Блеск тела
Шрифт:
– Ах-ха-ха-ха! – демонически проскрипела Нефертётя.
– Должен тебе сказать, что харя у тебя трескается напрасно, хуторянин, – продолжал Пограничник, не отрывая алчного взгляда от жуткой сцены у стола. – Теперь я не дам тебе даже каплю пота со своего лба. Вышел ты у меня из доверия. Может, только зимой немного снега продам.
– А кстати, случайно никому не нужна статуя огромной художественной ценности? – обернулся к публике Большой Плохой Парень. – Русский медведь, разрывающий пасть «Писающему мальчику». Статуя создана к будущему триумфу нашей сборной по футболу над Бельгией. Бронза. С гарантией. На медведя три года. На «Писающего мальчика» пять лет. Все по-пацански.
– Не заговаривайте нам зубы, –
Атмосфера накалилась. Присутствующие с едва сдерживаемым вожделением следили за действиями гиганта, обмениваясь злыми взглядами. Их терпение стремительно выгорало. Наконец, Большой Плохой Парень отступил на шаг от стола и растеряно прошептал:
– Похоже на то, что в этом красавце ничего нет!
– Как нет?! – подскочил к великану Фрутков. – В желудке смотрел?
– А у него и желудка нет! – сумел повысить голос Большой Плохой Парень. – У него там черт-те что и сбоку бантик, а не желудок!
– Дай нож, я сам посмотрю! – вцепился в клинок великана Фрутков. Потеряв самоуверенность, Большой Плохой Парень отпустил нож и принялся наблюдать, как Фрутков лихорадочно режет бледную кожу покойника. Остальные, с ненавистью отталкивая друг друга, сгрудились вокруг.
– Да тут одна труха! А это что такое? – с недоумением произнес Фрутков, вытаскивая из мертвого тела трясущимися от волнения руками непонятный предмет. Олигарх выставил на всеобщее обозрение небольшой пакет из вощеной бумаги. Из пакета доносилось тихое потрескивание. К странной находке скотчем был приклеен бумажный квадратик, на котором от руки было написано: «Сдохни, упырь!»
– Кажется, я все понял! Вот ведь сучка! – испуганно вскрикнул гигант, но поделиться с другими своей догадкой не успел. Самодельный взрыватель, настроенный на трехсекундное замедление, сработал. Пакет, наполненный взрывчаткой, состряпанной из набора «Юный химик», вдребезги разнес роскошный кабинет главы компании «Фрутойл».
8. Тело в дело (ретроспектива)
Многие годы подряд они приходили сюда каждый понедельник и каждую пятницу ровно в десять часов утра. Зимой и летом, весной и осенью. Им не могли помешать ни стужа, ни зной, ни снегопад, ни дождь, ни даже дым от торфяных пожаров. Они – это профессор Всеятский, старший научный сотрудник Глистюк, младший научный сотрудник Конюхович. Так называемая «Мавзолейная группа», сформированная из трёх скромных ученых, которым правительство доверило выполнять уникальное задание – десятилетиями обеспечивать сохранность тела великого человека. Это знаменитое имя знает каждый землянин, поэтому нет необходимости его называть.
По раз и навсегда заведенному порядку профессор Всеятский с помощниками дважды в неделю проверял состояние останков государственного значения, привычно выполнял необходимые процедуры, а в остальные дни доступ к харизматичному телу был открыт для трудящихся. Так продолжалось довольно долго. Вплоть до сегодняшнего утра. На этот раз все произошло по-другому. Несмотря на то, что «Мавзолейная группа» вышла на работу, в календаре значилась суббота.
