Блеск оправы
Шрифт:
Плотно закрыв дверь, офицер бросил взгляд на распахнутое окно. В паршивом настроении его всегда тянуло на улицу. Свежий воздух помогал расслабиться, и мысли вставали на свои места. Перед уходом, если не торопился, он имел привычку настежь открывать окна, чтобы по возвращению в комнате не стоял затхлый запах. Но едва в этот раз с улицы ворвался теплый ветер, принесший с собой аромат высушенных солнцем цветов и трав, в коридоре раздался крик.
Ран обернулся к закрытой двери, вспомнив, как прямо на его глазах воспламенилась служанка. Такое случалось с ним не впервые, но каждый раз пугало не меньше, чем прежде: Ран не понимал, что
Оказавшись в ванной комнате, он закатал рукав и достал лезвие. Поток теплого воздуха, идущий откуда-то снизу, обволок его ступни жарким облаком, словно он стоял босиком на холодном полу. Перстень с рубином на пальце слабо сверкнул: офицер принял это за добрый знак и провел лезвием по тыльной стороне запястья. Алая капля сорвалась вниз и разбилась о гладь воды. Ран выставил руку перед собой, чтобы лучше разглядеть порез, из которого сочилась кровь, но рубин не собирался затягивать рану. Не в этот раз.
Ран отложил лезвие в сторону и вытер оставшуюся кровь. Набрав в ладони остывшую воду, он умыл лицо, но голова продолжала нещадно гудеть. Ничего не менялось, и с каждым днем ему думалось, что становится только хуже. Рубин отторгал своего хранителя, и чего ждать дальше – неизвестно. Он уже потерял контроль над своим камнем и теперь склонялся к тому, что его смерть совсем близко.
«Такова жизнь, приятель», – Ран вспомнил слова лунного офицера, которые тот произнес накануне отъезда, и невесело хмыкнул. Оброненная Дорахом фраза была настолько заурядной, что в тот день они все посмеялись над ней: говорить такие вещи серьезно совсем не в духе лунного офицера.
«Какая несправедливость», – заметил тогда Ран, наигранно покачав головой. Дорах всего несколько дней назад вернулся в замок, и теперь ему снова нужно было выдвигаться в путь. Улыбка вмиг стерлась с лица лунного офицера, он пригладил аккуратно подстриженную бороду и с умным видом произнес:
– Такова жизнь, приятель, – Ран повторил слова друга вслух.
В следующий раз, когда он увидел Дораха, тот был похож на покойника.
Отложив полотенце в сторону, Ран услышал странный треск. Ногам в ботинках отчего-то было жарче, чем обычно, и он отступил назад, чтобы понять, откуда исходит жар. Оглядевшись, он не заметил ничего странного, присел и поднес ладонь к полу как раз в том месте, где стоял до этого. Тоже ничего.
Решив, что от головной боли и увиденного в коридоре ему могло это показаться, офицер еще раз умыл лицо. Но, коснувшись лежащего справа полотенца, рука его окунулась в поток горячего воздуха, и ткань в секунду воспламенилась. Ран отшатнулся, и жар на этот раз коснулся его спины. Снова раздался треск. Краем глаза заметив движение, рубиновый офицер повернулся к окну.
Пламя было везде. Огромные тянущиеся к самому небу всполохи уходили вверх и растворялись во мраке. Ран закашлял от проникшего в комнату дыма и бросился к окну, чтобы закрыть створки. Но было уже поздно. Дым и огонь заполнили комнату, забрались во все щели, окружили его, как будто вся ванная была внутри огромного кострища. Дышать стало нечем, и спазм разрывал горло. В голове билась настойчивая мысль, что еще один шаг, и он упадет. Прямо здесь, так и не дойдя до двери. Так и не сумев ее открыть.
Но она на удивление поддалась. Чистый прохладный воздух привел его в чувства, и Ран с облегчением понял, что все это ему привиделось. За распахнутым окном виднелось
Громкий стук в дверь вырвал его из мыслей. Ран на всякий случай закрыл окно в ванной и вышел в спальню. Голоса в коридоре звучали отдаленно, но он без труда различил голос Нино. В это время хранители спускались на тренировочную площадку, и, если он не пойдет, это вызовет много лишних вопросов. Давно миновал полдень, и скрываться ото всех целый день он не мог. Рассказать кому-нибудь о тех видениях, что преследовали его со дня возвращения Дораха, – тоже. Да и зачем? Они все равно не смогут помочь. А пока он держит язык за зубами, сплетни точно не поползут.
Оказавшись на улице, Ран с облегчением осознал, что дышать стало легче: сдавливающий горло кашель отступил, словно его никогда и не было. Теплый ветер гнал редкие высушенные листья и поднимал пыль по выложенным плитами дорожкам. Рубиновый офицер не торопясь прошел небольшой прогулочный дворик, миновал украшенную лепниной арку и вскоре вышел на тренировочную площадку.
Однако стоило Рану показаться на ней, парящий в небе ящик приблизился к нему и стал медленно поворачиваться из стороны в сторону, давая возможность разглядеть каждую из стенок.
– Подожги его! – предложил Нино. Жемчужный офицер, стоящий на середине площадки, вытянул руку вперед, и ящик приблизился к Рану почти вплотную.
– Как-нибудь в другой раз.
Нино нахмурился и поднял руку. Ящик резко взлетел, но, достигнув окон второго этажа, с грохотом рухнул на землю и окончательно развалился. Сидящий на ступенях Эрик громким хлопком приложил ладонь ко лбу:
– А если бы это был человек?
Ран тоже об этом подумал. Иногда жемчужный офицер поднимал в воздух желающих, но не так высоко, как предметы. И с каждым разом у него получалось все лучше: то, что Нино стал хранителем в годовалом возрасте, давало о себе знать. За шестнадцать лет он освоил две способности, которые подарил ему жемчуг, тогда как остальные с трудом справлялись с одной.
Но Нино все равно старался отличаться. Учился рьяней остальных, спорил по поводу и без, обзаводился странными привычками и вел себя порой непозволительно беспечно для юноши семнадцати лет. Сам Нино называл это частью «алибвары арагвы», что означало в переводе с вермудского «то, по чему тебя будут вспоминать». Собственный почерк, неповторимый образ, который создавали для себя молодые люди со всего континента.
Драгоценным офицерам в этом смысле повезло значительно больше. Они являлись воплощениями магических камней в человеческом обличье и одним своим существованием эффектно заявляли о себе. Поэтому Ран никогда и не задумывался над тем, чтобы как-то отличиться – его и так отлично помнили и знали.
– Мне нужен доброволец!
Наблюдающие за представлением зеваки заторопились по своим делам. Кое-где закрылись окна, а ребята Мактора, освободившие площадку после изнурительных тренировок, послали Нино куда подальше.
Ран заметил, что кроме него, жемчужного офицера и Эрика, из хранителей никто не спустился. И с облегчением подумал, что вскоре сможет покинуть площадку. Делать ему здесь было нечего. Ведь это огонь сейчас управлял им, а не наоборот. А если об этом узнают, он может лишиться головы намного раньше, чем рассчитывал.