Блеск тела
Шрифт:
Чтобы успокоить требовательный желудок, Доброе Утро купил на автовокзале шоколадный батончик «Сникерс». Эта штука вполне съедобна, если перед употреблением не читать название продукта задом наперед. Впрочем, так же, как и «Марс». Доброе Утро успел откусить от батончика только один раз, когда сзади его слегка похлопали по плечу.
– Ну, здравствуй, Махатма Ганди, – кокетливо улыбаясь щедро накрашенным ртом, сказала элегантная женщина в летнем брючном костюме. – Помогаешь людям ничего не делать? Как добрался домой?
Опешивший от неожиданности Доброе Утро с трудом
– Ой, извините, сразу вас не узнал! Богатой будете, – в растерянности промямлил Доброе Утро.
Видя его изумление, Траулько покраснела от удовольствия и взбила прическу повыше. Все же в первую очередь она была красавицей, а только во вторую – офицером полиции. Впрочем, ее начальник, подполковник Пучегоров, считал совершенно наоборот.
– У меня два лица. Одно служебное, а это второе, – засмеялась Траулько.
– Мы только вчера приехали в Питер на поезде. Как узнали, что Морковка погибла, сразу на вокзал и сюда, – объяснил Доброе Утро.
Траулько перестала улыбаться.
– Признайтесь, молодой человек. Где бриллиант?
Это был неловкий момент. Доброе Утро приготовился было крупно солгать, но, поглядев в опушенные приклеенными ресницами жесткие глаза майора, передумал и сказал правду:
– Там же, где и был. В животе у Манчестера.
Траулько болезненно поморщилась, как будто сломала нарощенный ноготь.
– Вы так доведете меня до усыхания мозга, молодой человек. Насколько я знаю, тело Манчестера было кем-то начинено взрывчаткой и почти полностью уничтожено в одном московском офисе. Физически не сохранилось. Вместе с офисом. Рассказывайте-ка по порядку, что с вами стряслось.
Доброе Утро, путаясь и запинаясь, поведал историю невероятного автопробега с четырьмя живыми и одним мертвым участниками.
– Господи! Как же скучно я живу! – пробормотала Траулько, слушая захватывающий рассказ Доброго Утра.
Она на минуту даже забыла о своей внешности, хоть это и звучит совершенно неправдоподобно.
– Значит, вы подсунули Извергу вождя мирового пролетариата? – удивилась Траулько.
Доброе Утро только молча кивнул, состроив покаянное лицо.
– А в Мавзолее, выходит, теперь лежит Манчестер?
– Манчестер.
– А мужики-то и не знают…, – задумчиво протянула Траулько.
Озадаченный майор вытащила из сумочки конверт и протянула Доброму Утру.
– Вот, как договаривались: здесь ровно тысяча долларов.
Уже уходя, Траулько погрозила пальцем.
– Мой вам совет, молодой человек: как можно быстрее забудьте, все, что с вами случилось. И передайте мой совет вашим товарищам. А девушку, конечно, жалко.
Судорожно сжав конверт липкими от шоколада пальцами, Доброе Утро испуганно кивнул, и очаровательный майор Траулько исчезла в вокзальной суете так же неожиданно, как и появилась. На сегодня у нее было намечено много приятных дел: кроме посещения фитнес-центра, договориться с кем нужно об открытии собственного салона красоты на Невском проспекте и записать своих девочек в школу фигурного катания.
Траулько ушла, не посчитав нужным сказать Доброму Утру о том, что вчера вечером неизвестная напористая девица, заморочив голову доктору Мертваго, забрала из морга невостребованное тело Дуремара, отвезла труп в крематорий и вскоре получила банку с прахом. Кто она такая и зачем это сделала, так и осталось тайной.
Доброе Утро, в свою очередь, тоже не стал рассказывать Траулько о странном случае, произошедшим с ним здесь, на автовокзале, всего час назад. Тогда мимо Доброго Утра проезжал огромный двухэтажный автобус, отправлявшийся в Хельсинки. Доброе Утро привычно помахал пассажирам рукой, открыл рот, чтобы пожелать им счастливого пути, но слова заледенели у него в горле. Из окна автобуса на него смотрела коротко стриженая девушка в розовом пиджаке. Девушка равнодушно скользнула глазами по лицу Доброго Утра и отвернулась. Все произошло очень быстро. Он даже не успел подать ей знак. Автобус уехал. Впрочем, если это и была Морковка, она все равно бы его не узнала. Прозопагнозия.
Собрав плакаты, Доброе Утро зашагал домой. По дороге его голову упорно не покидали невеселые мысли: «А может быть, у Морковки тоже было два лица? И возможно ее „Желания Тантры денежного потока“, наконец, исполнились?»
Эпилог. Берлин. Жаркий июль
Моисей Фрутков удобно сидел в инвалидном кресле на балконе берлинской клиники и с отвращением переваривал только что съеденный обед: цыплята с трюфелями и брокколи, фаршированный картофель с травками, маринованные артишоки, винегрет из свеклы с кресс-салатом. И это называется едой? Эти немцы вообще не умеют нормально питаться!
Пожилая сиделка, душераздирающим голосом, одновременно похожим на сирену раннего оповещения и электродрель, читала Фруткову свежую прессу:
– Серия взрывов в Москве. Субботней ночью на шоссе в окрестностях Митинского крематория был взорван легковой автомобиль. На месте происшествия пострадавшие не обнаружены. Причина взрыва устанавливается.
– Дальше! – велел он еле слышно. Громче говорить Фрутков не мог. И никто бы не смог с пробитой гортанью. Фрутков оказался единственным, кому удалось выжить. На личном самолете он был немедленно доставлен в берлинскую клинику, прооперирован и помещен в одноместную палату-люкс с балконом и русскоговорящей сиделкой.
Сиделка заботливо поправила клетчатый плед, укрывающий раздробленные колени Фруткова, и тревожно заверещала дальше:
– В воскресенье прогремел еще один взрыв. На этот раз в офисе крупной компании. Пострадало не менее восьми человек. Одна жертва до сих пор не идентифицирована. Следствие полагает, что террорист-смертник привел в действие взрывное устройство, но пока ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за эти взрывы.
«Все. Я устал. Я ухожу в окно», – обессилено подумал Фрутков. Несмотря на свои миллиарды, он больше не чувствовал себя хозяином жизни. Фрутков с горечью признался себе, что отныне жизнь принадлежит таким охламонам без копейки за душой, как дед Брюсли, Доброе Утро, Очкарик…