Блеск оправы

Сайкс Корбен

– Проклятая комната.

– Опять?

Приложив кулак ко рту, Ран громко закашлял и отмахнулся:

– Просто несчастный случай.

Леон отрешенно кивнул: на него это не произвело никакого впечатления. Намного больше обитателей замка – не только впечатлительную прислугу, но и приближенных короля – взбудоражило происходящее с лунным офицером. Повисла странная тишина, будто что-то осталось недосказанным. Леон, казалось, думал о чем-то своем, а потом вдруг сказал:

– Если продолжишь делать вид, что с тобой ничего не происходит, будешь лежать вместе с Дорахом.

Рубиновый

офицер усмехнулся: ему уже давно не десять, но Леон, по всей видимости, все еще не был готов принять взросление бывшего подопечного.

Они познакомились шестнадцать лет назад, когда Ран, как и другие драгоценные офицеры, перебрался в замок. Леону в тот год исполнилось семнадцать, и он только поступил на службу к новому правителю. Благодаря отцу, служившему королевской семье на протяжении многих лет, его определили на пост наставника вновь избранного рубинового офицера, с которым внешне они оказались настолько похожи, что первое время их принимали за родных братьев. Оба светловолосые и сероглазые, с высокими скулами и ямочками на щеках, они быстро нашли общий язык. Вот только Ран не уставал напоминать другу, что присматривать за ним тот должен был всего год, а не всю жизнь.

– Я могу поговорить с Холгером. Король ничего не узнает, обещаю.

– Холгер отправил Грэга за противоядием в деревню, – напомнил Ран. – Чем же он тогда меня лечить собрался?

Леон удивленно приподнял бровь и уточнил:

– Думаешь, ты болен тем же, чем и Дорах? Тогда тебе действительно стоит показаться Холгеру.

Ран отрицательно покачал головой. О том, чтобы его осматривали, не могло идти и речи.

– Для чего? Если это правда, я лучше дождусь Грэга с противоядием, – предложил он. – Перехвачу его прямо на воротах.

– Очень весело. А если оно не поможет?

– Значит то, что говорят, правда: драгоценных офицеров пытаются отравить…

– Ты тоже уже слышал?

– Еще бы, – Ран скрестил руки на груди. Слухи о том, что Велибриум стоит за отравлением лунного офицера, не заставили себя долго ждать. – А что? Хорошее такое жертвоприношение получится. Их божество будет довольно.

– Доволен будет Дэймон. В первую очередь.

Ран согласно кивнул и краем глаза уловил движение в конце коридора. Помощник советника издалека махнул рукой, и Леон тут же стал серьезным:

– Поговорим потом.

У них тоже что-то случилось, подумал Ран, слушая торопливые шаги в конце коридора. Вокруг целый день происходило какое-то сумасшествие. И случилось оно у всех одновременно.

Глава 3

Еще за несколько дней до возвращения Дораха Нино вдруг понял, что скоро все изменится. Это осознание свалилось на него внезапно, но как что-то само собой разумеющееся.

Так часто бывало в детстве, когда он падал, сбегая с крутого склона, а няня ожидаемо причитала: «Я же знала! Я предупреждала тебя». В этот раз его никто не предупреждал. Нино просто знал, что упадет: он или кто-нибудь из ближайшего окружения. А потом в замок вернулся Дорах, и он понял, что предчувствие сбылось. Оставалось только воскликнуть: «Я же знал! Я предупреждал тебя». Но какой в этом был смысл?

После тренировки Нино

поднялся в свои покои, чтобы переодеться к ужину, и поймал себя на мысли, что совсем не удивится, если за столом офицеров не окажется никого, кроме него самого. С тех пор, как Дорах вернулся, его не покидала мысль о том, что на месте лунного офицера мог быть кто угодно. Нино представлял каждого и в конце концов представил всех сразу. Воображение рисовало, как он остался один за трапезным столом. От этой картины стало не по себе.

Освещаемые факелами стены, казалось, излучали тепло, но сквозь толстую подошву ботинок Нино ощущал холод. Мерзлоту опустевшего замка. Ледяной воздух пощипывал лицо и руки, охватывал горло прямо как запах дыма, но Нино не чувствовал ничьей лжи. Будто в этом месте больше некому было лгать.

Жемчужный офицер ускорил шаг и, спустившись по лестнице, расслышал где-то вдалеке тихое, едва слышное пение. В дни, когда провидица Кирра общалась с богами и видела долгие сны, ее духовные сестры устраивали танцы и песнопение в стенах замка, привлекая своими голосами богов.

Нино не ждал хороших вестей. Даже не надеялся. А еще старался не попадаться на глаза сестрам пророчицы и идти в ровно противоположном направлении от тех коридоров, где танцевали женщины.

Когда он зашел в обеденную залу, Ран, Эрик и Нарк уже приступили к еде.

– А где остальные? – спросил он вместо приветствия.

Ран пожал плечами, и Нино едва сдержался, чтобы не попросить отныне изъясняться с ним только жестами. Так он точно не поймет, говорят они правду или нет.

– Ну и ладно. Нам больше достанется, – жемчужный офицер безразлично оглядел несколько блюд на столе – на аппетит не было даже намека.

– Не видел, где ходят сестры? – Эрик оторвался от своей тарелки и вопросительно взглянул на Нино.

Тот, передразнивая рубинового офицера, пожал плечами и молча занял свое место.

– Брось, – усмехнулся Эрик. – Видел их или бежал так быстро, что оборачиваться не успевал?

– Скоро на наш этаж пойдут.

– Великолепно. Ну, хоть бы эти танцы помогли Мериде…

– Или хотя бы не сделали хуже, – закончил за него Нино.

– Или хотя бы так, – кивнул топазовый офицер.

За столом вновь воцарилась тишина. Нино мельком взглянул на Рана и Нарка, которые расправлялись с мясом и лишь изредка бросали взгляд куда-нибудь выше стола.

Они всегда что-то недоговаривали. Сначала потому, что он был слишком мал, потом – из-за его способностей. Еще в детстве Нино понял, что различает ложь. Ему хватило нескольких дней, чтобы связать внезапно появляющийся запах дыма с обманом, и это стало неприятным открытием для жителей замка.

В тот год он резво ловил на лжи всех вокруг: доставалось и нянькам, и учителям. А еще Нино хорошо помнил, как старый советник короля в одно из собраний запричитал, что лишать людей возможности лгать – одно из самых жестоких наказаний для человечества. От него тоже часто пахло дымом, о чем Нино сразу же поспешил рассказать королю. Нино было наплевать на человечество. Его наказанием было понимать, когда тебе лгут.

– Слышали о последнем жертвоприношении? Так значит, ту женщину и ребенка сожгли заживо?