Блеск тела
Шрифт:
– Закончили… – эхом отозвалась Морковка.
– И что тетя Галечка тебе нагадала? – не отставал Доброе Утро. – Исполнение всех твоих желаний?
– У старика Хоттабыча бороды не хватит, – вздохнула Морковка. Она посмотрела на Аскари. Та с готовностью широко улыбнулась. Неожиданно Морковка бесшабашно тряхнула своей копной иголок.
– А, ладно! Лучше ужасный конец, чем постоянный ужас.
– Это ты о чем, Алёна? – спросил дед Брюсли, доставая эспандер.
Не отвечая, Морковка встала из-за стола, открыла кухонный шкаф и вынула из него бутылку народной водки с пьющим богатырем Косогором на кривой этикетке.
– Возьми, Аскари. Если что случится –
Аскари по-каннибальски оскалила белоснежные зубы.
– Нет, Колючий голова. На моя родина на похоронах пляшут, тля!
5. Хорошая ночь, чтобы умереть
Проехав большой рекламный щит «Упейся колой!», дед Брюсли свернул с Пятницкого шоссе на дорогу к Митинскому крематорию. Несмотря на темноту короткой летней ночи, его светлое здание, обсаженное редкими елями, было видно издалека. Дед Брюсли зарулил на парковку, совершенно пустую в этот поздний час и выключил двигатель.
– Кажись, прибыли, – объявил командор автопробега.
– Куда теперь потащим дядю Леопольда? – задал вопрос Очкарик.
Доброе Утро повертел головой.
– Видите пристрой? Там нас ждут.
В Митино наступила полночь – время, когда вся нечисть выходит на работу. Впрочем, пока вокруг не было видно ни души. Замкадыши, утомленные выходным днем больше, чем трудовыми буднями, уже спали. Огромный крематорий высился перед друзьями в гробовой тишине. Ни один посторонний звук не нарушал зловещего молчания мрачного места. В темном небе клубились еще более темные тучи. Вдали время от времени громыхало, посверкивали молнии. Начинал накрапывать дождь. Мертвецки бледная луна с холодным презрением разглядывала кучку жалких букашек, копошащихся возле красной железной коробочки. Да и какое дело надменной царице ночи до их ничтожных забот? Где она, а где они!
– Что-то я, ребятишки, робею. Может быть, мне лучше в машине подождать? – произнес дед Брюсли, дрожащим голосом.
– Может море пересохнет, может волк в лесу подохнет, – отрезала Морковка. – Нет уж! Если идти, так идти всем.
Очкарик и Доброе Утро подхватили индифферентного покойника в низко надвинутой на лицо бейсболке под руки и поплелись к одноэтажному пристрою. Дед Брюсли, испуганно озираясь, шел следом. Морковка, с рюкзачком на спине и словарем в руках, замыкала шествие.
Долго ли, коротко ли, но траурная процессия достигла входа. Забежав вперед, дед Брюсли не без усилия отворил тяжелую дверь и все зашли внутрь пристроя. Они оказались в большом почти пустом помещении, ярко освещенном люминесцентными трубками. В центре зала стоял длинный железный стол, наподобие тех, что были в морге доктора Мертваго. На стенах висели венки из пластмассовых цветов, в стороне громоздилось несколько гробов, обитых красным материалом, в углу стояли могильные кресты. Этот некроантураж вызывал острое желание немедленно бросить все к чертовой матери, вернуться домой, выпить горячего чая и лечь спать.
– А ну-ка, ребятишки. Кладите нашего усопшего на стол, – скомандовал дед Брюсли.
– Давайте здесь его оставим и ходу отсюда, – проворчал Очкарик, помогая Доброму Утру уложить мертвеца.