Высокое начальство, не забывающее никогда и ничего, однажды решило укрепить грунт под Мавзолеем. Здание закрыли на ремонт. Полгода строители заливали вместо свай специальный затвердевающий состав. На время ремонта знаменитого покойника оставили в Мавзолее, поэтому график работы ученых не изменился. Они продолжали приходить два раза в неделю для исполнения своих обязанностей. И вот в прошлую пятницу ремонт успешно завершился. Строителей отправили на другие объекты, а территорию вокруг пантеона спешно привели в идеальный порядок. На воскресенье было назначено торжественное открытие обновленного Мавзолея. В важном событии решили
Хотя дорогие народу останки уже были в пятницу тщательно проверены, получив такое грозное предписание, Всеятский решил подстраховаться и в субботу осмотреть их еще раз. А тут еще, как назло, ночью в Мавзолее произошло короткое замыкание. Разумеется, все быстро исправили, но необходимо было убедиться, что тело не пострадало. Хмурые ученые, недовольные кражей одного выходного дня, встретились перед Мавзолеем без пяти десять. При себе каждый имел портфель со всем необходимым для ремонта поврежденной плоти. Они обогнули мрачный прямоугольник, облицованный черным мрамором, лабрадоритом, порфиром, гранитом и смальтой, спустились по неприметной боковой лестнице вниз и оказались внутри пантеона. Поздоровавшись с бдительной охраной, «Мавзолейная группа» прошла в траурный зал.
В прохладном (постоянные плюс шестнадцать градусов) траурном зале царила тьма. Лишь центр культового места был освещен неярким призрачным светом. В лучах этого потустороннего света возвышался саркофаг, в котором за пуленепробиваемым стеклом покоилось всемирно известное тело.
Младший научный сотрудник Конюхович первым подошел к саркофагу; скользнул равнодушным взглядом по неподвижному покойнику. Вдруг глаза Конюховича изумленно округлились и, резко обернувшись к остальным, он крикнул:
– Профессор, здесь что-то не так!
Старший товарищ Конюховича Глистюк подоспел к саркофагу раньше пожилого профессора. Глистюк поправил очки и впился близорукими глазами в незнакомое лицо знакомого трупа.
– Профессор! Это не он!
Всеятский, наконец, присоединился к коллегам.
– Что вы имеете в виду, друзья?
Впрочем, он мог бы и не спрашивать. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что на месте великого гения лежит какой-то самозванец. Лысоватый тип с короткой бородкой и усами. Радовало только то, что пришелец был одет в приличный костюм. Ученые в полной растерянности замерли перед саркофагом. Профессор схватился за сердце. Глистюк проворно достал из кармана упаковку валидола. Одну таблетку сунул Всеятскому, вторую – себе под язык.
– А небольшое сходство все же есть, – заметил Конюхович. – Я зову охрану, профессор?
– Не спешите, коллега. Будьте благоразумны, – с трудом промычал Всеятский, энергично сося валидол. – Ваш ортодоксальный подход оставит нас без работы!
– Как понимать ваши слова, профессор? – с удивлением спросил Конюхович. Глистюк, вечно унылый, как сказочная царевна Несмеяна, тоже выжидательно смотрел на Всеятского. Профессор судорожно проглотил остаток таблетки, по привычке вцепился дрожащей рукой в пуговицу на груди Конюховича и заговорил:
– Вы представляете себе, мой юный друг, что случится, если станет известно о пропаже тела? Скорее всего, нашу группу тут же ликвидируют за ненадобностью. В обществе и так идут нескончаемые споры, по поводу окончательного захоронения вождя. Наша работа висит на волоске! Слишком многие желают зарыть нашего кормильца.
– И что вы предлагаете, профессор? – спросил Глистюк.
– Ради будущих поколений мы должны сохранить тело! – несколько высокопарно заявил Всеятский, откручивая пуговицу младшего научного сотрудника. – Вся наша жизнь зависит от этой мумии! Диссертации, квартиры, зарплаты. Положение в научном сообществе, в конце концов! Между прочим, Глистюк, вам в следующем году докторскую защищать! А вам, Конюхович, кандидатскую! А моя внучка в Сорбонну поступила!