридор вышло милое существо лет пяти.
— Это твой племянник?
— Это мой сын, Джон. — Она опустила глаза и покраснела, чистое существо, согрешившее лишь раз в жизни.
Джон Брайен, не промолвив ни слова, вышел из квартиры и прямиком двинулся в паб, где и напился до положения риз. Вскоре он уже сидел в компании сочувствовавших забулдыг, не отрывавших взгляда от его рта (он поил всех, это вызывало почтение и требовало внимания).
— Я убью всех этих тварей-баб! Все они и их мужья — вонючая гниль! Английское правительство — тоже сброд идиотов и гомиков! Они услышат скоро обо мне, они закрутятся, как коты, задницы которых намазали скипидаром! Я сделаю такое… я украду шпиона КГБ и лично доставлю его в Москву… самому главному советскому шпиону — как его? — Хрущеву! И напишу об этом бестселлер!
В Англии ценят чудачество и неординарность, считают это вместе с чокнутостью составной частью демократии, поэтому никто не двинет пальцем, если пьяница пожелает, словно Гай Фокс, поджечь парламент, ну а советские шпионы всегда в почете, Англия — родина шпионов, среди который главный — слуга Ее Величества Джеймс Бонд. Но слушали его внимательно и еще прилежней пили. Подхохатывали над бредом дурачка, ну что с него взять?
В общежитие Джон ухитрился вернуться к положенному сроку — ровно в полночь, он старался держаться прямо и трезво, в чем и преуспел, ибо без всяких замечаний и с должной отметкой на контроле был пропущен в помещение и занял место в своей комнате, куда уже подселили двоих.
Утром без сожаления вспомнил об Эйлин и решил посвятить субботу тщательному исследованию окрестностей Вормвуд-Скраббс, купив для этих целей атлас и блокнот. Расположившись в парке рядом с тюрьмой, он начертил схему здания и основных улиц вокруг, особое внимание привлекла плохо освещенная Артиллери-роуд и находившийся на ней — прямо напротив тюрьмы — госпиталь Хаммерсмит, открытый для посещения больных с 7 до 8 вечера. Ценная информация. Использовать для легенды. Тут можно поставить машину. Детали, детали и еще раз детали. Дьявол прячется в мелочах, именно на них все и горят.
Эндрю он застал на стройке в понедельник, вечером тот вручил Рептону книгу «Тысяча и одна ночь» и хитро подмигнул. Внутри лежала записка: «Дом, который я собираюсь купить, вполне мне подходит. Окнами он выходит на запад, рядом госпиталь».
Неделя шла удачно. Как обычно, явилась тетка, к счастью, держалась спокойно, не сетовала по поводу его шпионских занятий. Она считала, что у каждого человека своя судьба. Она любила племянника, но не настолько, чтобы рвать волосы из-за его беды, в конце концов, он уже не ребенок и сам выбрал опасный путь. Когда наблюдавший охранник отошел в сторону, Рептон протянул ей половинку фотографии.
— К тебе обратится один человек, — тихо сказал он, — и покажет другую половинку…
Тетка растерялась и автоматически сунула кусок фото в сумку, вся эта конспирация ей не понравилась, она была женщиной строгих правил, любила ирландский виски и уважала закон. Поэтому, когда из телефонной будки ей позвонил Джон и попросил аудиенции, она не пришла в восторг, не пригласила его к себе домой (ужасные соседи!), а предложила встретиться в семь вечера на остановке автобуса у метро «Голдере Грин».