Доброе Утро не успел ничего ответить. Входная дверь опять открылась, и в помещении материализовались трое. Масштаб личности первого поражал: гигантский рост, массивная – как у гейдельбергского человека – нижняя челюсть, низкий лобик, вдавленные виски, расплющенный нос. Увидев этого гиганта, у любого закралось бы подозрение, что некоторые люди еще не произошли от обезьян. Зато пара других не отличалась ярким своеобразием. Они казались плюгавыми карликами на фоне доисторического великана. Просто два невзрачных гнома у ног громадной уродливой Белоснежки-мужика. Сходство с Белоснежкой человечищу придавал белый спортивный костюм, там и сям покрытый мудреным красным орнаментом. А ассоциацию с гномами вызывал малый рост, турецкие кожаные куртки непонятного цвета и носато-усатые физиономии этой парочки.
– Ну, кажется, все в сборе, – почти прошептал исполин, неожиданно мягким голосом. Впрочем, затем он хищно улыбнулся, показав редкие зубы, похожие на огромные зубы человека. – Спасибо, что зашли.
– Я сделал все, как вы велели, – волнуясь, сказал Доброе Утро. – Вот ваш покойник, в целости и сохранности.
– Благодарю, молодой человек, – учтиво произнесло человечище так сладко, что его захотелось лизнуть.
– Значит, мы можем идти? – с надеждой спросил Доброе Утро.
– Вы куда-то спешите? – удивился «гейдельбергский человек».
– Ну вообще-то да, – замялся Доброе Утро. – Час уже поздний.
– Все же позвольте с вами не согласиться, – виновато прошуршал гигант. – Признаюсь честно, я пригласил вас сюда не для того, чтобы сказать «спасибо» и дружески расстаться.
– А для чего? – отважно подал голос дед Брюсли. Этот детина с каждой минутой нравился бывшему летчику все меньше.
– Слышь, Основняк. Может, врезать старпёру? – предложил один из гномов с лицом социопата. – Чтобы не бибикал.
Второй уголовный микроорганизм шагнул было к деду Брюсли, но великан успокаивающе прошептал:
– Важик, отойди назад. А ты, Труша, не теряй самоконтроль. Давайте, не будем отвлекаться.
Гигант показал рукой на покойника. На толстом как бревно запястье человечища сверкнул красивый жемчужный браслет.
– Мне очень нужен этот дохлый яхтсмен в бейсболке. Вы уже, наверное, все знаете, что в нем спрятаны большие деньги. За такие деньги я зайца в гору на коленках догоню!
– Так и забирайте его, а нас отпустите, дяденька, – жалобно сказал Доброе Утро.
– Вы преждевременны, молодой человек, – печально укорил исполин. – Я еще не договорил.
Человечище обвело собравшихся давящим взглядом и спокойно шепнуло, как будто процитировало таблицу умножения:
– К моему сожалению, вас придется ликвидировать.
Услышав такое решение, Доброе Утро не завизжал и не стал рвать на себе волосы. Он некрасиво вздрогнул своим полным телом, шагнул к бледному Очкарику, прижался к его плечу. Очкарик обнял друга. Дед Брюсли – мастер боевого гопака, выступил вперед.
– Эх, где наша не пропадала! Наша пропадала везде!
Гигант повел бровью и Труша с Важиком вытащили сверкающие клинки. Дед Брюсли крикнул друзьям, яростно бросаясь на опасных гномов:
– Бегите, рекруты! Я прикрою!
Прежде чем Труша успел пошевелиться, дед Брюсли нанес ему свой лучший мега-удар. Прямо в редкие усы. Труша охнул, выронил нож, закрыл лицо руками и повернулся ко всем спиной, чтобы остаться наедине со своей болью. На пол закапала кровь. Важик махнул клинком, пытаясь порезать деда Брюсли, но не достал. Старый летчик был быстр как гепард. Он подскочил к Важику и, не обращая внимания на острое лезвие, ударил уголовника в солнечное сплетение. Важик перестал дышать, но нож не выпустил. Дед Брюсли присел. Его костлявые кулаки мелькнули, завершая связку. Два стремительных удара по внутренним сторонам коленей, один – в пах, точно в «фаберже». Взвыв, Важик упал. Молодость уступила опыту. Между прочим, вблизи гномы оказались не такими уж крохотными.