Блеск и нищета шпионажа
Шрифт:
Вскоре круг пополнился старым другом и соратником Эйтингоном, многими другими чекистами. Так прошли в тюрьме 15 лет — «расплата за ошибки, она ведь тоже труд».
21 августа 1968 года (роковая дата) Судоплатов обрел свободу и занялся литературной деятельностью под псевдонимом Андреев. Опубликовав три книги, получил право на пенсию как литератор (130 рублей в месяц) и был доволен гонорарами, более того, все больше увлекался писательством, пытаясь утвердить себя. Сначала по совету друзей и не требовал реабилитации, однако к концу 70-х уже начал обращаться во все инстанции. Но колеса нашей бюрократической телеги всегда двигались еле-еле, а мысли чиновников не поспевали за свежими поветриями, отнюдь не случайно, что реабилитация прошла лишь в 1992 году.
К чекистам и вообще к тайной полиции в любом обществе особое отношение: их не любят и обычно судят по гамбургскому счету. Политикам удобно отыгрываться на тайной полиции, замазав грехи собственные. Так и после Сталина спокойно жили не тужили партийцы-сталинисты из его антуража вроде Суслова, да и члены хрущевского, а потом брежневского политбюро, определявшие и санкционировавшие все репрессии органов никогда плохо себя не чувствовали и не чувствуют. Писателям и журналистам (не будем зря трепать их имена, глупо требовать героизма в условиях рабства) прощают участие в политическом оглуплении страны, хотя слово может принести не меньше зла, чем репрессии.
Наверное, хорошо, что возмездие не настигает всех.
Что же, Судоплатов, наверное, искупил вину в тюрьме, подвел итоги своей жизни в мемуарах. Жаль, что в них не видно его души. Она так и осталась тайной, заслоненная пестрым и зачастую неточным хаосом событий.
Необычное это было поколение: они легко шли на смерть, но боялись сказать лишнее слово, они умели неукоснительно подчиняться и выполнять приказы, но страх, взлелеянный в период сталинщины, совершенно лишил большинство их способности мыслить свободно (впрочем, не только их беда), они отталкивали своим фанатизмом или догматизмом, но подкупали бескорыстием — большинство жили скудно, тех, кто стремился к комфорту, зачастую карали как «морально разложившихся», помнится, все ахали от ужаса, когда прошел слух, что у Абакумова после ареста нашли целых шесть костюмов.
У Гудзенко есть строчки: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели».
Не жалели ни врагов, ни друзей.
Судоплатов и его соратники — это строители великой державы, воздвигавшие крепость на костях, они — охранители ее мощи, палачи и мученики в одном лице…
Мы все еще по инерции размахиваем руками по поводу ужасного сталинского прошлого, а уже давно в России льется и льется кровь, и гуляет террор по стране, и терзают сердце выстрелы из октября 1993 года, и десятки безгласных трупов, и вдруг кажется, что ни мир, ни страна, ни человек совершенно не изменились, что история фатально и жутко повторяет себя, и кровь вокруг, кровь и порох, и нет этому ни конца ни края.
Уроки прошлого?
Смешно.
Дело семьи шифровальщика Уокера
— Черт побери, каждый раз, когда наш флот проводит маневры, советские корабли маячат рядом и наблюдают! — жаловался американский адмирал своему коллеге.
— Может, это просто совпадение? — не верил коллега. — Какое там, к черту, совпадение! Такое впечатление, что им известны все наши оперативные планы…
Фиксировались и другие неприятные проколы.
Резидент ЦРУ в Сайгоне Теодор Шэкли, подвизавшийся там в бурные 1968–1973 годы, удивлялся, что северные вьетнамцы заранее знали об объектах, намеченных для уничтожения бомбардировщиками В-52, что резко снижало эффективность налетов.
В конце 70-х — начале 80-х наш подводный флот резко активизировался и курсировал около американских баз в Гуаме, Холи Лох, Рота и на тихоокеанском побережье.
В 1968 году американцы специально разработали провокационную операцию: проверить реакцию советских военно-морских сил на маневры американских кораблей, включавших три авианосца, в районе Камчатки.
Никакой реакции не последовало, как будто Советы спали крепким сном и не заботились о своей безопасности.
Если бы утечки касались только флота!
В 1979 году премьер-министр Гренады Морис Бишоп вдруг заявил о заговоре американцев против его правительства и их намерении осуществить переворот. Как об этом стало ему известно, если в планы интервенции был посвящен лишь узкий круг лиц?
Осенью 1980 года после неудачных попыток силой освободить 52 американских заложника, захваченных иранцами в посольстве США в Тегеране, президент Картер вынашивал идею высадки в Иране 5000 хорошо подготовленных «зеленых беретов» и 10 000 резервистов.
Совершенно неожиданно СССР придвинул к иранской границе 22 дивизии, включая две десантные, одновременно усилив космическую разведку в этом регионе. Это несколько остудило горячие головы: а вдруг СССР выполнит старый договор с Ираном о взаимной помощи?
Ясно было, что эти утечки не случайны и враг проник в тайны американских коммуникаций. Но где и как?
Первый слабый намек канул бы в Лету, если бы не дотошная Дженет Фурнье, возглавлявшая отдел жалоб ФБР в Сан-Франциско (к сведению борцов против отечественных стукачей, американцы официально поощряют это полезное для родины дело, в ФБР приходит масса наветоз на соседей, жалоб от одиноких вдов, исповедей алкоголиков, фантазий психопатов, сообщений о преступлениях родственников, друзей и сослуживцев. Вся эта пестрая почта тщательно фильтруется, дабы обнаружить среди навоза жемчужное зерно).
11 мая 1984 года Дженет прочитала написанное на машинке письмо: «Дорогой сэр, я уже несколько лет занимаюсь шпионажем и передал совершенно секретные кодовые книги, технические инструкции к шифровальным машинам, секретные телеграммы и т. д. До определенного момента я не знал, что эта информация передавалась Советскому Союзу, с тех пор меня мучит раскаяние. Наконец я прекратил передавать материалы. Цель этого письма — дать возможность ФБР вскрыть, возможно, важнейшую шпионскую сеть, мне известно, что мой контакт завербовал в нее по крайней мере еще трех человек…»
Далее аноним высказывал желание сотрудничать с ФБР при гарантии полного освобождения от уголовного преследования. Хитрец предлагал общаться через полосу личных объявлений в газете «Лос-Анджелес-таймс» и выбрал себе псевдоним Рус.
Дженет тут же помчалась с письмом к своему боссу, но тот зевнул и сказал, что прочитает его после ланча: письмами шизофреников, одержимых идеей шпионажа, ФБР было сыто по горло.
Когда настойчивая Дженет заставила немедленно прочитать письмо, он напрягся: специальная терминология придавала посланию достоверность.